Оли. И это всё? Может, я чего пропустила?
Флора. Подожди, это только начало.
Оли. Очень хорошо.
Флора. Ты — самая большая неряха на свете.
Оли. Допустим.
Флора. Ты совершенно безответственная.
Оли. Неужели?
Флора. На тебя нельзя положиться.
Оли. Это одно и тоже. Напряги воображение.
Флора. Не мешай. Ты невоспитанная и неблагодарная.
Оли. Ну вот. Спасибо большое. А то я уже волноваться начала.
Флора. У тебя ужасное самомнение. А то, что думают остальные, тебе совершенно не интересно.
Оли. Да? Это очень интересно.
Флора. И ты никогда не соглашаешься с чужим мнением.
Оли. Ну, с этим я как раз согласна. А что ещё?
Флора. А ещё ты невнимательная и не общительная. Тебе достаточно?
Оли. Достаточно. А теперь я хочу высказать всё тебе.
Флора быстро отбегает назад, садится на стул и, затем, степенно кладёт нога за ногу точно как Оли.
Оли. Восемь месяцев я жила здесь одна. Я была очень несчастна, и мне было очень одиноко. И вот ко мне переезжает моя самая лучшая, самая близкая подруга. Но не прошло и трёх недель, (голос её начинает дрожать) и я уже готова выть на луну и биться головой о стенку. Может, ты переедешь на кухню к своим кастрюлям и половникам? А если тебе надо будет выйти — постучись, и я быстренько спрячусь, где-нибудь. Флора, дорогая моя, я тебя очень прошу, держись от меня подальше, пока я тебя не схватила за горло вот этими вот руками (показывает), и не стала тебя душить, душить, душить… (Оли поворачивается и направляется в спальню.) Пойду, полежу немножко, мне как-то нехорошо…
Пауза.
Флора. Оли, подожди, ну куда ты пошла! Ведь я же там только что пол помыла!
Оли резко поворачивается с выражением ярости на лице.
Оли. Ну, хорошо! Я останусь. А вот ты пойдешь, куда подальше.
Оли подбегает к шкафу, вытаскивает оттуда чемодан и кладет его на стол.
Оли. Вот! Вот!
Флора. Оли, ну не уходи, пожалуйста!
Оли. Я? Ну, это же надо быть такой идиоткой! Да не я, а ты! Собирай свой чемодан, и катись отсюда.
Флора. Но это не мой чемодан. Ты что, не помнишь, мой был большой такой, чёрный, с колёсиками. А этот маленький совсем. И ты меня извини, конечно, но это какая-то совершенно дикая расцветка.
Оли. Всё, Флора. Концерт окончен. Собирай свои пожитки, и — арриведерчи. В музее восковых фигур тебя примут с распростертыми объятьями.
Флора. Ты что, действительно хочешь, чтобы я сейчас собрала все свои вещи и уехала отсюда?
Оли. Ну, зачем — сразу все? Возьми один чемодан, а остальное потом заберёшь.
Флора (про себя). Удивительно, у меня такое ощущение, что я это уже раньше слышала. Оли, учти, я сейчас действительно возьму и уйду!
Оли (обращается к небесам). Нет, это поразительно. Неужели она меня не слышит? (Оглядывается.) Здесь всегда была хорошая акустика. Раз, раз, раз, раз, два, три — я себя прекрасно слышу. Я знаю, что это я говорю, ведь голос-то этот точно мой…
Флора. То есть, другими словами — ты меня выгоняешь из дома?
Оли. Нет. Не надо никаких других слов. Эти слова прекрасно подходят.
Флора. Ну, хороню. Раз ты так хочешь, то я уйду. Только учти, если со мной что-нибудь случится — это будет твоя вина и твоя головная боль. (Флора начинает собирать свои вещи в чемодан.)
Оли. Слушай, я не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы тебя выгнали по-человечески? Тоже мне — страшное проклятье фараона. Не дури. У меня своих проблем хватает.
Флора. Так. Еды я тут кучу наготовила — сама разогреешь. Ты еще не забыла где у тебя плита?
Оли. Нет уж, забирай обратно.
Флора. Куда же я всё это возьму? Кушай на здоровье.
Оли. Нет, еда пусть остаётся, а вот головная боль мне не нужна. Забирай своё заклятье и давай — на свободу с чистой совестью.
Флора. Я и так уйду с чистой совестью, а ты тут оставайся и мучайся.
Оли. Никуда ты не пойдешь! (Загораживает дверь.) Сначала скажи — «Ты права, Оли, жалко, что у нас с тобой ничего не вышло, но я желаю тебе всего хорошего».
Флора. Ты права, Оли, здесь, наверное, плохая акустика. Раз, два, три — да, я тоже себя прекрасно слышу, но ты меня, похоже, нет. Я ухожу. (Флора решительно отпихивает Оли и выходит.)
Оли (кричит). Ну хорошо, я согласна! Ты выиграла, возвращайся назад! Ну, возвращайся, пожалуйста… (Ответа нет. Оли опускается на диван, сворачивается калачиком в обнимку с диванной подушкой и начинает плакать. Наступает тишина, затем раздается звонок в дверь. Оли вскакивает к двери, причитая.) Пусть это будет она, пусть это будет она, я ей сейчас всё скажу, сейчас ей мало не покажется…
Входит Сильвия.
Сильвия. Оли, что с Флорой? Я выхожу из лифта, а она стоит с чемоданом. Я её спрашиваю, в чём дело, а она говорит — спроси у Оли и тут же прыгает в лифт и уезжает. Куда она пошла?
Оли. А я откуда знаю? Я даже имени её слышать не хочу.
Сильвия. Кого — Флоры?
Оли. Ну, я же тебя прошу, не говори мне про неё.
Сильвия (направляется на кухню.) Извини, я не поняла, что ты имела в виду Флору. (Оли затыкает себе уши, Сильвия продолжает из кухни.) Я не буду говорить у кого, в прошлый раз тут были такие хрустящие огурчики солёные. Они у вас ещё остались? Ага, вот они. (Выходит с огурцом.) Не расстраивайся. Я прекрасно знаю, что тебе с ней не сладко. (Хрустит огурцом.) Огурчики — мечта. Мы тоже сегодня с мужем поссорились. ОЛИ. А вы-то чего?
Сильвия (кокетливо). Он считает, что я одеваюсь слишком вызывающе. Ревнует, конечно.
Оли (смотрит на неё оценивающе). Да… Ты держись за него. Такие мужики — большая редкость.
Входит Рене.
Рене. Что у вас тут происходит? Дверь открыта, Флора выскакивает из лифта с лицом как у статуи Свободы до реставрации. Вы что — поругались?
Оли. Ничего мы не поругались. Она просто села на метлу, и полетела на лысую гору.
Рене. Тут так пахнет аппетитно. У вас есть чего-нибудь перекусить? (Идет на кухню.) А почему у тебя спагетти на стене?
Оли. Это не спагетти, это, понимаешь ли, лингвини.
Рене (появляется). А, ну это другое дело. Больше вопросов нет.
Сильвия. Там огурчики солёные есть.
Рене. Нет, спасибо, у меня что-то аппетит пропал.
Сильвия (достаёт из сумки наручники и протягивает их Рене). Можете меня поздравить.
Рене. Я тебя поздравляю. Если хочешь, ещё немножко поноси.
Сильвия. Спасибо. У меня уже свои есть, две пары.
Оли. Ну, я тебя тогда тоже поздравляю.
Сильвия. Нет. Я жду ребенка.
Оли. Ребенка? Вот это да! А ты говоришь — пингвин.
Рене. Орёл, а не пингвин.
Сильвия. Нет, орёл — это я. А он Прометей. Его, значит, боги приковали наручниками к кровати, и лежит один, бедный-несчастный, и тут прилетаю я, и начинаю выклёвывать ему… ну, в общем, всё подряд ему выклёвываю.
Рене (смотрит на наручники). А мой орёл тоже часто клюёт… только вот носом, правда.
Оли. Ну, дорогая моя, это дело надо отметить. Сейчас я тебе всю банку огурцов принесу.
