Наромарт поёжился под порывом ветра. Возвращаться в харчевню или ещё подождать? Наблюдательный пункт полуэльф себе оборудовал на верхней кромке окружавших тренировочную арену трибун. Отсюда он мог наблюдать стены, переходы и внутренние дворы гладиаторской школы, не рискуя, что его кто-нибудь заметит. Можно было подождать ещё и час, и два, и больше — почти до самого рассвета. А вот нужно ли?

Всё, о чём говорили днём на встрече с отрядом Льют, он выполнил. Выяснил, как охраняли дракона. По правде сказать, не особо сильно. Во дворе — никого, если не считать пары големов в состоянии ожидания, годных лишь на то, чтобы пугать особо озабоченных своей безопасностью. Тех, кому под каждым кустом мерещится засада, а за каждой дверью — ловушка. На самом деле, в таком виде волшебные создания были не опаснее старых воинских доспехов. Конечно, очень опытный маг мог бы прикрыть ожиданием режим охраны, но, судя по тому, что рассказывал Йеми, здешним чародеям такие фокусы не по зубам. Мелковаты тутошние волшебники.

Да и дракон, откровенно говоря, не впечатлял. Грозный диктатор на проверку оказался не крупнее драконьего подростка из родного мира Наромарта. Взрослые синие там превышали Ская размерами раза в полтора, а старики — так и в два. Похоже, легенды о том, что после Катастрофы драконы измельчали, не врали. Это было непонятно и интересно, чёрный эльф твёрдо намеревался при случае расспросить Йеми и новых знакомых об этом древнем катаклизме: вдруг что ещё занятного выяснится. Но это — потом. Сначала — неотложные дела.

Значит, Ская никто толком не охраняет. Если освободить его от цепей и разомкнуть сдерживающее крылья кольцо, дракон просто улетит. К сожалению, одному Наромарту этого не сделать: открыть все замки при помощи магии ему не под силу, а сделать это обычным путём… Задача не для однорукого калеки. Значит, Олху и его друзьям проникнуть внутрь школы всё же необходимо.

Что ж, ничего невозможного в этом тёмный эльф не видел. Караульщики по стене ходили довольно редко, больше отсиживались в башнях. По внутренним коридорам патруль прошел и вовсе всего один раз. Конечно, на стене стояли жаровни с углями, освещавшие пространство вокруг себя неровным мерцающим светом, но их было не так уж и много. Зато между ними тьма как будто сгущалась и казалась особенно непроницаемой. Если наблюдатель смотрит из освещённой башни, то привыкшие к свету глаза не должны заметить, как кто-то прошмыгнёт в темноте. Особенно, если наблюдатель — человек, в зоркости, как в прочем и по многим другим физическим способностям, уступающий большинству других рас. Сам Наромарт, пожалуй, сумел бы проскользнуть внутрь гладиаторской школы незамеченным и без волшебного плаща, и без использования присущего драу умения окружать себя облаком непроницаемой темноты. А уж мастера искусства маскировки, какими представил Олх себя и одного из своих спутников, должны были делать это так же легко, как иной пьянчуга выпивает кувшин вина. Так что, освобождать диктатора можно было бы хоть завтра, только одно но: Серёжка.

Полетав в обличье летучей мыши над школой, полудракон почуял мальчишку в одном из помещений. Проникнуть туда было не сложно, вот только кроме Серёжки там спало ещё больше десятка ребят. Неподходящая компания для секретных бесед. Выходит, ночью к мальчишке не подступишься. А днём — тем более. Волшебный плащ Наромарта отводил глаза только в тенях, а днём, пусть и пасмурным, тени слишком слабы, чтобы волшебство обрело силу. Похоже, хоть мальчишка и рядом, но чёрному эльфу до него не добраться. Нужно придумывать какой-то другой способ передать Серёжке весточку.

Да, определённо, этой ночью Наромарту в гладиаторской школе Ксантия делать было нечего. Рассудив таким образом, эльф обернулся нетопырём и полетел обратно в харчевню Дедекена.

У человека, которому среди ночи или рано утром предстоит важное дело две проблемы: суметь заснуть и суметь проснуться. Попробуй-ка, засни, когда в голове все время крутится недалёкое, но очень важное будущее. Ворочаешься с бока на бок, пытаешься себя успокоить, а сон всё не идёт и не идёт. И вот так и болтаешься между утром и сном, не приходит ни то, ни другое. А время тянется почище иностранной жвачки, не знаешь, куда себя деть. Ужас. Главное, в конце концов. сон всё-таки всегда приходит, по крайней мере, всегда приходил к Серёжке. Но тут — новая беда. Только глаза слиплись — уже пора вставать. А так не хочется…

Серёжке вспомнилось, как в Андреевке, у тёти Гали, они с приятелем Вовкой собрались порыбачить на Волге. Тогда Серёжка тоже долго не мог заснуть, а потом как будто в яму провалился. Вовка трясёт его за плечо:

— Серый, вставай! Пора!

А Серёжка ему в ответ таким сонным голосом:

— Отстань, я занят!

— Чем занят? — удивился Вовка.

— Важным делом.

— Каким делом?

— Я сплю!

Приятель настолько ошалел от такого ответа, что даже будить Серёжку бросил. Так они в тот день не порыбачили. Впрочем, это не беда: на Волгу пошли на следующее утро, никуда она не убежала.

А вот задуманную операцию по спасению дракона необходимо было провести непременно этой ночью. За целый день растяпа-маг может и обнаружить, что волшебная дубинка перестала работать. Припрётся в бестиарий искать потерю, и тогда плакал Серёжкин замысел.

По правде говоря, мальчишка уже давно понял, что план у него получился не слишком хорошим. Очень легко было попасть под подозрение. Кто во дворе крутился, когда колдун каменными статуями командовал? Он, Серёжка. И возьмут его, тёпленького… брр…

Серёжка поёжился. Нечего о плохом думать. Не так всё просто. Дракона надо подучить, чтобы палку с собой унёс. Трудно ему, что ли? Ночью о волшебной метле никто и не подумает: не до того стражникам будет. А маг, наверняка, не дурак. Сообразит, что если выяснится, как мальчишка-раб у него из-под носа волшебную палку увёл, то инквизиторы его по головке не погладят. Скорее наоборот, вломят так, что мало не покажется. Поэтому он скорее промолчит. Сколько Серёжка прожил в этом мире, борцов за справедливость не встречал. Скорее наоборот, тут каждый исповедовал принцип: "Моя хата с краю". С какой стати этот самовлюблённый чародей должен оказаться исключением?

Настроение у Серёжки сразу улучшилось, он довольно хмыкнул и перевернулся на другой бок. Попробовал думать о том, как его скоро освободят, но получилось как хуже: мысли всё время сбивались на дом, на родителей, от этого на душе становилось горько и начинало щипать в горле.

Наконец, мальчишка решил, что выждал он уже достаточно и пора начинать действовать. Он тихонько откинул плащ, обернул набёдренную повязку, поднялся на ноги и, стараясь не шуметь, на цыпочках прокрался к двери. Вроде никто ничего не заметил. Синие, изнурённые дневными занятиями, спали, как бы сказал отец, без задних ног. Серёжка приоткрыл дверь и выскользнул во двор. Холодный ночной воздух сразу унёс лёгкую сонливость. Мальчишка зябко поёжился, аккуратно притворил за собой дверь и начал тихонько красться вдоль стены, постоянно оглядываясь на стену внешнюю, по которой должны были ходить часовые. Должны были — да не ходили, отсиживались в башне. Конечно, расслабляться не стоило: заметить его могли и оттуда, но только когда он будет перелезать через стенку. А во дворах и в проулке — попробуй, разгляди в такой темноте. Ночка выдалась пасмурная, лишь из редких прорех между тучами доходил рассеянный свет звёзд и лун. Очень кстати, только холодно.

Серёжка снова поёжился. Вот бы ланисту в эту ночку на улицу выгнать в одной набедренной повязке, да босиком. Наверняка бы после этого ученикам нормальную одежду выдал. Если летом у них называется такая холодрыга, то и одеваться люди должны соответственно. Странно даже, что никто из учеников гладиаторской школы не чихает и не кашляет. Хотя, конечно, днём не так уж и холодно, а ночью они спят, а не шастают по двору… "И не лазают по стенам", — усмехнулся мальчишка, начиная подъем. Лезть было не трудно: грубо обработанные камни образовывали массу выступов, годных, чтобы уцепиться рукой или поставить ногу. Правда, эти выступы ещё и царапали кожу, но на такую мелочь Серёжка внимания не обращал.