Оли. Ты что, хочешь мне весь вечер испортить?
Флора. Причём здесь я? Иди одна.
Оли. Да? И что я там буду делать? Рассказывать им про твоего мужа? Флора, ну, пожалуйста, пойдем.
Флора. Нет, Оли я не могу. Давай закончим разговор.
Оли. Хорошо, закончим. Но знай, я тебе этого никогда не прощу.
Она выбегает и захлопывает за собой дверь, прищемив при этом кончик платья.
Дверь открывается снова, Оли бросает на Флору гневный взгляд и заходит обратно в комнату.
Оли. Неужели ты так навсегда и останешься синим чулком?
Флора. Мы такие, какие мы есть.
Оли подходит к окну, настежь открывает его и направляется к двери.
Оли. На самом деле, здесь не одиннадцать, а двенадцать этажей!
Оли берет сангрию со стола и выходит.
Флора молчит, уставившись в открытое окно.
Сцена 2
Вечер следующего дня. Всё опять готово к очередной игре в «Эрудит». Входит Флора, расставляет на столе стаканы, и, конечно, подставочки под них. Затем она начинает пылесосить ковёр. Открывается входная дверь, и появляется Оли. В руках у неё стопка почты. Она выглядит устало. Оли снимает с себя плащ, бросает его на диван и плюхается рядом. Морщась от головной боли, она оглядывается вокруг, замечает шнур от пылесоса, ведущий к розетке и дергает за него. Пылесос умолкает, и тут Флора замечает её. Оли приступает к разборке почты. Она открывает письма и проглядывает содержимое, бросая пустые конверты и ненужную корреспонденцию па пол. Флора несёт пылесос на кухню. Шнур струится по полу, оказывается возле Оли, и та наступает на него. Флора из кухни дергает за шнур один раз, другой, но безуспешно. Затем, Оли поднимает ногу в тот момент, когда шнур дёргается в третий раз, и из кухни раздаётся сильный грохот. Оли довольно улыбается. Прихрамывая, появляется Флора с дымящейся тарелкой макарон. Она садится за стол и начинает с аппетитом их уплетать. Оли заканчивает разбрасывать почту вокруг себя, встаёт, берет с полки баллончик освежителя воздуха, и начинает разбрызгивать его содержимое по всей квартире, постепенно приближаясь к столу. После последнего прицельного выстрела прямо по тарелке Флоры, Оли удовлетворённо ставит баллончик на место и садится на диван просматривать газеты. Флора встаёт из-за стола и идет убирать бумажки с пола.
Флора. Ну и сколько это будет продолжаться? Ты теперь вообще со мной разговаривать не будешь?
Оли. Кто? Я? Чего тебе от меня нужно?
Флора. Я хочу знать, сколько всё это будет продолжаться. Потому, что если ты не хочешь со мной разговаривать, то я, тогда, тоже буду молчать. (Нет ответа, только слышен шелест газетных страниц.) Ну что ж, понятно. Пожалуйста, если хочешь, давай будем играть в эту дурацкую игру. (Пауза.) Ты не будешь говорить со мной, а я не буду говорить с тобой. (Пауза.) И ещё неизвестно, кто кого перемолчит. (Пауза.) Я могу молчать сколько хочешь. (Пауза.) Однажды мы с Сидом не разговаривали целую неделю, и он первый не выдержал. Он сказал…
Оли (перебивая). Ты можешь заткнуться?
Флора. Нет, он не позволял себе так со мной разговаривать.
Оли. Да я вообще никак не хочу с тобой разговаривать. По-моему мы с тобой всё обсудили. Я тебя попросила вчера пойти со мной в гости. Я тебе объяснила, что для меня это важно. Ты меня внимательно выслушала, и не сочла нужным идти мне на встречу. Ты сама сказала — давай закончим разговор, и я, в отличие от тебя, с удовольствием иду тебе навстречу. Мы с тобой закончили разговор, и я больше твоего голоса слышать не желаю. Вот тебе ключ от другого входа, так что сиди себе в своей комнате и держись подальше от меня.
Флора. Да? Я тебе оплачиваю половину расходов и имею право ходить, где хочу.
Оли. Ты имеешь право ходить, где хочешь, но только не у меня в квартире. Меня тошнит от тебя и от твоей еды. Поэтому, пожалуйста, убери свои спагетти с моего стола.
Флора (смеётся). Ну, ты даёшь! Вот рассмешила!
Оли. Не вижу ничего смешного.
Флора. Ты не видишь? Это же не спагетти. Я сейчас умру от смеха. Неужели ты не видишь разницы? Это лингвини.
Оли (взрываясь). Да? Да? (Она хватает тарелку, подбегает к двери на кухню, и с размаху бросает её о невидимую стену. Раздаётся звон разбитой посуды.) Теперь уже это не лингвини! Это теперь обои!
Флора. Ты совсем свихнулась?
Оли. Я? От такого фрукта, как ты, это звучит особенно забавно.
Флора. У меня, конечно, тоже бывают свои закидоны, но ты — просто псих. И не думай, что я за тобой буду всё это убирать.
Оли. Обещаешь?
Флора. Да, пусть так и висит на стене.
Оли. Конечно, пусть висит. (Смотрит оценивающе.) Работа, безусловно, интересная. Картина называется «Ужин насмарку». Масло. Мастерская Флоры Унгер.
Флора. Да. Пусть так и останется. Потом всё это прилипнет к стене, станет коричневым, затвердеет и… Нет, это невозможно. Я пойду уберу.
Оли. Не трогай, пожалуйста. Это уже достояние всего человечества. Лучше приготовь что-нибудь ещё, и я повешу это в гостиной.
Флора. Ну что, что я тебе такого сделала? Что конкретно тебя не устраивает? Ну, скажи, что именно? Готовка? Уборка? Стирка?
Оли. Пожалуйста. Я тебе скажу, что именно. Это готовка. Это уборка. Это постоянная стирка. Это твои вечные слёзы. Это твоё мычание по ночам, когда ты продуваешь себе уши, а мне мозги. Мья — Мьё! Мья — Мьё! Мья — Мьё! Флора, я так больше не могу. Я теряю терпение. Всё, все, что ты делаешь, меня бесит. А когда тебя нет дома, меня бесит то, что ты будешь делать, когда придёшь. Эти твои записочки на моей подушке. «Убери из прихожей свои носки, фу». «У нас кончается кофе, фу». «Я пошла ко врачу, фу.» Я три дня гадала, что же это такое за «фу», пока, наконец, до меня дошло, что это — Флора Унгер! Я тебя ни в чём не обвиняю — мы просто совсем не подходим друг для друга.
Флора. Ну, всё, хватит! С меня достаточно — мне картина уже ясна.
Оли. Какая картина? Это я ещё только рамку заканчиваю. А к картине я пока и не приступала. Каждый вечер, чтобы успокоиться, я у себя на отрывном календаре записываю вещи, которые меня в тебе раздражают. Потом я вырываю этот листок и выбрасываю его в окно. Так вот, сейчас ещё только июнь, а у меня в календаре осталось всего две недели до конца года. И это я ещё о Хулио — Хренальдо ничего не написала.
Флора. Ну, конечно. Я так и думала, что всё упирается в постель.
Оли. В том то и дело, что в мою постель уже давно ничего не упирается. Ты мне устроила такой постельный режим, что у меня скоро будет хроническая бессонница!
Флора. Ты сама виновата. Я тебе сразу сказала, что не хочу ни с кем встречаться, и оставь меня в покое! Поняла? В покое! (Флора отворачивается с гордым видом оскорблённой невинности.)
Оли. Ой, скажите, пожалуйста! Мы, видите ли, ещё не созрели. Мы ещё такие все зелёненькие-зелёненькие, в пупырышках. Ты такая же зелёненькая, как мои бутерброды из холодильника.
Флора. Да? Раз так, то я тебе тоже всё скажу. Я не хотела, но ты сама меня вынудила! Сейчас я тебе выскажу всё.
Оли. Я прямо вся дрожу от страха. (Она медленно садится на диван, положив нога на ногу.)
Флора. Ну, хорошо. Я тебя предупреждала, да. (Вздыхает.) Ты хорошая подруга, Оли. Ты столько для меня всего сделала. Если бы не ты, я не знаю, что бы со мною было. Я бы сошла с ума. Ты меня просто спасла. И я тебе буду всегда благодарна за это. (Пауза.)
