— К тому же полезно немного подкачать мускулы. Конечно, я и так сжигаю дикое количество калорий, но это все-таки совсем не то, что физическая нагрузка. — Элла демонстративно потянула пояс. — Да, я ведь уже не так молода, знаете ли. А с возрастом становишься ленивее. Впрочем, обычное дело.

— Считаете себя почтенной дамой? — весело прищурился Мэтт.

По спине Эллы побежали мурашки — на этот раз от удовольствия.

— Мне двадцать девять.

— А я думал — двадцать восемь.

— Сегодня как раз стукнуло двадцать девять… — Она сказала это очень тихо, чтобы не слышали остальные из их группы. Ее возраст — это ведь очень личное, последняя попытка удержать ускользающую молодость… Ей так хотелось услышать, что она еще совсем молода. Элла вдруг ощутила жалость к женщинам, имеющим обыкновение заявлять: «Мне всего двадцать пять!» — при этом жадно дожидающихся чего-то вроде: «Да ну! Неужели?»

— Сегодня? — Тонкие брови Мэтта удивленно поползли вверх. — Значит, вечером будете праздновать?

— Ну…

Элла растерянно потянула резинку и ахнула, когда волосы вдруг рассыпались у нее по спине. Не в силах отвести глаз от Мэтта, она поспешно скрутила их в пучок, успев подумать, что ее эмоции вот-вот вырвутся из-под контроля. Еще, чего доброго, стащит с себя лифчик и с кокетливым смехом швырнет в него! Впрочем, вздохнула Элла, не заметить, как ее тянет к Мэтту, мог разве что слепой. И похоже, он против этого нисколько не возражает. А может, это даже льстит ему, с замиранием сердца подумала Элла, вспомнив, что Мэтт всегда находит способ лишний раз задержаться возле нее, бросить ей пару слов, не имеющих отношения ни к прополке, ни к компосту. Мэтт много времени уделял каждому из них, и все же ей казалось, что ее он выделяет. Она сама не понимала, почему вдруг сказала ему о дне рождения. В конце концов, чем черт не шутит? А вдруг ему захочется присоединиться к ним, чтобы отпраздновать это событие?! Осмелев, Элла слегка откашлялась, чтобы голос звучал, как обычно:

— Мы собрались в Плу — отпраздновать это событие. Две девушки, мои соседки по коттеджу, ну, и, может, еще кое-кто присоединится попозже. Честно говоря, даже не знаю, приедут ли они. Не такое уж это великое событие, знаете ли…

Элла успела вовремя прикусить язык, чтобы не добавить: «…Да к тому же я такая зануда».

— Да ну? Звучит заманчиво… — Мэтт широко улыбнулся, и Элла судорожно вцепилась в ручки тачки, стараясь сдержать бьющую через край радость.

— Так у тебя сегодня день рождения?

Проклятье, она совсем забыла о Пьере! Раздосадованно обернувшись, Элла увидела, что он так и не разметил следующий квадрат, зато бечевка, которой он пользовался для замеров, была свернута немыслимо изящным узлом.

— Ничего особенного, Пьер, уверяю тебя. Это ведь не круглая дата.

— Ну и что? Мы с удовольствием присоединимся к тебе, чтобы отпраздновать это событие!

— Чудесно… — Элла с трудом выдавила из себя улыбку.

— А вы придете, Мэтт? — не скрывая энтузиазма, поинтересовался Пьер. — И ваша супруга тоже? Я в восторге! Какое счастье — познакомиться со столь выдающейся особой! Природа и искусство… ведь так близки, верно? Как вы считаете?

У Эллы вырвался тяжелый вздох. В глаза ей бросился тоненький золотой ободок на руке Мэтта. Естественно, она знала, что он женат, знала и то, что его жена — художница, к тому же довольно известная. Но ее это никогда не волновало. И помнил ли Мэтт о том, что женат, когда подмигнул ей, — тоже. Но перспектива праздновать день рождения в местном пабе в присутствии его супруги, да еще с кислым видом выдавливать из себя комплименты в ее адрес — вовсе не радовала. Самое неприятное было то, что в этом самом пабе, насколько она помнила, стену украшала одна из акварелей супруги Мэтта. Ради справедливости Элле пришлось признать, что акварель не так уж плоха, но восхищаться ею — это было выше ее сил. Мэтт сунул лопату Элле и бросил взгляд на часы:

— По-моему, пора перекусить. Что ж, желаю хорошо повеселиться.

— Здорово смахивает на героин. Откуда он у тебя? — крикнула с кухни Миранда.

Элла услышала, как хлопнула дверца холодильника. Потом раздался еще один хлопок — это Миранда открыла бутылку вина, в которой оставалась еще половина. Через минуту она возникла на пороге, небрежно привалилась к дверному косяку. Даже сейчас, когда на голове красовалась целлофановая шапочка, из-под которой кое-где на лоб стекала краска для волос цвета красного дерева, Миранда умудрялась выглядеть просто сногсшибательно — точь-в-точь мраморная статуя работы Микеланджело. Элле иной раз стоило немалых усилий терпеть ее, но ведь она сама выбрала Миранду в соседки по дому. И если та выглядит потрясающе в чем угодно — будь то шелковая блузка или вылинявшая, залитая кетчупом майка, — остается только завидовать. С трудом отведя взгляд от Миранды, она заметила надорванный пакет из фольги, который Фэйт, вернувшись, бросила на кофейный столик, и недовольно нахмурилась.

— Нашла! — Крутанувшись в кресле, Фэйт обернулась, взглянула на Миранду. Очки ее сердито блеснули. Лицо Миранды окаменело. Окинув внимательным взглядом сначала одну, потом другую, Элла едва не рявкнула на Фэйт: «Замри! Пока ты не двигаешься, она тебя не видит!» — но прикусила язык и промолчала. В конце концов, не может же она вечно присматривать за ними. Время от времени стычки неизбежны. Хорошо все же, что Миранда едва пока сдерживается, чтобы не дать Фэйт в глаз, чуть только та открывает рот.

— Сняла крышку с мусорного бака, чтобы сунуть туда оберточную бумагу, а он лежал на дне. Вот этот самый пакетик. Ну, его и взяла, — объяснила Фэйт.

«Да, — напомнила себе Элла, глядя, как Фэйт по привычке ковыряет ногтем родинку на верхней губе, — ее ты тоже сама выбирала!»

Фэйт была местная, на нее можно было положиться, она впервые выбралась из родительского дома и не страдала особыми комплексами. Рядом с ней Элла казалась себе пленительной, словно фея из сказки, но в причинах этого стеснялась признаться даже самой себе. Миранда снова ринулась в атаку.

— Какой именно бак? — Она инквизиторски вскинула вверх окрашенные в цвет красного дерева брови.

— А что — это так важно?

— Возможно.

— Зеленый.

— А в другой ты случайно не заглянула?

— Представь себе, заглянула. Но там валялась только бумага, которую мы сами кинули туда утром.

— Х-м-м… — Миранда сделала глоток вина и рассеянным взглядом уставилась куда-то в угол. Элла, почесав в затылке, молча ждала продолжения. Миранда явно собиралась что-то сказать — она всегда так начинала: «Х-м-м…» — когда собиралась высказать какое-то предположение.

Потом она вдруг принюхалась, осторожно потрогала шапочку на голове и ринулась назад в гостиную, а оттуда в коридор, где была лестница, ведущая наверх.

— Лучше избавься от этой пакости прежде, чем я отнесу ее миссис Слокомб. Эй, вы двое, так и будете стоять столбом? Между прочим, у нас еще куча дел!

Сказано это было явно нарочно. Причем Миранда бросила презрительный взгляд на мокрый плащ Фэйт и заляпанные грязью джинсы Эллы, возмущенно фыркнула. Грязи было столько, что она натекла даже в носки, в грязи были даже ногти и волосы Эллы.

— Вода в ванне горячая, Элла! Не хочешь помыться? А то нам уже через час уходить.

— Миранда! — Элла попыталась встать с дивана, но это было не так-то просто. Мягкий, продавленный диван обладал интересной особенностью — раз приняв в свои объятия, он не торопился расстаться с вами, словно готов был слиться со всяким, кто отваживался на него сесть. Миранда уже успела выбежать в коридор. Услышав голос Эллы, она просунула голову в дверь.

— Проклятье, ты своей краской заляпала стекло! — Фэйт вытащила из кармана платок и принялась яростно тереть дверь. — Прости, Элла, как вспомню, сколько времени у тебя ушло, чтобы покрасить тут все!

— Ничего, Фэйт… — Элла постаралась беззаботно улыбнуться. Слава Богу, хоть Фэйт замечает такие вещи! А вот Миранда на упрек Фэйт только досадливо дернула плечом. — Слушай, Миранда, может, посоветуешь, что делать? У нас тут на столе самая настоящая «дурь»! Проклятье! И куда нам ее девать?!