— Мы с тобой пережитки прошлого, Хольт Айверсон, — сказала женщина. — Вдвоем мы отдали Императору больше прожитых лет, чем любые десять так называемых комиссаров на Федре. И я даже не говорю об этих наглых кадетах, которых последнее время присылает сюда Небесный Маршал! Знаешь, Кирхер лично выбирает новичков, вытаскивает из преданных ему полков и приказывает мне обучать их. О да, они достаточно жестокие ребята, но, чтобы носить черное, недостаточно одних мускулов и злобы. Этих идиотов пристреливают почти сразу же после того, как я отправляю их на передовую! Настоящий выпускник Схолы Прогениум мне не попадался уже несколько лет. Ты хренова развалина, Хольт Айверсон, и жизнь тебе в тягость, как космодесантнику в перерыве между битвами, но на этой стороне планеты нет никого, больше похожего на истинного комиссара. На Федре мы вымирающий вид.
Такова была первая причина, по которой Ломакс дала это задание бывшему дезертиру. Второй оказалось происхождение: да, Хольт был ещё ребенком, когда Бирс забрал его с Провидения, но он оставался арканцем, а проблемы верховному комиссару доставляли его соотечественники. И поэтому Айверсон услышал историю о непокорных бойцах, которых бросили волкам, но они выжили и сами стали волками.
Конечно, Ломакс не так всё излагала — в конце концов, она была верховным комиссаром, — но при этом позволяла Хольту легко читать между строк. Кроме того, они оба знали о репутации Вёдора Карьялана и его жутком корабле. Адмирала не просто так прозвали Морским Пауком, и, как это очень часто случалось на Федре, его гнили было позволено расти и распространяться. Семь Преисподних побери, Айверсон гордился тем, как его соотечественники спаслись из сетей Паука!
— Ими командует некто Энсор Катлер, — рассказывала Ломакс. — Таких людей, как он, некоторые называют героями-бунтарями, но я не разделяю подобного мнения. Как ты знаешь, мне не по душе… непредсказуемость.
Верховный комиссар недвусмысленно посмотрела на Хольта.
— Впрочем, я также не собираюсь верить на слово Карьялану, этому старому чудищу.
Прямота женщины удивила Айверсона. Летийский адмирал ходил в фаворитах у Небесного Маршала, яростно защищал его застойный режим, и переходить дорогу такому человеку было небезопасно. На другой планете, с другим повелителем, верховный комиссар давно бы удалила раковую опухоль вроде Карьялана. Но они были на Федре, и здесь слово Кирхера было законом; наверное, Ломакс к старости утратила осторожность.
— Полковник Катлер увел своих людей в Клубок Долорозы, — продолжила она. — Арканский полк действует в глубоком вражеском тылу, далеко от позиций наших наступающих частей…
— Наступающих? — со злостью бросил Хольт. — Мы несколько лет не можем продвинуться вглубь Долорозы, только елозим взад-вперед по одним и тем же позициям, захватываем и теряем одни и те же пляжи, да немного продвигаемся вверх по реке, пока нас не оттеснят. Вся эта кампания — пародия на войну!
Ломакс резко взглянула на него, и Айверсон подумал, что зашел слишком далеко, но в глазах старухи читался скрытый расчет. Внезапно арканец понял, что верховный комиссар согласна с каждым его словом. Она сама медленно пересекала черту, и вот почему беседа происходила не в её тесном кабинете, а в безлюдной вышке. Всё в этой встрече было не просто так.
— Информация, которой я обладаю, в лучшем случае отрывочна, — вернулась к теме Ломакс, — но, судя по всему, Катлер за последние семь месяцев превратил полк в занозу размером с титана во вражеской заднице. Его отступники устраивали засады на вражеские патрули и конвои снабжения, уничтожали станции связи, даже атаковали небольшие заставы.
— Он сохранил верность, — твердо произнес Айверсон. — Что бы эти вырожденцы с «Могущества» ни сделали с его полком, Катлер по-прежнему сражается за нас.
— Или за себя, — ответила женщина. — В любом случае, он разворошил веспидье гнездо в главном командовании. Говорят, Небесный Маршал обрушился на Карьялана, словно вирусная бомба, даже пригрозил затопить его маленькую империю, если адмирал не покончит с шалостями Катлера.
— «Покончит»? Первое настоящее вторжение в Долорозу с начала этой Императором забытой войны, а Маршал хочет покончить с ним? Это безумие.
И вновь Ломакс расчетливо взглянула на него.
— Небесный Маршал Кирхер не безумен, Айверсон.
В словах верховного комиссара прозвучало нечто глубинное, как будто отрицание было обвинением, но она продолжила, прежде чем Хольт успел задуматься над этим.
— Разумеется, Карьялан отправил за Катлером истребительные команды, но летийцы — всего лишь прямолинейные фанатики. Сомневаюсь, что кому-нибудь из них удалось хотя бы приблизиться к отступникам, и уж точно ни один покаянник не вернулся из Клубка. Небесный Маршал потребовал новой попытки, и теперь нужен более изящный подход.
— Надеюсь, ты не собираешься подписаться на эту безнадежную затею, Ломакс?
— Верховный. Комиссар. Ломакс. Ты, как всегда, забываешься, Айверсон, и однажды это тебя погубит — или хуже того. И нет, я не подписываюсь ни на какие затеи. Просто ставлю тебе задачу выследить своевольного полковника.
— Ты хочешь, чтобы я убил Катлера за то, что он по-настоящему сражается с врагом? — ошеломленно произнес Хольт.
— Я хочу, чтобы ты определил, виновен ли полковник Энсор Катлер перед Императором, — ответила Ломакс, с непреклонной точностью произнося каждое слово. — После этого тебе надлежит исполнить свой долг.
Журнал миссии — день 1-й — Саргаасово море: Начало конца?
Наконец-то я покинул базу и направляюсь к Долорозе Вермильоновой, западному архипелагу, где мои заблудшие сородичи высадились семь месяцев тому назад. Невозможно сказать, как далеко они углубились в Трясину, особенно если следовали переплетениям Квалаквези, но начинать поиски лучше всего отсюда. Я отправлюсь по их следам и вверю остальное провидению Императора — придется поверить, что оно существует.
Приятно всё же вновь оказаться в открытом море, даже если оно больше похоже на сток нечистот, чем на нормальный океан. Буксир, на котором я плыву, — ржавая лоханка, такая же изнуренная, как и все на этой войне, но, по крайней мере, «Антигона» осталась за кормой. С тех пор, как я последний раз появлялся на старой базе, подспудное ощущение гибели, что окружает её, стало намного заметнее. А может, просто встреча с Ломакс так повлияла на меня; эта хитроглазая, раздраженная старуха показалась предвестницей моей собственной смерти. Видишь ли, верховный комиссар доверила мне не только судьбу своенравного полка…
— Есть ещё кое-что, — сказала она и протянула папку, завязанную ярко-алыми тесемками. Больше Ломакс ничего не объясняла, не давала никаких инструкций, но, принимая досье, я чувствовал, что беру на себя проклятие. Ещё одно, ну и что с того? Разве человек может быть более или менее проклятым?
День 2-й — Саргаасово море: Падение 19-го полка?
Нет, я не прикасался к алой папке. Есть и другие, более прозаичные документы, требующие моего внимания: например, целая кипа отчетов о 19-м Арканском и роли, сыгранной им в гражданской войне на родине. Не знал, что на Провидении было новое восстание, но не скажу, что удивлен произошедшим. Мы рисковый, беспокойный народ, а этот Энсор Катлер, похоже, воплощает худшие наши черты — самонадеянный охотник за славой, он ведет свой полк на честном слове и на одном крыле[6]. Неудивительно, что в его личном деле такая мешанина из благодарностей и взысканий. Глубочайшей загадкой для меня остаются причины, которые заставляют полковника сражаться за Империум, а не мятежников. Хотя нет, я ошибся, есть ещё одна тайна.
Кое-что не совсем вписывается в беспутные, своенравные, но всегда героические свершения Катлера: резня в захолустном городке под названием Троица. До деталей я пока не дошел, но нутром чую, что всё дело в этом. Нужно зарыться поглубже, и алому досье Ломакс придется подождать.
