Обломки мостовой образовали своеобразный бруствер, скрывавший нас с головой. А солдаты были уже близко — на насыпь взлетел лихой стражник-кавалерист с пикой наперевес и уже занес руку для удара, но тут его конь споткнулся на вывернутой брусчатке и сбросил своего седока прямо под ноги Миррону. Сержант с разбегу пнул неумелого наездника тяжелым подкованным армейским башмаком, а потом шесть пар ног втоптали незадачливого вояку в грязь.
Дыра в стене уже близко, в нескольких шагах, но топот солдат еще ближе. Впереди на край траншеи выскочили два ражих мужика в рогатых касках — лесняки. Ближний сорвал с пояса франциску и с короткого размаха метнул ее в нас. Но мы, диверсанты, тоже кое-чему обучены — Миррон отбил смертоносное лезвие на лету, а я на бегу подхватил булыжник и швырнул его во врага.
Таежный воин пригнулся, камень пролетел над ним, зато угодил в плечо второму, уже раскрутившему свой «летающий» топор. Задний боец упал, а первый, собиравшийся схватиться с нами в рукопашном бою и уже вытащивший из-за спины секиру, увидел что-то позади нас, сдавленно вскрикнул, выронил оружие и опрометью рванулся в сторону, за ним, спотыкаясь и крича, рванулся второй.
Я оглянулся, но лучше бы я этого не делал. Медленно-медленно, словно во сне, на нас падала тюремная стена. Почему же так тихо бегут ноги? Может быть, так и ощущаются последние мгновения жизни перед смертью? Сокрушительный удар обрушился мне на спину и бросил в объятия темноты. Кажется, все…
— Уберите эти смердящие башмаки с моей головы! Эй, ты не то тянешь, болван, — мои ноги на моей голове лежать не могут! Ну и вонища здесь, прямо отстойник какой-то! Райен, очнись! Райен, ты живой? О горе нам, этот бронированный слоняра раздавил его своей тушей! Миррон, у тебя факелы есть? Так чего же ты ждешь, тут господин сыскарь подыхать изволят!
— Штырь, заткнись, у меня и так в голове звенит!
— Смотри-ка, ожил! Это у тебя не в голове звенит, а в том, что на ней надето. Вот сейчас мы снимем эту фичу с ручками! Хм… Кажется, он застрял. Надо дернуть посильнее…
— Уй-а! Пусти, ты мне голову оторвешь! Я лучше так пойду, только вытащите меня из-под камней.
— Это не камни, это мастер Фрай на тебе лежит. Сейчас я ему мой носок в забрало суну — разом очухается.
— Только попробуй, вонючка сточная, — я тебе этот носок в пасть запихну!
— Ладно-ладно, как-нибудь в другой раз.
— Даже и не думай! Чей мешок подо мной?
— Я не мешок!!!
— Ой, кажется, я схожу с ума, мешок разговаривает! Извини, Валиен, нервы сдают. Я тебе ничего не сломал?
— Вы на пару с этим мелкарусом мне жизнь сломали! Вместо того чтобы отдыхать дома в теплой кровати, я лежу в канализации, по уши в дерьме, с ночным горшком на голове! Разве это справедливо?
— Увы, жизнь — штука несправедливая…
— Святые Небеса, что за люди меня окружают! Один — философ с повадками носорога, другой — пошляк и клептоман. Миррон, ну хоть ты скажи что-нибудь хорошее!
— Заткнись, без тебя воняет!
— Какие вы все…
Безумная стихия добралась и до хода под руслом Стремглавы, потревожив и без того слабый свод. Воды было уже по колено, и с каждой минутой она прибывала. Некоторое время мы брели по пояс в воде, но благополучно миновали низкое место.
Когда мы выбрались на свет, выяснилось, что уже за полдень. Солнце припекало, Огненное Око безуспешно пыталось с ним конкурировать. Но два светила были уже рядом, очень близко. Создавалось впечатление, что с небес на мир взирает вселенское диво с подбитым глазом.
Наши лошадки мирно паслись на полянке в густой, изрезанной глубокими оврагами дубовой рощице вблизи тракта, находясь под присмотром веснушчатого чумазого сорванца лет шести, чем-то похожего на Миррона. Но к нашим зверушкам добавилась еще одна каурая кобылка с клеймом полка вспомогательных войск Коалиции на крупе.
— Мой трофей! — похвастался Миррон. — После битвы на броде их отряды шарят по окрестностям. Один из патрулей вчера на меня наткнулся, когда в рощу полез. Зря они так усердствовали. Ну, доложили бы: мол, так и так, искали весь день, никого не нашли, а сами бы в это время раздавили бутылочку за победу да за то, что в живых остались. А так… Четыре трупа на поляне дополнят утренний пейзаж. Последний из них, младший офицер, в панике ломанулся в подлесок, не разбирая пути-дороги, залетел в овраг, скатился в кусты вместе с конем и сломал себе ногу. Лошадку я вытащил, а калеку пришлось добить, чтобы не мучился. Правда, перед этим он мне выложил все, что знал, вплоть до того, какого цвета подштанники у ихнего полковника. События развивались так: вчера утром к Травинкалису подошел пресловутый «авангард армии Света». Данийцы, согнавшие на битву всех, кого смогли, были несказанно удивлены численностью противника — армия Света состояла всего лишь из королевского легиона Фацении. Стоя друг против друга на поле перед городскими воротами, обе армии орали непристойности и поносили супостатов на чем свет стоит, а самые пылкие бойцы для пущей убедительности снимали штаны, поворачивались к противнику задом и наглядно выказывали свое презрение. Но в основном с обеих сторон на поле боя были южане, а сражаться со своими братьями по вере особенно никто не хотел. И, может быть, все бы и обошлось, если б во главе армии Света не оказалась некая особа с большим хвостом волос, еще более большим мечом и непомерно большим самомнением. Пока распаленные мужики показывали друг другу задницы, она еще как-то терпела, но когда какой-то мудозвон вздумал обнажить свое достоинство и демонстративно облегчиться в сторону защитников веры, уязвленная женская гордость обнаружила свой предел, и наглец получил то, чего, собственно, и заслуживал, — стрелу в причинное место. Но сколь бы наказание ни было справедливым, это все же была первая кровь. А кровь требует отмщения. Началась яростная перестрелка, и тогда ваш легион пошел на прорыв, выстроившись клином, на острие которого шли рыцари Храма. Несмотря на почти пятикратное превосходство противника, фаценцы прорвали вражеский строй, и какой-то их части удалось пересечь Стремную и уйти по Северному тракту в сторону данийской крепости Сестерниц. Их отступление прикрывали храмовники, полчаса удерживая брод от яростного натиска войск противника. Но около двух тысяч легионеров так и не добрались до реки — они были окружены в чистом поле и приняли свой смертный бой. Большая половина войск Коалиции полегла в той битве, а уцелели в основном полки «титульной нации», стоявшие в последних рядах. Сейчас диспозиция театра военных действий выглядит следующим образом: армия Коалиции частью разбилась на сотни и расползлась по окрестностям, прочесывая леса и болота в поисках исчезнувшего отряда храмовников, а частью — преследует прорвавшихся легионеров. Но даже если легиону удастся от них оторваться, им все равно не спастись, потому что еще одна армия Коалиции, не успевшая на битву, развернулась где-то в районе Елового Хвоста. Фактически мы с вами сейчас находимся в плотном вражеском окружении — войска Коалиции перекрыли все дороги и тропинки на север, а на озерах и протоках к востоку отсюда денно и нощно курсируют данийские боевые яхты. На юге, вдоль Эштринского тракта, по которому прошла армия Света, ныне свирепствует Контрразведка, а мародерствующие наемники победившей стороны расползлись по всей Травинате. Если верить доносам Люксовых громил, то в самом Травинкалисе остались лишь когорта городской стражи и пара сотен наемников из Зеленодолья, опоздавших к началу битвы, а потому и уцелевших. Через час-другой вся эта толпа, с Бледной Тенью на подхвате, сядет нам на хвост.
— Если судья Чарнок погребен под руинами тюрьмы, они еще не скоро вспомнят про нас, — возразил Штырь.
— Чарнок — кусачая мошка, но его личные амбиции никого не волнуют. А вы, похоже, сильно зацепили Контрразведку, сломав ее тщательно разработанные планы покорения свободных южных стран. Такого удара вам не простят, это — Высший Приказ в квадрате, и уже очень скоро все силы этой страхолюдной клики будут брошены против нас. Они будут преследовать нас везде, днем и ночью, пока не загонят в угол…
