Ханна. Уже заказала. И совсем ничего спиртного?
Билли. Даже вина. Предпочитаю яблочной сок.
Ханна. А сигареты?
Билли. Я бросил курить.
Ханна. И тебе не жаль, что по утрам ты больше не кашляешь и не отхаркиваешься?
Билли. Кашель будил собак. Сейчас у меня две собаки.
Ханна. Все-таки какая замечательная вещь развод!.. Ну а по части сладостей? Прошу, не говори мне, что ты отказался от сникерсов.
Билли. Прости, но это так.
Ханна. Вот это потрясающая новость! Ты изменился, Билли…
Билли. Да. Душой и телом. Тебя это не шокирует?
Ханна. Пусть они мирно сосуществуют тысячу лет. Я говорю это совершенно серьезно… А как ты следишь за собой?
Билли. Соблюдаю диету. Не ем мясного… Ты все-таки шутишь. Тебе до смерти хочется меня уязвить. Что ж, не возражаю… Ты не поверишь, что я каждое утро пробегаю пять миль?
Ханна. Бежишь за кем или за чем?
Билли. За газетой. Собаки мои ленивы… Мне продолжать?.. Я плаваю каждый вечер, когда возвращаюсь домой из студии. Делаю двадцать стежков по воде. Каждый уик-энд гоняю восемь партий в теннис. Я хорошо сплю. За три с половиной года не проглотил ни одной таблетки снотворного. Принимаю витамины и ем натуральную экологически чистую здоровую пищу.
Ханна. Ага! Здоровую пищу! Наконец между нами появилось нечто общее.
Билли. Неужели ты отказалась от острых гамбургеров с «Чили»?
Ханна. Нет, не отказалась. Но я кладу их поверх экологически чистых ячменных лепёшек… Наш разговор просто меня умиляет. Расскажи мне побольше о себе. От Дженни знаю, что ты берешь уроки игры на банджо?
Билли. На гитаре. Классическая и «кантри-мюзик».
Ханна. Потрясающе! А тогда в Нью-Йорке ты даже не смог настроить телевизор на пятый канал… Ну, говори же, говори!
Билли. Я совершаю восхождение.
Ханна. Прости, не поняла.
Билли. Прошлые летом я поднялся на гору в Сиерра-Неваде. Покорил высоту в десять тысяч футов.
Ханна. Это не так уж трудно. Я покоряю такую высоту три раза в неделю, когда поднимаюсь к своему психоаналитику.
Билли. По таким врачам я не хожу.
Ханна. Об этом я уже слышала. Одобряю твои горный туризм и с натяжкой — гитару. По как ты обходишься без психоаналитика? Почему ты его бросил?
Билли. Я выздоровел. Я совершенно здоров.
Ханна. Совершенно здоров! Это прелестно! Хочешь сказать, что каждый день ты так запросто общаешься с миром?
Он улыбается, кивает.
Но ты когда-нибудь чувствуешь депрессию?
Билли. Чувствую.
Ханна. Когда?
Билли. Сейчас.
Ханна. Я очень рада, что солнце еще не окончательно иссушило твои мозги… Какие еще новости?
Билли. Я сменил местожительство.
Ханна. О, да! Ты уже больше не живешь в каньоне Харди?
Билли. Ты хотела сказать, в каньоне Лорел?
Ханна. Лорел, Харди — какая разница. Где сейчас ты живешь?
Билли. В Беверли Хиллз, один квартал севернее от Бульвара Сансет.
Ханна. А дом в каком стиле?
Билли. В очень удобном.
Ханна. Не сомневаюсь. Я имею в виду архитектуру, постройку…
Билли. Снаружи он напоминает изящную французскую ферму.
Ханна. Изящная французская ферма один квартал севернее от Бульвара Сансет, это звучит впечатляюще. Мне кажется, что мы даже пролетали над ней. Она мне показалась марокканской виллой, превращенной в техасское ранчо.
Билли. Да, население у нас смешанное.
Ханна. С воздуха мне все это понравилось.
Билли. А как протекает жизнь над подземкой?
Ханна. Прекрасно. Я по-прежнему живу в нашей старой квартире. Но теперь она бы вызвала твою неприязнь.
Билли. И что ты для этого сделала?
Ханна. Ровно ничего.
Билли. Я слышал, ты была в госпитале на операции?
Ханна. Так, женские мелочи. Меня выписали в тот же день. А у тебя были какие-то осложнения с простатой?
Билли. Боже, как тесен мир!
Ханна. Нас догоняют грехи нашего прошлого… Что же еще я могу рассказать о себе?
Билли. Дженни снабжает меня информацией.
Ханна. Не сомневаюсь.
Билли. Я слышал у тебя появился новый поклонник?
Ханна. Новый поклонник? Упаси Боже! Мне уже сорок два года, у меня есть любовник.
Билли. Он тоже писатель?
Ханна. Журналист из «Вашингтон пост». Ему 54 года. Имеет проблемы с сердцем. Он астматик. Склонен к алкоголизму. Он самый яркий среди тусклых второсортных интеллектов. Ну, а у тебя как с сердечными?
Билли. С моими сердечными?.. Я встречаю одну очень милую девушку.
Ханна. О, неужели? И куда ты ее провожаешь?
Билли (раздраженно). Ну, перестань, Ханна!
Ханна. А что я такого сказала? Неужели, я тебя обидела?
Билли. Давай прекратим эту колючую перепалку. У нас есть более важные темы для разговора.
Ханна. Прости. Вижу, что я тебя обидела.
Билли. О, боже, у меня давно не было столь бездарного разговора.
Ханна. Прошу прощения, но именно ты сказал: «Я слышал, у тебя появился новый поклонник» и дальше: «Я встречаю одну очень милую девушку»… А у меня нет подростковой стрижки, и я не владею подростковой фразеологией.
Билли. Понятно. Ты приехала, чтобы травить медведя, не так ли?
Ханна. Травить медведя? Я не ослышалась? Ты сказал: «Травить медведя»? Таков ваш колоритный жаргон у костров в Сиерра-Неваде?
Билли. Чаю не надо. Я уж лучше выпью двойной шотландской.
Ханна. Уже заказано. И то и другое.
Билли. Давай поговорим о Дженни.
Ханна. К чему спешить? Ведь ей еще только семнадцать. И впереди у нее целая жизнь. Уж если я отдам тебе свою дочь — чего я не сделаю — я все же хотела бы знать, что ты за человек.
Билли. Дженни наша общая дочь. НАША дочь.
Ханна. Возможно. Впрочем, это мы еще посмотрим.
С ненавистью смотрят друг на друга.
Внезапно ОНА улыбается.
И так, ты живешь на французской ферме рядом с бульваром Сансет. Есть ли у тебя бассейн?
Билли. О, Господи!
Ханна. Давай, Билли, поговорим. Я набросала семьдесят четыре вопроса. Не заставляй меня искать список. У тебя есть бассейн?.. Конечно, есть. Раз у тебя есть загар, стало быть, у тебя есть бассейн… Он в форме почки?.. Печени?.. Или желчного пузыря?
Билли. Поджелудочной железы. Его устанавливал главный хирург онкологической больницы. Нет, ты невыносима! Ты не пробыла здесь и двух недель, А уже точно знаешь, как мы живем? Жаль, что ты так скоро от нас уезжаешь и не увидишь, как мы празднуем Рождество. Ты просто обалдеешь, когда увидишь на моей лужайке розовую ёлку… или Деда Мороза на крыше в крокодиловых сапогах с микрофоном. Он будет петь «Ночь тиха».
Ханна. Но когда ты это увидишь, все очарование пропадет.
Билли. Почему нет виски?
Ханна. Какая марка твоей машины?
Билли. Ты спрашиваешь это серьезно или ты шутишь?
Ханна. Очень серьезно. Если мне придется оставить с тобой мою драгоценную дочь, я имею право знать, в какой она будет ездить машине.
Билли. В коричневом «Мерседесе» — номер 450, серия «эс-э-эл».
Ханна. У тебя нет шика! У тебя никогда не было шика. Если ты живешь в Беверли Хиллз, у тебя должен быть красный «пинто»… Вот это шик… Могу я задать тебе еще несколько вопросов?
Билли. Это не вопросы. Это отравленные стрелы!
Ханна. А куда делась твоя умненькая жена? Я не имею в виду себя, а ту, что пришла следом за мной. Ты тоже с ней разошелся?
