Среднюю Азию, Красная армия заняла в феврале 1920 г. Хиву, а в сентяб­ре того же года - Бухару.

К началу 1921 г. собирание империи (пусть и в урезанном виде) было завершено. Большевики стали полновластными хозяевами России.

Правительства, формировавшиеся на территории бывшей Россий­ской империи, в различных масштабах проводили политику реставрации старого социального режима. На Украине в 1918 г. под защитой герман­ских и австро-венгерских оккупационных сил была воссоздана дорево­люционная структура собственности. «Начальники уездов из бывших землевладельцев вместе с реставрированной полицией... восстанавлива­ли помещичьи хозяйства, а в случае сопротивления крестьян производи­ли экзекуции и порки при содействии германских войск..., - вспоминал член ЦК партии кадетов В.А.Оболенский. - Отряды немецких и австрий­ских войск то и дело ходили на усмирение деревенских бунтов, предавая огню и разрушению восставшие села и деревни»[72]. Неудивительно, что установленный оккупантами режим гетмана П.П.Скоропадского пад по­сле ухода германских войск в ноябре 1918 г. в результате массовых кре­стьянских восстаний.

На Севере России за время ее оккупации силами Антанты тысячи людей были казнены, 52 тыс. прошли через тюрьмы и концентрационные лагеря на о. Мудьюг и в Иоканьге.

В тех местах, где большинство в антибольшевистских правительствах имели умеренные социалисты, предпринимались попытки удержать рес­таврацию в известных рамках. Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), управлявший в Самаре в июне-сентябре 1918г., провозгласил восстановление демократических свобод, принял красный флаг, признал 8-часовой рабочий день, свободу деятельности рабочих конференций, кре­стьянских съездов, профсоюзов, фабзавкомов, создал Совет рабочих депу­татов. Однако социальная программа Комуча была выдержана в духе эсе­ровской программы-минимум. Он вернул в частные руки предприятия промышленности и банки, восстановил свободу частной торговли. Мест­ная власть была передана городским думам и земствам. Комуч официально провозгласил социализацию земли, но признал за помещиками право на урожай 1917 г. Для охраны имущества помещиков и сельской буржуазии, а также для осуществления принудительной мобилизации в деревни направ­лялись отряды Народной армии Комуча, и это вызывало растущее недо­вольство крестьян, в конце концов отказавших ему в поддержке.

Правительства, возглавленные буржуазными партиями и элементами, не только приватизировали промышленность, банки и торговлю, но и пося­гали на основные завоевания аграрной революции. Временное сибирское правительство, сформированное в июне 1918 г. во главе с П.В.Вологод- ским, возвратило землевладельцам все имения, отобранные крестьянами в ходе «черного передела» 1917г., восстановило дореволюционные суды и административные учреждения, ограничило деятельность профсоюзов, ввело военно-полевые суды и смертную казнь за политические преступле­ния. Любые протесты подавлялись с помощью карательных отрядов.

Правительство адмирала Колчака отказалось созвать распущенное Уч­редительное собрание, пообещав лишь после победы над большевиками созвать некое Национальное собрание. Это было сделано в большей мере по «внешнеполитическим» соображениям: чтобы заручиться признанием госу­дарств Антанты. Колчаковские генералы, свидетельствовал кадет Л.А.Кроль, рассуждали иначе: «Пусть доберется до Москвы, мы им покажем тогда Уч­редительное собрание! »[73].

Переход земли к крестьянству верховный правитель не признал. В ап­реле 1919г. его правительство выпустило декларацию, в которой говори­лось: «впредь никакие самовольные захваты ни казенных, ни общественных, ни частновладельческих земель допускаться не будут», а в окончательном виде «вопрос будет решен Национальным собранием». Крестьянам вре­менно разрешили собирать урожай с земли, которой они фактически поль­зовались, а также туманно пообещали в будущем наделить их некоторым количеством земли. На деле, как свидетельствует эсер Е.Колосов, повсюду, куда приходила армия Колчака, она возвращала помещиков[74]. Кроме того, режим признал все довоенные и военные долги России (18,5 млрд, руб.), утвердил частную собственность на промышленные предприятия и пре­доставил промышленникам значительные субсидии, предоставлял концес­сии иностранным предпринимателям и фирмам, подавлял деятельность рабочих и крестьянских организаций. Только в одной Екатеринбургской губернии армия Колчака расстреляла около 25 тыс. человек. Расправы осуществлялись с противниками всех оттенков - с левыми, большевиками и даже эсерами. Забастовки подавлялись силой. Принудительные мобили­зации в армию переполнили чашу терпения крестьян. В 1919 г. в Сибири заполыхали многочисленные восстания, которые подорвали режим Колча­ка и способствовали его падению.

Генерал Деникин пытался проводить более умеренную политику, но ему это плохо удавалось. Ему приходилось считаться с монархическими настроениями большинства офицерства, добивавшегося, по существу, пря­мой реставрации старых порядков. Деникин обещал отложить вопрос о го- суцарственном устройстве и выборах до победы над большевизмом. До тех пор устанавливалась военная диктатура, на выборах в органы земского и городского самоуправления был введен имущественный ценз, отстраняв­ший наименее состоятельных граждан. Официально был признан 8-часовой рабочий день, хотя на практике он не соблюдался из-за милитаризации тру­да. Режим допустил существование профсоюзов, контролировавшихся меньшевиками, при условии, что те не будут «преследовать цели, противо­речащие действующим законам». «Противогосударственная деятельность» пресекалась, «разрушающая» пресса уничтожалась, за бунты, дезертирст­во и подпольную деятельность полагалась смертная казнь. Национализи­рованные предприятия передавались владельцам, рабочего контроля не существовало. Британским фирмам были предоставлены концессии.

Аграрная политика Деникина в общем продолжала аграрные меро­приятия Столыпина. В январе 1919 г. власти отменили постановления Временного правительства 1917 г. об ограничении земельных сделок, и это немедленно привело к многочисленным спекуляциям и росту аренд­ной платы. В апреле была отменена хлебная монополия. Согласно «Дек­ларации о земле» (апрель 1919 г.), режим намеревался сочетать «сохране­ние за собственниками их прав на землю» и «обеспечение интересов тру­дящихся». По «Закону о сборе урожая» (июль 1919 г.), треть хлеба, поло­вина трав и одна шестая овощей, собранных крестьянами, отдавались воз­вратившимся помещикам и арендаторам. Только накануне падения, в но­ябре 1919 г., правительство Деникина издало «Земельный закон», который должен был осуществляться в течение 7 лет после «умиротворения». Он предполагал, что помещики сохранят поместья размером от 150 до 400 десятин земли, но за выкуп уступят часть своей земли крестьянам (от 9 до 45 десятин): первые 2 года - добровольно, затем - посредством принуди­тельного отчуждения. Разумеется, такая политика не могла способствовать поддержке «белых» со стороны крестьянства; сельские массы Восточной Украины примкнули к повстанческому движению во главе с анархистом Н.И.Махно.

Правительства Колчака и Деникина проводили открыто имперский курс, не допуская ни малейшей возможности отступления от жестко цен­трализованной модели государства - «единой и неделимой России». Это предопределило их неспособность договориться с националистическими движениями, которые возглавлялись элитами различных народов России. Свою роль в ослабление сил Деникина внесли постоянные конфликты с Украинской Директорией, с северокавказскими исламистами и с оппозици­онными автономистскими группировками кубанского казачества.

Последний верховный правитель - закрепившийся в апреле-ноябре 1920 г. в Крыму генерал Врангель продемонстрировал готовность пойти на некоторые уступки с тем, чтобы расширить крайне узкую социальную базу «белого» движения, опиравшегося преимущественно на старые эли­ты и приверженцев реставрации старых порядков. Он объявил о стремле­нии к объединению «различных частей России» в «широкую федерацию», основанную на свободном соглашении и общности интересов[75]. Рабочим обещали «государственную защиту» от произвола предпринимателей. На­конец, был разработан закон о земле, согласно которому помещики, чьи владения превышали 600 десятин, уступали излишки земель крестьянам в собственность за выкуп по пятикратной стоимости урожая с рассрочкой на пять лет. При этом получить участки должны были, в первую очередь, не массы крестьянства, а «крепкие хозяева». Волостные земства и сель­ские общины признавались в качестве органов крестьянского самоуправ­ления. Но все это было, конечно же, очень далеко от крестьянских идеалов «черного передела» и так и не смогло обеспечить последнему «белому» режиму сколько-нибудь солидной массовой опоры в «низах».