– Если будете играть так, как сегодня, то не победить просто не сможете. – Он подмигнул. – Я знаю – я слышал других конкурсантов.
– Как, папа? Когда? – спросила Лаура.
– Сегодня в колледже. Профессор Веттори консультировал некоторые дуэты. Когда они играли, я случайно оказался рядом с репетиционной.
– Папка озорник!
– Виноват, я не заткнул уши. Они играли ужасно громко, и я слышал каждую фальшивую ноту. – Он поднял бокал. – Ну, кто скажет тост?
– За победу! – воскликнула Лаура.
– За компетентное судейство! – подхватил отец.
Лаура улыбнулась Лоренцо. Он никогда не видел ее такой красивой – ее лицо раскраснелось от вина, волосы в свете лампы походили на жидкое золото.
– А ты какой тост предложишь? – спросила она.
«За тебя, Лаура, – подумал он. – За каждый драгоценный миг, проведенный нами вместе».
Лоренцо поднял бокал:
– За то, что нас соединило. За музыку!
Лоренцо помедлил у двери дома Бальбони, вдыхая влажный вечерний воздух. Задержавшись на холодке, он слушал, как плещется вода в канале, и пытался навсегда запомнить каждое мгновение прошедшего вечера. Сегодня он в последний раз посетил этот дом и потому не спешил уходить. Чего ему теперь ждать? Теперь, когда Ка-Фоскари для него закрыт, он видел впереди только бесконечные дни в мастерской, где будет работать за верстаком, делать инструменты для других музыкантов. Он состарится в мрачном и пыльном пространстве мастерской, превратится в худую угрюмую версию своего отца Бруно, а Лаура будет жить дальше. Она поступит в колледж, окунется в веселую студенческую жизнь. Ее ждут вечеринки, концерты и фильмы.
А еще молодые люди, вечно вьющиеся вокруг в надежде поймать ее взгляд. Стоит им только мельком увидеть ее улыбку, услышать мелодию ее смеха – и они будут очарованы. Она выйдет замуж за одного из таких молодых людей, у них родятся дети, и она забудет об их давно канувших в вечность средах, когда скрипка и виолончель так прекрасно звучали в унисон.
– Ничего хорошего из этого не выйдет. Неужели вы не понимаете?
Он вздрогнул и резко повернулся – футляр его скрипки царапнул стену. В тени улочки рядом с домом Бальбони возникла фигура Альды, он едва разглядел ее лицо в свете уличного фонаря.
– Прекратите все сейчас, – велела Альда. – Скажите ей, что не сможете участвовать в конкурсе.
– Вы хотите, чтобы я отказался? Но как бы я объяснил свое решение?
– Придумайте что-нибудь. Воспользуйтесь головой.
– Мы репетировали несколько месяцев. Мы готовы к конкурсу. Почему я должен отказываться от него сейчас?
В ее ответе, хотя и произнесенном тихо, слышалась угроза:
– Если вы не послушаетесь, будут последствия.
Он неожиданно для себя рассмеялся. Ему надоела злобная женщина, чей недовольный взгляд неизменно отравлял счастливые вечера, проведенные рядом с Лаурой.
– Думаете, вы напугали меня?
– Если в вас есть здравый смысл… если она вам не безразлична… вы должны испугаться.
– А почему, вы думаете, я участвую в конкурсе? Ради нее.
– Тогда уйдите сейчас, пока не завлекли ее в бурные воды. Она невинна. И даже не представляет, что вот-вот должно произойти.
– А вы представляете?
– Я общаюсь с людьми. Они говорят всякое.
Лоренцо посмотрел на нее, и неожиданно его осенило.
– Вы одна из них – из чернорубашечников?[9] Они поручили вам напугать зарвавшегося еврея? Чтобы он убежал и спрятался на помойке, как крыса?
– Вы ничего не понимаете, молодой человек.
– Нет-нет. Прекрасно понимаю. Но меня это не остановит.
Он пошел прочь, чувствуя на спине ее ненавидящий взгляд, горячий, как кочерга. Злость гнала его из Дорсодуро с удвоенной скоростью. Совет Альды держаться подальше от Лауры произвел на него противоположное действие – он никогда не откажется от участия в конкурсе. Нет, он останется предан и конкурсу, и Лауре. Именно об этом все последние месяцы кричал Марко: евреи не должны уступать ни дюйма, а как законопослушные итальянцы настаивать, даже требовать, чтобы их права не ущемлялись. Почему он не прислушивался к словам брата?
Он лежал в кровати и не мог уснуть – слишком волновался, думал только о победе. Лучшим отпором будет их триумф на конкурсе. Они покажут всем: закрывая для него Ка-Фоскари, власти лишают себя того лучшего, что может предложить Италия. Да, вот наилучший метод борьбы – не написание бесполезных писем в газеты, как предлагает Альберто, не марши и протесты, которыми угрожает Марко. Нет, лучше всего упорно трудиться и подниматься выше других. Докажи, что ты достоин, и заслужи уважение.
Им с Лаурой придется блистать на сцене очень ярко, чтобы никто не усомнился в их победе. Вот как мы будем сражаться. Вот как будем побеждать.
8
Атласное платье Лауры было таким черным, что поначалу на темной улице он видел только неясные слабые отблески. Потом она появилась из тьмы и остановилась перед ним, невероятно эффектная в мерцании уличного фонаря. Ее светлые волосы золотым водопадом струились с одного плеча, на плечах лежала короткая бархатная накидка. Ее отец, несший в футляре виолончель, в черном костюме с галстуком-бабочкой выглядел не менее элегантно, но Лоренцо не мог оторвать глаз от Лауры, ослепительной в атласном платье.
– Ты ждал нас здесь? – спросила она.
– В зале громадная толпа, почти все кресла заняты. Дед просил сообщить вам, что держит для вас место, профессор. В четвертом ряду слева.
– Спасибо, Лоренцо.
Профессор Бальбони оглядел его с головы до ног и одобрительно кивнул:
– Вы будете прекрасной парой на сцене. Поспешим, прохладный воздух вреден для инструментов. – Он протянул виолончель дочери. – Не торопитесь в первых тактах. Не позволяйте нервам задавать ритм.
– Да, папа, мы запомним, – заверила отца Лаура. – А теперь тебе пора в зал – найди поскорей свое место.
Бальбони поцеловал дочь.
– Удачи вам обоим! – сказал он и направился в зал.
Несколько секунд Лаура и Лоренцо стояли молча в свете фонаря, глядя друг на друга.
– Ты такая красивая сегодня, – выдохнул он.
– Только сегодня?
– Я хотел сказать…
Она рассмеялась и прикоснулась двумя пальцами к его губам:
– Молчи, я знаю, что ты хотел сказать. Ты сегодня тоже красивый.
– Лаура, даже если мы не победим, если допустим промашку на сцене, мне все равно. Недели, проведенные вместе… музыка, которую мы играли… – вот чего я никогда не забуду.
– Ты говоришь так, словно сегодня что-то закончится. Сегодня все только начинается. И мы начнем с победы.
Все только начинается. Они прошли в дверь, ведущую на сцену, и Лоренцо позволил себе представить будущее с Лаурой. Другие вечера, когда они будут входить в концертные залы со своими инструментами. Лаура и Лоренцо выступают в Риме! В Париже! В Лондоне! Он воображал, какой она станет со временем. Ее волосы посеребрит седина, ее лицо повзрослеет, но всегда, всегда будет прекрасным. Разве можно мечтать о более идеальном будущем, чем то, в котором они снова и снова будут переживать это мгновение – вместе выходить на сцену?
Они прошли на звуки настраиваемых инструментов в артистическое фойе, где уже собрались другие конкурсанты. Внезапно все бросили настройку и уставились на них.
Лаура сняла бархатную накидку и открыла футляр виолончели. Не обращая внимания на взгляды и зловещую тишину, она несколькими резвыми движениями наканифолила смычок и села на стул, чтобы настроить инструмент. Она даже не подняла глаз, когда строго одетый человек быстро пересек комнату и подошел к ней.
– Синьорина Бальбони, позвольте вас на несколько слов? – пробормотал он.
– Лучше позднее, синьор Альфьери, – сказала она. – Сейчас мне с моим скрипачом нужно подготовиться.
– К сожалению, у нас возникли… осложнения.
– Осложнения?
Человек демонстративно избегал смотреть на Лоренцо.