– Не помню… – раздался еле слышный шепот изо рта, заторможено моргнувшего юноши.

– Чего? – не понял черт и придвинулся ближе, обдав мальчишку вонью из звериной пасти, на что тот никак не среагировал.

– Не помню… – неслышимые слова выползали из едва шевелящихся губ парня, говорящего больше с самим собой, чем с козлоногим мучителем.

«Я схожу с ума…», – измученный морально и физически Дима неверяще смотрел в играющую с пламенными бликами огня стену, и лишь пятна крови на грязном полу напоминали об окружающей правде. «Я чуть не умер третий раз за сегодня… Мне второй раз уродуют лицо и руки… И что самое непонятное… Почему я еще не свихнулся? Если это сон, то я бы уже давно в нем умер, но… Только реальность, суровая и беспощадная, может подарить подобное испытание… Кто бы не создал этот мир, не именно этот, а вообще… У него ОГРОМНАЯ, НЕВОЗМОЖНАЯ, БЕСКОНЕЧНАЯ и ОЧЕНЬ ДАЛЕКО идущая фантазия или же… Это ребенок. Все создавалось на тяп-ляп, отбрасывалось в сторону, затем бралась новая игрушка, а это больше походит на правду…», – мысли замученного мальчишки неспешно порхали, играясь друг с дружкой в догонялки, создавая странную, переплетенную с бредом сумасшедшего правду или же… «Правда – это все видимое нами и галлюцинаций не существует… Истина – это все окружающее!», – он тупо моргнул, выходя из вялотекущих размышлений, и повернул голову к Анатону, очень желая пить.

Просто пить. Теплой или горячей воды. Причем настолько сильно, что не побоялся спросить ее у того, кто последние пару часов отрубает от него куски, да и вообще не контролирует собственные эмоции, словно сучка французского бульдога в период течки.

– Есть попить? – парнокопытный палач, услышав хриплый, но не испуганный, а просящий голос несчастного узника, удивленно поперхнулся, но кивнул и пошел к шкафу, откуда в первый раз доставал капельницу.

Сам он за прошедшее время еще ни разу не попил, ну если только во время обеда, да и то неизвестно, хотя может быть тела жителей Геенны Огненной умеют долго удерживать влагу, ведь как говорил Анатон планета очень жаркая и здесь требуется обладать способностями верблюда.

«Ну, насчет верблюдов это я, конечно, сам придумал, но… Интересно, а есть черти с головами верблюдов?», – вопросы самому себе Дмитрий задавал ежедневно и круглосуточно, походя на любопытного ребенка, но это только изнутри, ибо снаружи являлся вечно недовольным парнем.

Анатон тем временем открыл шкаф, вытащил обычную фляжку с чем-то ласково булькающим внутри и неспешно поцокал к прикованному ржавыми кандалами юноше.

– Забыл. Моя работа не запытать тебя до смерти, а испытать… Мы сами – черти – вообще мало пьем, – он подошел к Дмитрию, откручивая крышку. – Идеально приспособлены к планете, влага удерживается долго, – уже спокойный старый демон гордо выпятил грудь, повторив мысли мальчишки, жадно «вцепившегося» в бутылку серо-голубыми глазами, светящимися на худом, сером лице.

Пару раз моргнув оранжевыми глазами, будто размышляя дать – не дать, Анатон наклонил емкость со спасительной жидкостью над сухим ртом всклокоченного и истощенного парня. Вода полилась в горло, обезвоженное слишком жаркой комнатой, а также двумя или тремя часами пыток и пленник приподнявшись, принялся жадно пить, не задумываясь, что может здесь другая вода, и почему палач такой добрый, взял и дал попить без всяких отрезанных пальцев.

«Хотя он же сказал… Не запытать, а испытать! Ему невыгодно, чтобы я умирал. А отсутствие дружбы с собственной головой вполне естественно, ведь они все здесь такие…», – холодная и божественная на вкус жидкость, настоящая вода вливалась в горло тонкой струйкой, даря телу райское наслаждение. «Хотя на этой планете слово «рай» ругательное…», – спустя три минуты, не боясь обпиться, он оторвался от горлышка бутылки и положил голову на проклятый тысячами пыток лежак.

Стало легче, но то, что ему не дают умереть, мягко говоря не радовало… Значит он действительно будет жить и работать в Аду… Конечно это лучше, чем по нескольку раз в день умирать лежа здесь, но одновременно и пугало… В этой комнатенке он уже набрался безразличия и привык к «ухаживанию» с восстановлением изуродованных частей тела.

«Да уж… Правду говорят, что можно ко всему приспособиться, особенно зная о находящейся рядом, моментально заживляющей раны волшебной капельнице… В этом все люди… В желании не перетрудиться и не мучиться… Увидев простейшее решение проблемы, я перестал бояться…», – Дмитрий безнадежно моргнул, чувствуя, как воняет старый черт, а благословенная Богом вода проникает в каждую клеточку, даря силы и одновременно погружая в очень слабый, могущий легко исчезнуть сон…

– И все-таки пора заканчивать! – волосатая лапа козлоногого хлопнула его по плечу, заставив испуганно вынырнуть из густой и липкой полудремы, засосавшей разум, как трясина.

Желание спать, быстро и сильно втянувшее изможденный мозг в спасительную темноту, не хотело отпускать даже в такой отвратительной и напряженной ситуации. Казалось бы, какой отдых в подобном положении, но на деле именно в таких ситуациях измученные тело и разум расслабляются на порядок больше, дабы не погибнуть от огромных душевной и физической нагрузок. Сон является одним из предохранителей, оберегающих человеческий организм от перенапряжения путем скрытой обработки полученных данных на уровне подсознания, чтобы хозяин не свихнулся.

Парень тяжело и недоверчиво хлопнул ресницами, проведя языком по уже более влажному рту, уж чего-чего, а столь быстрого решения от рогатого не ожидал.

«Как вариант, опять что-то задумал…», – сформировавшаяся за годы жизни на Земле паранойя не давала ни минуты покоя и здесь, а учитывая прыгающий характер палача – возможно все.

Естественно мальчишка хотел выбраться отсюда, причем, как можно безболезненней, но ожидание гадостей являлось еще одним его «я».

– Кхе… Кхе… – неуверенно, и скорее ради желания подумать, закашлялся Дмитрий. – А почему так внезапно? – робкий, словно новорожденный олененок вопрос испуганно выглянул изо рта измученного юноши, еще недавно вопрошающего, когда его отпустят.

– Ты хочешь покинуть эту комнату или нет?! – игнорируя заданный вопрос и повысив голос, переспросил старый демон, покручивая в левой лапище жиденькую кисточку хвоста.

Напряженный, ввиду ожидания подвоха Дима сглотнул наконец-то появившуюся после утоления жажды слюну и пошевелил пальцами на отлично работающей руке, до сих пор не веря в целостность уже дважды искалеченной, такой необходимой для выживания части тела. Вопрос мрачного и жестокого палача превратившегося в милого козлика, являлся самым лучшим за всю его бесполезную жизнь, в этом он мог поклясться на чем угодно.

Продолжать жить в Аду, надеясь на лучшее? О да! Жить с болью, постоянным ожиданием еще одной смерти и едой из человечины, перемешанной с червями, огромными тараканами и еще чем-нибудь пойманным собственными руками, что подарит ощущение гордости за себя, отличного охотника? Конечно же! Работать в раскаленной пустыне, падая от жары и сходя с ума от напекшего голову адского солнца, и возможно даже двух? Естественно! Это самое лучшее предложение, которое он только слышал!

«Хочу! Хочу! Хочу!», – замученный пленник мысленно танцевал одному ему понятный танец радости, не выказывая при этом никаких чувств на бледном лице с ввалившимися глазами.

«И кстати… Откуда те сны? Эти города, забитые домами, полных кошмарно-вырезанных жителей…», – неизвестно откуда взявшийся вопрос быстро пробежал внутри головы, дабы таинственно скрыться в ее глубинах.

Сейчас Дмитрий обладал стопроцентной уверенностью, что узники Ада время от времени сбегают и возможно именно они посвятили целые сказания своим «приключениям», позже превратившиеся в мифы и легенды многих народов Земли, позже перефразированные на иной лад для органичного и пугающего вписывания в святые для людей книги.

– Да! Я бы хотел покинуть эту комнату… – напряженные и трясущиеся, полные надежды слова покинули его уста и Дима замер, осторожно поглядывая на занявшегося почесыванием правого, по-козлиному длинного уха Анатона.