– Привет, дедуля! – Ле, одетый и бодрый, появился на экране, – проснулся? Подваливай ко мне, позавтракаем в моем номере.

Рей одевался, размышляя о феномене сенсо-музыки. Теперь понятно, почему обычная музыка выродилась. Если взять один только звукоряд вчерашнего действа – он наверняка окажется примитивным.

Рей провел модулятором над волосами, завивая по бокам локоны. Нанес на лицо питательный крем. То, чем раньше занимались женщины и персоны шоу-бизнеса, теперь принято у всех приличных людей. Надо следить за собой. Надо еще смоделировать лицо, кстати, с естественным лицом теперь ходить неловко – будто нищеброд. Рей еще не придумал оформления для своего лица, надо заняться этим поскорее.

Он вышел в коридор – черный шелковый костюм, высокие сапоги, серебряные финтифлюшки и ремень из серебра. Так он не выделялся из общества – нормальный европейский плейбой, прожигатель жизни.

Он еще размышлял о сенсо-музыке, входя в номер Леона. В самом деле, уже обычное диско его времени вовсе не сводилось к одной только музыке – дым, вибрация, свет и цвет, наконец, почти обязательная таблетка экстази, да хоть кружка пива; воздействие на все возможные органы чувств. Любой поп-исполнитель использовал те же дополнительные раздражители – дым, свет, цвет, грохот, вибрация. А может быть, уже симфоническая музыка, разработанная венской школой, была предвестницей этого нового вида искусства?

Неудивительно, что просто музыка, музыка сама по себе здесь уже никого не интересует.

Номер Леона был оформлен в стиле Людовика 14-го. Рей миновал прихожую с мрачными стенами из розового мрамора, с золотыми колоннами и смутной масляной живописью на потолке. Парадные двери бесшумно распахнулись перед ним.

Cтены зала терялись в бесконечности – видно, оптическая иллюзия. Вычурные колонны взлетали к высокой арке потолка, Рей бесшумно прошел по паркетной мозаике. За низким мраморным столом, за вышитыми диванами он увидел наконец Леона – в этом просторе не сразу и найдешь человека.

Леон стоял у барной стойки с белой лепниной, за стойкой виднелась зеркальная стена. Наклонившись, Леон самозабвенно целовал девушку.

Это была Кео.

Рон сидел на диване, закинув ногу на ногу и с интересом наблюдал за друзьями.

Рей не помнил, как выскочил в прихожую – с чувством, что он здесь лишний. И тотчас увидел Джин – с обычной легкой улыбкой она шла к двери. Махнула рукой.

– Привет, Рей! Голова не болит?

– Я уже принял таблетку. Джин, подожди! – решился он. Девушка с изумлением уставилась на него.

– Подожди, не заходи туда… Присядем? – он указал на банкетку с золотым шитьем.

Длинная шейка наклонилась недоуменно, ресницы вспорхнули.

– Что такое? – тонкая рука уже касалась двери, и створки послушно распахнулись. Девушка вошла в зал. «Черт», пробормотал Рей. Потряс головой. Да что это с тобой, старина – что в этом такого?

Может быть – то, что раньше он не замечал свободных отношений в этих двух парах? Все было достаточно строго и традиционно: Рон с Кео, Леон – с Джин.

Или пьяные откровения Джин вчера в баре. Она ведь даже на сенсомузыке – только с Ле. «Ты любишь его?» – «Люблю», – «Но ты же знаешь, принцесса Арнхильд», – взмах черных ресниц: «Ну и что? Принцесса – это бизнес. А у нас любовь. Семья. Это навсегда». Бедная девочка питает иллюзии.

– Дед, ты чего там?

Рей вошел в зал. Все уже расселись вокруг низкого мраморного стола, прилично сервированного. Джин – с обычной легкой полуулыбкой. Кео раскраснелась и застегивает пуговку на декольте. Рон так и не сменил позы – нога на ногу. Рей молча сел на банкетку. Джин стала разливать кофе в фарфоровые кружки. Завтрак был мексиканский. Рей подхватил тортилью без начинки, обмакнул в томатный соус. Язык обожгло, Рей украдкой запил кус минеральной водой.

– Чем сегодня займемся? Двинем дальше? – спросил Рон. Ле пожал плечами.

– Тут вроде салон неплохой на первом этаже. Рей?

– Э-э, не знаю, – не глядя на него, протянул Рей.

– Дедуль, – четко произнес Леон, – ты чего куксишься сегодня?

– Да все нормально, – Рей постарался выдавить улыбку, – немного переволновался вчера.

– Не ври, – Леон не морщась куснул тортилью с соусом, – у тебя другие проблемы. Вопросы морали и нравственности, да?

Было дико, что он заговорил об этом. Современник Рея не поступил бы так.

– Ну что ты, – торопливо замотал головой Рей, – ты меня, кажется, путаешь с пришельцем из викторианской эпохи. Мы в наше время вытворяли такое… так что не беспокойся! Все нормально.

– Нет, не все, – неожиданно жестко произнес Ле, в упор глядя на него, – я хочу, чтобы ты понял. Тебе пора понять нашу жизнь. И наши отношения с девочками. Джин!

– Да? – девушка просияла на него глазами.

– Встань-ка.

Девушка послушно поднялась.

– Тебе нравится штучка от Прада, которую я тебе купил?

– О, очень!

– В ваше время тоже уже была фирма Прада, не так ли?

– Точно, – кивнул Рей, – даже фильм такой был. Дьявол носит Прада.

– Ну продемонстрируй нам, Джин! – ласково произнес Ле. Девушка скинула легкие бретельки. Одним движением расстегнула и отбросила юбочку. Прошлась по комнате, танцуя. Рей зажмурился. Белье от Прада было почти невидимым на темных крутых ягодицах. Джин подошла к Ле, подтанцовывая. Тот одобрительно звонко хлопнул ее по круглой заднице.

– Садись, ешь.

Джин, так и не одевшись, подхватила буррито и сочно укусила.

– Сейчас я тебе объясню, дедуля, – Ле подхватил на вилку омлет, – Джин и Кео – они обе приехали из ЗР. И они точно знают, кто их папочка здесь. И если папочка не будет платить – девочкам придется ехать обратно, не так ли? Но девочки у нас умные. Дурочек мы не держим. Они умные, и поэтому будут делать то, что папочка скажет. И все будет хорошо. Вот именно поэтому, дед, никто уже давно не смотрит на сучек, выращенных в Федерации. Кому они нужны – себялюбивые уродки? Нет, если там деньги или титул – конечно. Жениться мы вынуждены. Нужно потомство из приличной семьи. А так… конечно, для меня или Рона не было бы проблемой переспать с любой девкой из Европы или Штатов. Но – плавали, знаем. Сегодня она на тебя смотрит влюбленными глазами – потому что ты герой, и потому что у тебя кошелек толстый. А как только ты с ней переспишь, начинаются претензии. Отношения, обязательства какие-то. Ее надо, видишь ли, понимать, лелеять, надо влезть к ней в голову и понять без слов, чего она хочет, а если не поймешь – губки бантиком и дуться, она тебя динамит, а как только что не по ней – к адвокату. А с нашими девочками все по-другому. Они понимают, что такое жизнь, и что такое мужчина, и они счастливы. Не так ли, Джин? – он приобнял подругу за плечи, властно положил ладонь на почти обнаженную грудь.

Джин искренне улыбнулась, ее глаза заблестели – как всегда, когда она смотрела на Ле.

– Что, скажешь, у вас было не так? – поинтересовался Рон.

– Так, – кивнул Рей, – все так же.

Так же ездили европейские богатые мужчины в Таиланд – спать с маленькими туземками, и привозили индиек, таек, африканок, счастливых уже тем, что отныне будут есть досыта. Покупали украинок и полек. Чего же не воспользоваться материальным преимуществом и не уговорить бедную девушку…

– Только у нас об этом не принято было говорить вслух, – добавил Рей.

После завтрака Леон загорелся.

– Знаешь что, дедуль? К черту салон. Здесь же граница недалеко. А что, если мы и твою личную жизнь устроим? Надо уже остепениться когда-то, как считаешь? Не все только по борделям бегать.

Рей сам не знал, почему согласился. Да, раньше он был не лучше. Правда, его постоянной подругой была все-таки независимая певица Дженни. Которой он не платил.

Но он был не лучше. И все-таки сейчас у него не было ни малейшего желания заводить послушную, как собачка, красивую девочку.

Ягодицы Джин, полоска стразов между буйными полушариями, все еще волновали его – только вспомнишь, темнеет в глазах.