третьего мира делают теперь крупные инвестиции в начальное образование. Поэтому американские фирмы не будут нанимать выпускника американской средней школы, если только он не будет иметь мировой класс образования. Дефекты его образования их не касаются. Весьма вероятно, что будет куда более выгодной инвестицией дать необходимую рыночную квалификацию выпускнику китайской средней школы с хорошим образованием, чем переучивать человека, не окончившего американскуюсреднюю школу или окончившего ее с жалкими знаниями. Как показывают данные о снижении заработной платы, неквалифицированные жители первого мира находятся на пути к обнищанию.

В глобальной экономике действует закономерность, которую экономисты называют «теорией выравнивания цены факторов производства». Представьте себе американского рабочего, который работает с естественными ресурсами, не большими, чем у южнокорейского рабочего (его преимущество не сохранится, поскольку теперь есть мировой рынок сырья, доступный для всех). Пусть он работает с капиталом, не большим, чем у южнокорейского рабочего (преимущество не сохранится, поскольку есть глобальный рынок капиталов и каждый может занимать деньги в Нью-Йорке, Лондоне или Токио). Пусть он работает с не более квалифицированным вспомогательным персоналом, чем южнокорейский рабочий (и это преимущество не сохранится, поскольку транснациональные компании могут посылать знания и квалификации в любое требуемое место мира). Наконец, пусть он работает с технологией, не лучшей, чем технология южнокорейского рабочего (это преимущество удастся сохранить немногим, поскольку техника копирования стала теперь международной формой деятельности, с помощью которой технологии новых продуктов очень быстро обходят весь мир, причем Южная Корея имеет более высокий процент инвестиций в научные исследования и разработки, чем многие развитые страны, а транснациональные компании будут применять свои новые технологии в Южной Корее, если там это обойдется дешевле всего). Этот американский рабочий увидит, что ему придется работать за плату, сопоставимую с той, что получает рабочий его квалификации в Южной Корее. При равной квалификации заработная плата в Южной Корее будет расти, а в Америке снижаться до тех пор, пока они не станут равны. В этотмомент и осуществится выравнивание стоимости факторов производства.

До начала 70-х гг. подлинно глобальная экономика еще не существовала и неквалифицированные американцы вознаграждались премией к заработной плате просто потому, что они были Американцы. Они автоматически работали с большими поставками сырья, применяли более капиталоемкие процессы, имели более квалифицированных сотрудников и использовали лучшую технологию, чем рабочие Южной Кореи. Но это преимущество исчезает – ив конечном счете исчезнет совсем.

Ни одна из интеллектуальных отраслей промышленности, перечисленных японцами, не имеет естественной родины. Где расположатся эти семь отраслей, зависит от тех, кто организует интеллектуальную силу в определенном месте. Организация интеллектуальной силы – это не только построение системы научных исследований и разработок, которая поставит данную нацию на передний край технологии в каждой из этих семи областей. Это организация всей рабочей силы, сверху донизу, которая будет обладать необходимым интеллектом, чтобы овладевать новыми технологиями производства и распределения и становиться, таким образом, производителем самой дешевой в мире продукции в каждой из этих семи областей.

В нынешней глобальной экономической игре центральное место заняли технологические стратегии. Американцы столкнутся при этом с другими, с их собственными стратегиями завоевания ключевых стратегических отраслей завтрашнего дня. Лучший пример этой сегодняшней реальности – европейская компания «Эрбус Индастриз». В 1994 г. она получилабольше заказов на новые самолеты, чем «Боинг». Чем же американцы отвечают на вызов «Эрбус Индастриз»? Какими бы доводами американцы ни пытались доказать, что Европа была «расточительна» в своих затратах на «Эрбус», он существует и никуда не денется. Америке придется выработать оборонительную индустриальную политику, чтобы справляться с ситуациями, когда остальной мир будет угрожать одной из ключевых американских отраслей, – если даже Америка решит не иметь никакой наступательной индустриальной политики. Но в экономике также справедливо то, что хорошо известно в спорте: кто все время держится в защите и никогда не переходит в нападение, тот никогда не выигрывает.

Технологическая стратегия не означает, что победителей и проигравших должно выбирать правительство. Европейский Общий рынок выбирает наиболее перспективные, по его мнению, технологии и объявляет финансовую поддержку таких программ, как «Jessi», «Espri» или «Eureka», в которых по меньшей мере три компании из двух разных стран должны пройти предварительный отбор с хорошими проектами и половиной денег, после чего частные фонды будут поддержаны государственными деньгами. Государство не выбирает победителей и проигравших, а расширяет временные рамки и масштабы операций, что позволяет фирмам дешевле входитьв завтрашнюю экономическую игру.

Технологическая политика страны – это ее индустриальная стратегия. Она определяет, на каком поле эта страна будет играть. В свою очередь, технологические инвестиции требуют индустриальной стратегии. Что же относится к стратегии, и что нет?

Чтобы делать надлежащие инвестиции в научные исследования и разработки, Америка должна проанализировать свои квалификации, сильные и слабые стороны своей технологии, а также технологии своих главных конкурентов. Она должна понять, где лежат ключи к экономическому успеху. Если мы хотим быть лидерами в будущей индустрии телекоммуникаций, то какой путь выбрать – следует ли усилить американское первенство в лабораторном исследовании ключевых технологий или же построить стенд для испытания волоконной оптики, какой строится теперь в Восточной Германии?

Новые технологии коммуникаций, такие, как дешевые, высококачественные видеоконференции, преобразуют и будут преобразовывать внутренние коммуникации, командные и контрольные функции в мире бизнеса (то, что военные называют С3). Если отчеты должны происходить лицом к лицу, то, как много людей физически способно отчитываться перед другим человеком – двадцать или тридцать? Каково бы ни было это число, разделите его на общую численность персонала фирмы, и вы найдете необходимые уровни иерархии. Когда люди, отчитывавшиеся друг перед другом, должны были жить в одном месте, чтобы физически встречаться, необходимые в то время условия коммуникации, команды и контроля диктовали многоуровневый менеджмент и большие управляющие органы корпораций.

В эпоху электронных взаимодействий вопросы, кто перед кем отчитывается, сколько человек отчитывается перед каждым начальником и где должны находиться те, кто отчитывается и кто принимает отчеты, больше не решаются физической необходимостью. Усвоение корпоративных сплетен (кто выше и кто ниже) и поиск покровителя для своей карьеры (вероятно, два главных традиционных мотива, по которым люди хотели иметь кабинет в главном правлении фирмы) теперь уже не требуют их физического присутствия в этом правлении. Стационарные системы С3 сменяются географически подвижными.

Как показала Джоан Йейтс, профессор Массачусетского технологического института, в своей превосходной книге о коммуникации в корпорациях, системы С3 современной корпорации все еще в поразительной мере моделируются по образцам железных дорог девятнадцатого века (20). Это были первые фирмы, которые нуждались в системах коммуникации, команды и контроля, способных действоватьна обширных географических пространствах. Перед ними стояла также особая проблема. Поскольку поезда были изобретены раньше телеграфа, они были самым скорым способом сообщения. Как же можно было координировать два события, часто на одном и том же рельсовомпути, где поезда могли столкнуться друг с другом, если эти события происходили быстрее любого другого способа коммуникации?