Пока Бубай размахивался для последнего удара, я в прыжке всадил данийский кинжал ему промеж лопаток. По самую рукоятку. Может быть, кодекс чести хорошего героя и запрещает наносить удары исподтишка, в спину, но в тот момент мне на это было глубоко наплевать.
До чего же живуч этот монстр — его проткнули кинжалом чуть ли не насквозь, а он вновь поднял свой топор и бросился на меня, но, на мое счастье, запутался ногами в колокольных веревках и растянулся во весь рост. Топор падал как раз мне голову, я вовремя успел отмахнуться шестопером, с которого срезало маковку словно бритвой. Топор отлетел на леса, а я едва не последовал за ним.
Бубай, хрипя и обливаясь кровью, поднялся и в этот раз. Что-то странное происходило с ним — с зачарованного клинка волнами стекало синее пламя и охватывало могучий торс языками волшебного огня. Трубя, как раненый слон, Бубай попытался дотянуться до спины, на которой разгорелся настоящий костер. И не смог — руки оказались коротки!
Наш час настал! Таниус, собравшись с последними силами, вновь применил свой знаменитый «удар на лету», с разбегу опрокинув бандитского главаря в колокольную шахту. «Живой факел», издав предсмертный вой, проломил ограждение, сверзился вниз и долго падал, рассеивая темноту, сшибая и ломая леса по пути, пока его полет не остановила веревка. По иронии судьбы, Бубай зацепился за канат Отца-Колокола, и теперь тот гулко бухал, звоня набат и возвещая отступление банды из города.
С первым же ударом что-то дрогнуло в воздухе над колокольней. Осторожно, готовый тут же отскочить и треснуться лбом о стену, я поднял глаза вверх. Надо мною раскинулось чистое звездное небо, заметно полинявшее в преддверии восхода.
Это была моя победа. Сандра, Таниус, Штырь — все они раз за разом спасали сыщика-неумеху от смерти, побеждая Его, но Он воскресал и с каждым разом становился сильнее. Теперь я сам нанес смертельный удар врагу, и это должно отправить его в небытие — от сраженного разбойного атамана не осталось вообще ничего. Тело, одежда и даже зачарованный кинжал — все сгорело дотла синим пламенем.
Путь в Бездну исчез, словно его и не было никогда, — вероятно, после гибели Игрока оборвались какие-то важные связи, без которых врата во Тьму не могли существовать. Вот, оказывается, каковы были истинные планы духа, вернувшегося из-за грани, — выпустить силы Тьмы в наш мир и превратить его в преисподнюю. Конечно, это страшно, но… ничего загадочного в этом уже нет, намерения темного засланца на деле оказались совершенно предсказуемыми и до скуки банальными.
Спустившись с колокольни, я сразу же окунулся в бурлящую толпу ликующих горожан. Вместе с непрестанным шумом, исходящим из сотен галдящих и вопящих глоток, на меня нахлынуло какое-то благодушное отупение, словно бы перегруженный мозг отказался осознавать все то, что ему предлагают. Поэтому события последующих нескольких часов отразились в моем сознании обрывочно и статично, словно картинки из книжки.
Водруженный над взятой штурмом ратушей, вновь над столицей, как и четырнадцать лет назад, реял имперский флаг — символ победы. Солнце на его полотне освещали лучи настоящего солнца, взошедшего над свободным городом.
Банды, лишившись предводителей, под колокольный звон незаметно исчезли из города, не пытаясь его поджечь. Их не преследовали — весь народ стекался на центральную площадь, которая к полудню была уже полностью заполнена: люди смеялись, плакали и чествовали победителей. Портавеля принародно избрали новым мэром — хоть и туповат малость, зато честен, сметлив и по части мздоимства знает меру.
Старый маг-пожарник за свои подвиги получил лучший дом в Эштре, но особенно он радовался тем колдовским причиндалам, которые ему натащили со всего города восторженные почитатели его судьбоносного таланта. Братья-трактирщики решили работать сообща в «Красном Солнышке», а на руинах «Полумесяца» установить памятник спасителям Эшт-ры. То есть и мне в том числе!
Я встретил и распорядителя по книгам, назначенного главой администрации Эштры, который тут же заключил меня в цепкие объятия. Воинственный очкарик успел поучаствовать в бою — на его чертежной линейке запеклась вражеская кровь, а в подаренной мной книге, которую он использовал вместо Щита, застряла бандитская стрела. Приятно, когда твои подарки спасают людям жизнь…
Широко улыбаясь и пожимая руки каждому встречному, мыслями я вновь и вновь возвращался к моему многоликому и бестелесному врагу. Наверное, Игрок еще тогда, в колдовской башне Эйса, понял, кто может стать препятствием к осуществлению его замыслов (здесь я скромно намекаю на себя). Потому он, с одной стороны, так настойчиво старался меня убить, а с другой — осторожно пытался выяснить, с кем имеет дело. Возможно, сам Игрок в некотором роде и являлся ключом, способным отомкнуть врата Бездны с этой стороны, а вся его жертвенная магия — всего лишь энергия, открывшая их створки. Возможно, притянуть порождения Тьмы в наш мир должна была еще большая жертва — заживо сожженный город. Возможно, Враг тщил надежду столкнуть силы Света и Тьмы в битве и таким образом устроить Светопреставление. Возможно…
Да кто его знает, возможно все что угодно! Нам ли, смертным, рассуждать о возможностях мироздания? Какие сюрпризы готовит нам грядущее? — это нам тоже неведомо. Мы не можем догадываться, что ожидает нас даже завтра, но сегодня — наш день, и сегодня мы празднуем победу. Враг повержен, и Конец Света отменяется. И хочется верить, что навсегда.
2
Дождь. Весь мир — сплошной дождь. Вода льет с неба, вода хлюпает под ногами, вода на тебе, вода в тебе. Некий гениальный мыслитель сделал научное открытие, что тело человека больше чем на три четверти состоит из воды. Правда, для этого ему потребовалось иссушить в пыль дюжину подопытных, но это уже мелочи: наука, как известно, требует жертв. Так что, побыв несколько дней под ливнем, начинаешь относиться к вездесущей воде по-философски и чувствуешь себя рыбой. Или выдрой. Или выдрой, ловящей рыбу. Кому как нравится. Мне не нравится никак, но меня никто и не спрашивает.
Что-то я отвлекся от дела — погода способствует. А дело обстоит так: уже четвертый день мы ползем на восток, вдоль тракта между городами Эштра и Травинкалис. Я не обмолвился, сказав «вдоль тракта», потому что сама дорога напоминает траншею, доверху заполненную водой, которая уже не успевает просачиваться в землю. Еще во времена войны дорога на Эштру была разбита вдрызг, и с той поры в нее вряд ли добавили хотя бы один камень.
После нашей первой большой победы я предоставил своей потрепанной команде три дня заслуженного отпуска. За это время Таниус и Штырь с помощью целой рати городских лекарей, знахарей и целителей вполне излечились от мелких ран и ушибов, полученных во время битвы за Эштру. Три дня мы просто отдыхали, напрочь забыв обо всех следственных перипетиях, едва не стоивших нам жизни. Три дня я жил размеренной, спокойной жизнью, состоящей из плотных завтраков, неспешных прогулок по зеленым весенним бульварам и послеобеденного потягивания бесплатного пивка на террасе таверны. Идиллия, что и говорить…
Но, как известно, долго отдыхать — вредно для здоровья. Следствие зовет нас в дорогу, и вот уже мы вновь отмеряем версты отпечатками конских подков. Мы идем за Лусани — маленькой девочкой с большими ножницами. Что нас ждет на этом пути — тайна сия велика есть. Пока до конца не дойдешь — не узнаешь. Пока что мы направляемся на восток, в столицу Травинаты — город-крепость Травинкалис. Один из спутников Лусани — священник из эштринского Прихода по имени Эвель — оказался оттуда родом. Там же находится Верховный Приход — резиденция патриархов Единого Храма, самый большой и богатый собор на Юге.
Мои рассуждения просты и логичны — поп, узрев чудо наяву, решил представить девочку своим духовным руководителям. Что ж, святоши готовы увидеть чудесное воплощение Света — Мессию. Они все как один молятся на его появление, а на худой конец, они сделают сами из подручного материала. В любом случае иных версий по развитию следствия у меня нет.