Билл. От какой такой пестроты, толстуха?
Леона. Ну, пустоты!.. Нужно хоть немного счастья, без него мы просто живые трупы. Стоит женщине с тупицей связаться, как она сама тупеть начинает. Как я, например…
Билл (прерывает ее). Тебе бы с педиком жить…
Леона. НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ ТАК! НЕ СМЕЙ! (Хватает стул и замахивается им. Вайлет пронзительно кричит. Леона швыряет стул на пол.) Тварь, стула на тебя жалко!
Неожиданно Леона разражается хохотом, который настолько не вяжется с охватившей ее яростью, что кажется каким-то сверхъестественным. Кое-кто из присутствующих невольно заражается ее хохотом. Хохот прерывается так же неожиданно, как и начинается. Воцаряется абсолютная тишина, доносится только шум океана.
Вайлет. Стив, дорогой, угостишь меня сосисками с перчиком и луком, а? Или большим-большим гамбургером?
Стив. Ну вот, гамбургер ей подавай, да еще и большой-большой, ничего себе. Лишь бы клянчить.
Вайлет. Это ужасно несправедливо. (Всхлипывает.)
Стив. Прекрати реветь!
Вайлет. У меня все боли-и-ит!
Леона. Болит у нее все, ну надо же, а ведь ни одного синяка не видно. Да еще сосиски ей подавай в лучшем виде. Тут по телеку сообщили, что саннадзор в сосисках местных обнаружил крысиный помет. (Расхаживает по бару.) Вот бы такими ее угостить.
Док (поднимаясь). Ладно, я пошел. В Треже-Айленде младенец вот-вот на свет появится.
Леона. Уж не на моей ли стоянке? Там, где я свой трейлер ставлю?
Билл. Не-е-е, какой там ребенок, свидание у него там. Поэтому и глотнул пару раз бренди.
Док (поворачиваясь, со стаканом в руке). Рождение и смерть — неподходящий предмет для шуток. Это ведь таинства, ниспосланные свыше, да-да, хотя в наше время оба они сводятся к отработанной процедуре, лишающей эти таинства величия. Что такое роды? Резиновые перчатки, кипяченая вода, щипцы, хирургические ножницы. А смерть?.. Прерывистый шум установки по искусственному дыханию, шприц для подкожного впрыскивания — игла вонзается в тело, и в глазах умирающего застывает ужас — трубки на руках и в почках, засунутая в прямую кишку гигроскопическая вата, чтоб кишки не вываливались наружу, и вот… существование прекращается.
Бар погружается в полумрак, освещена только фигура Дока.
…Сопутствующие таинству предметы… умаляют его величие… И все-таки это святые таинства… жизнь и смерть. Смысл их темен, как лицо чернокожего, да-да, именно так — лицо негра. Я всегда представлял себе Господа чернокожим, с абсолютно черным лицом и пребывающего в кромешной тьме, подобно негру-шахтеру в лишенной света угольной шахте; он навечно отдален от толпы так называемых верующих, лишенных почтительности притворщиков… хоть они и ходят в церковь: поют там; стоя на коленях, молятся; слушают, рассевшись, зануду-священника… Монк, я тебе не оставлял свою?..
Прожектор выключается, в баре снова светло.
Монк. Сумку? Да, вот она. (Передает ему через стойку сумку с набором медицинских инструментов.)
Леона. Он что, в таком вот виде поедет роды принимать? И вы его отпустите? Хотела бы я знать. Отвечайте быстро, лично я его не отпущу.
Док. Благодарю. И еще бренди глотну, чтоб запить таблеточку амфетамина, а то руки дрожат.
Леона. ОТПУСТИТЕ, ДА?
Док. Когда я сегодня вечером проезжал по Кэньен-Роуд, я увидел в небе яркую-яркую звезду, и взошла она прямо над трейлерной стоянкой в Треже-Айленде — как раз там я и буду роды принимать. Сегодня вечером я помогу появиться на свет новому Мессии.
Леона. Черт, шарлатан, убийца, отпусти сумку!
Леона подскакивает к Доку и хватает сумку. Бросается к двери, но один из мужчин загораживает ей дорогу. Бросается в другую сторону, но результат оказывается тот же. Монк, Док, Билл и Стив потихоньку окружают ее, как дрессировщики — разъяренного хищника. Строгой очередности в последующих репликах нет, а реплики Монка, Леоны и Дока просто накладываются друг на друга. Стив успокаивающим тоном твердит две фразы. А Вайлет говорит: «Леона, выпьем пивка». Должен создаться эффект оперного квартета: голоса переплетаются, но звучат отчетливо.
Монк. Не выпускай ее…
Док. Моя сумка! В ней же инструменты…
Монк. Стив, Билл, держите ее, а то у меня…
Док. …ДОРОГИЕ И ЗАСТРАХОВАНЫ… БОЛЬШЕ, ЧЕМ НА ДВЕ ТЫСЯЧИ! Если что-нибудь сломается… Я за ущерб и клевету в суд на тебя подам!
Леона кладет сумку на стоящий посередине сцены стол и садится на нее.
Леона. Только через суд свою сумку и получишь!
Док. Очень дорогие, очень-очень дорогие.
Стив. Глядите, прямо на сумку уселась. Вайлет говорит, что она — нет, Леона, ты только послушай, послушай, да послушай же, Леона — она хочет пивка с нами выпить! Сам слышал…
Вайлет. Только не за этим столом, ни за что, ни за что, я ее боюсь, она…
Стив. Да заткнись ты. Эй, Леона, Вайлет выпить тебе предлагает! Давай-ка выпьем вместе!
Леона. Так и буду сидеть, пока не отговорите его от незаконных….
Билл набирает в рот пива и прыскает на Леону. Та моментально вскакивает и начинает колотить его шляпой. Монк хватает со стола сумку и бросает ее Доку. Док ловит ее и стремглав выбегает.
Все под суд пойдете… Если он мать с младенцем на тот свет отправит! Неужели жизнь для вас уже гроша ломаного не стоит? Сейчас пойду и позвоню, куда следует.
Билл пытается ее остановить.
Только тронь меня! Только попробуй!
Монк. Ты кому звонить собираешься?
Стив. И кому это она звонить собирается?
Леона (Монку). А уж это мое дело, личное. Тебя не спрошу.
Рывком открывает дверь и выбегает.
Дверь так и остается открытой. Доносится шум набегающей волны.
Монк. Что она задумала?
Стив. Билл, ты знаешь, что она там задумала?
Билл (ухмыляясь и передергивая плечами). Знаю. Будет звонить в Треже-Айленд и сообщит, что Док собирается там роды принимать.
Монк. Ну так задержите ее, бегите и задержите!
Стив. Ага, вот сам и беги.
Билл (равнодушно). В тумане растворилась.
Монк. У Дока из-за нее будут большие неприятности, не меньше моего наглотался…
Билл. Ерунда, они как облупленную ее знают, будут они ее слушать.
Монк. Плевать мне на всех с высокой башни. Я здесь хозяином шесть лет и ни разу на такую крайнюю меру не шел, но, клянусь богом, я решусь на нее, чтоб… избежать… неприятностей.
Вайлет (жалобно). На прошлой неделе краску для волос подарила, а сегодня весь вечер на меня бросается и убить грозится.
Билл. Она такая: то тихая, то буйная, смотря как алкоголь на нее подействует.
Вайлет. В ней два разных человека уживаются. То она сама доброта, то…
Монк (набирает номер). Помолчите. Это «Треже-Айленд»? Говорит Монк, я из своего бара вам звоню… Да. Так вот, если вам позвонит Леона Доусон, вы знаете ее, у нее на вашей стоянке трейлер стоит, не слушайте ее: она вдребезги пьяная и собирается оговорить одного хорошего доктора, его как раз в ваш район срочно вызвали, ну вот, я вас и предупредил, благодарю. (Вешает трубку.)
