Для иллюстрации этой проблемы предположим, что японский пенсионный фонд покупает государственную облигацию США на 100 долларов, когда обменный курс составляет 120 иен за доллар. Через год, при обменном курсе 80 иен за доллар, имущество, стоившее японскому пенсионному фонду 12 000 иен, будет стоить лишь 8 000 иен. Компания потеряет треть своей инвестиции.
В разное время японцы одалживали деньги (покупали облигации США и частные облигации), нужные для финансирования своего торгового профицита (американского торгового дефицита), а также в разное время покупали активы (крупные приобретения собственности в 80-е гг.), нужные для финансирования торгового дефицита Соединенных Штатов (японского торгового профицита); но если нынешняя модель мировой торговли сохранится, то им придется постоянно перемещать деньги в Соединенные Штаты. Как только японцы перестанут делать такие инвестиции, стоимость иены резко поднимется, а доллара упадет. Даже японские капиталисты не могут вечно терять деньги на таких инвестициях.
Вследствие уникального положения доллара как фактической мировой резервной валюты, а также огромных американских активов за границей и большого внутреннего богатства (множество имущества США, которое остальной мир хотел бы купить) Соединенные Штаты Америки могут иметь в течение долгого времени торговый дефицит; но даже они не могут навсегда отменить основные экономические законы. Никто не может вечно иметь большой торговый дефицит. Соединенные Штаты – очень большая страна, они могут много одалживать и много продавать, прежде чем разорятся, но в какой-то момент финансовые рынки мира примутся за нас так же, как они принялись за Мексику.
Bоnpoc не в том, произойдет землетрясение или нет. Оно произойдет. Единственный вопрос – когда это случится, и случится ли это в виде одного большого удара или в виде ряда малых толчков, причиняющих меньший ущерб.
Но если такие условия существуют уже долго и еще ничего не случилось, то люди, как это свойственно людям, начинают верить, что можно сколько угодно пренебрегать экономическим законом. Они начинают вести себя так, как будто Соединенные Штаты могут вечно иметь торговый дефицит и будто нынешние способы торговли могут продолжаться всегда.
Ту же склонность не задумываться и никому не доверять можно было видеть в 70-х и 80-х гг., когда японская фондовая биржа достигла отношения цен к заработкам более чем 100. С такими кратными японские компании могли выпускать акции, фактически занимая деньги по ставке ниже одного процента, а затем инвестировать свои займы в государственные облигации, приносящие 3%. В таком мире каждый мог наживать сколько угодно денег. В принципе эти японские отношения цен к заработкам не могли долго существовать, потому что деньги занимали бы и затем с выгодой перезанимали бы до тех пор, пока частные проценты на займы не превзошли бы государственные (частные займы всегда более рискованны, чем государственные, поскольку компании не могут печатать деньги для оплаты своих долгов, а правительства могут). Но японская фондовая биржа оставалась на высоком уровне так долго, что многие уверовали, будто Япония каким-то образом совсем особенная страна, к которой неприменимы общие законы.
Вначале многие обозреватели говорили, что котировки японской биржи сошли с ума. Но эти котировки держались так долго, что, хотя большинство этих первоначальных обозревателей и осталось при своих основных взглядах, со временем их речи начали звучать глупо, и они умолкли. Тогда появились другие аналитики, предлагавшие объяснения, почему Япония – особенная страна и почему высокие кратные ее фондовой биржи могут продолжаться сколько угодно. По их аргументации, земля не включалась надлежащим образом в японские балансовые отчеты, японские способы учета были иными, японцы не хотели зарабатывать деньги на свои вложения. Но, конечно, все это был вздор. Японская фондовая биржа не могла вечно пренебрегать законами экономики и в конце концов потерпела крах. Японская фондовая биржа упала с 3 8 916 по индексу Никкей в декабре 1989 г. до 14 309 в августе 1992 г… – в реальном выражении это превосходит спад на американской фондовой бирже между 1929 и 1932 г. 3. Даже в начале «великой депрессии» мир не видел потерь такой величины, какие произошли в Японии. Если сложить вместе крах на фондовой бирже (даже после некоторого восстановления – падение на 63% в 1995 г.),падение стоимости земли (на землю под городскими постройками на 33%, на коммерческую землю на 85%), стоимости жилищ и коммерческой недвижимой собственности, а также потерь иностранного имущества, выраженных в иенах (на 50%),то полная стоимость японского достояния упала на 14 000 миллиардов долларов 4. Уже исчезло тридцать шесть процентов всего японского достояния, и цены на собственность продолжают падать – в Токио стоимость придорожной собственности к середине 1995 г. упала на 13%, а коммерческая стоимость земли на 20% 5. В конце концов, нормальные правила применимы и к Японии.
Аргументы по поводу американского торгового дефицита повторяют давно известные аргументы по поводу японской фондовой биржи. Сначала были предупреждения, что он не может продолжаться вечно. Но теперь, когда Соединенные Штаты живут с этим большим торговым дефицитом так долго – более двадцати лет, – мы дошли до того, что все готовы поверить в невозможное'. Те, кто говорил, что это не может продолжаться вечно, умолкли. Как сорная трава, размножились теории, объяснявшие, почему Соединенные Штаты единственны в своем роде, – утверждали, что поскольку лишь доллар является всемирной резервной валютой, то все занимают деньги только в долларах, а потому не может быть дефолта; что все на свете хотят иметь неограниченное количество американских активов в своих портфелях, потому что планируют навсегда остаться с долларами и не беспокоятся, что произойдет с их богатством, выраженным в отечественной валюте; что никто не опасается потерять деньги на своих американских инвестициях, и так далее. Но ни один из этих аргументов не опровергает основной истины. Все они бессмысленны. Настанет момент когда Соединенные Штаты потеряют способность финансировать свой торговый дефицит!
Но никто не знает и не может знать, когда это произойдет. Экономическая наука очень хороша, когда речь идет о том, чтобы оценить основные силы и давления. Но она ужасно слаба в оценке времени. Экономическая теория ничего не говорит о времени. Конец наступит, он уже очень задержался, если посмотреть на высказывания большинства экономистов в начале 80-х гг., но задержка не означает, что конец наступит завтра. И ничто не отменяет той реальности, что конец должен наступить.
Когда конец наступит, в Японии, Соединенных Штатах и в остальном мире произойдет крайнее бедствие. Эпицентр экономического землетрясения будет в Соединенных Штатах, но ударные волны будут сильнее всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В Америке произойдет снижение уровня жизни, так как она будет отрезана от потребляемого теперь импорта и должна будет начать выплату процентов и основной суммы своих долгов (составляющих в настоящее время около 1 триллиона долларов). Американцы будут больше работать (сокращение импорта на каждые 60 миллиардов долларов означает 1 миллион американских рабочих мест), но будут иметь более низкий уровень жизни 6. Американские фирмы быстро перестроятся, чтобы производить больше товаров, которые американцы хотят покупать, например, автомобилей, но для достижения прежнего объема производства понадобятся большие затраты. Величина снижения уровня жизни будет зависеть от действий Федеральной резервной системы. Если она будет по-прежнему работать в режиме борьбы с инфляцией, не допуская уменьшения безработицы, то снижение уровня жизни будет значительнее, чем если она позволит нынешним безработным и частично безработным опять приняться за труд.
