– Мерзкая привычка… – хрипло пробормотал юноша, практически не испугавшийся кормежки из останков себе подобных, глядя на карман, выглядящий повернутым набок, неправильным ромбиком. – Курение это… Никогда бы не подумал, что оно останется со мной даже тут… Всегда задавал себе вопрос, а как это умереть? Типа стою я допустим пьяный и внезапно погибаю… И резко взмываю вверх уже трезвый… Такой резкий переход от одного состояния к другому. Шокирующий… – черт, молча его выслушавший, аккуратно вложил остатки сигареты в рот юноши, дабы тот затянулся и с силой воткнул острую железку, которой стучал о капельницу, в дерево пыточного стола.
«Почему он так пришит, этот карман? Интересно, он сам пришивал или дети его? Может у него девочка даже есть? Такая маленькая бегает, копытками цок-цок! Цок-цок! Пап-пап! Дай карман пришить!», – голову наводнили не слишком вписывающиеся в обстановку Ада мысли.
– Тут, понимаешь ли… – задумался рогатый козлоногий, смешно сморщив козлиный лоб и, вскинув глаза к потолку. – Память тела. Понимаешь? – уставился он на Дмитрия, а тот, оторвавшись от фартука, глупо моргнул, медленно переваривая новые данные. – Сейчас объясню… – черт между делом выдернул капельницу из руки парня и тот автоматически приготовился к чему-то нехорошему. – Все привычки находятся в твоем теле, но никак не в голове. Именно оно к ним привязано и поэтому, когда что-то бросаешь, ну то к чему привык… Тогда организм начинает ругаться, то есть начинаются противоречия в командах сознания телу и желаниях самого своевольного тела! Ведь изначально вредные привычки отсутствуют, но вследствие того, что человеческий вид задумывался самообучающимся и подстраивающимся под любой мир с самыми разными условиями жизни, то адаптируется к любым, даже неблагоприятным факторам. Короче говоря, через некоторое время тело, если это облегчает ему существование… – рогатый замолчал и поцокал к столу с инструментом для пыток, а Дмитрий почувствовал изморозь покрывающую внутренности. – Отказывается работать без навязанного, пусть даже случайно допинга! Естественно временно, пока не произойдет переход к новому режиму и вот здесь все контролируется сознанием, либо душой. Сам организм может жить и без мозгов, но ничего не делая, ибо приказывать некому. Бардак, происходящий в головах бросающих пить, курить или колоться людей – это всего лишь спор тела с разумом. Оно очень хитрое и настойчивое, как не крути, именно таким и задумывалось, иначе, как бы спасало в критических ситуациях? В него встроены инстинкт самосохранения, инстинкт выживания, регенерация, адаптация, интуиция и многое другое! Короче говоря, твой организм – это сильное, умное, но в тоже время дикое своевольное животное изначально тебя охраняющее и подсказывающее нужный путь! – черт помолчал пару секунд, почесал голень левой ноги копытом правой. – А вот как воспитаешь его, уже твои проблемы! Потом замучаешься переучивать и держать на коротком поводке, а ведь каждый зверь хоть иногда, но в лес хочет… – помахивающий кончиком хвоста демон замолчал, гремя пыточными инструментами, создавая жутким звяканьем некую, одному ему понятную мелодию. – Пора заниматься работой… Тем более скоро закончим. У тебя еще будет время понять, что любое очищение с восхождением наверх идет через боль, входящую в планы Творца, – Анатон неистово перекрестился и благочестиво поднял взгляд к потолку, спугнув рогами играющие в догонялки огненные всполохи, а парень нервно моргнул, осознавая, что если удивляется крестящемуся черту, то это уже неплохо.
Тот же, еще примерно двадцать секунд принимал решение, и таки да, нашел его. Пила. Как ножовка по металлу. Дмитрия от увиденного и мгновенно осознанного будущего резко затошнило, и он едва успел повернуть голову. Горькая желчь из пустого желудка выплеснулась, стекая по шее, и ужас заново залил тело холодом. К подобному невозможно привыкнуть, ведь инстинкт выживания будет бесконечно обдавать душу страхом, ибо лишь он заставляет человека предпринимать отчаянные шаги для спасения. Такие, как бежать изо всех сил, куда глаза глядят, или драться, дав свободу зверю внутри, раздирая горло противника зубами и вырывая пальцами его глаза, правда, сейчас никакого зверя внутри Дмитрий не ощущал. После резкого испуга навалилось безразличие с осознанием, что капельница выручит, а курс молодого бойца закончится и это превратило напряженного пленника в непроизвольно ждущего пыток слабака, с трясущимися от ужаса губами и считающего минуты до окончания, будто вечного безумия.
– Я думаю, что пальцы! Снова пальцы! – шумно-сопящий черт навис над несчастным узником и облизнул клыкастую пасть, обдав Диму гнилостным запахом. – Все остальное неинтересно, ведь только потеря конечностей заставляет людей не понимать, как они будут жить дальше. Это так непривычно! Ха-ха-ха! – парнокопытный Анатон и переменчивость его настроения, пугали больше, чем сами пытки.
Схватив правую руку помертвевшего от ужаса Дмитрия, слегка неадекватный мучитель железной хваткой зафиксировал ее на пыточной столешнице, крепко прижав кисть к деревянной поверхности.
– Ты лучше вот, что возьми в рот, а то опять раскрошишь зубы! От пилы сознание не теряют, да и я умею правильно ей работать, не раскаленный металл все-таки! – Анатон засунул поднятую из-под стула, еще горячую головню пленнику в рот, испачкав его сажей и обжигая слизистую с губами.
«Нежная» забота палача вогнала замычавшего мальчишку в еще большую тоску, а черт уже забыв про свою «доброту», примерялся блестящей ножовкой к руке Димы, уставившегося дрожащими глазами на новое орудие боли, понимая, что сейчас завоет.
Он представил, как пилится кость, даже знал это и практически чувствовал по каким-то старым, не из этой жизни осколкам прошлого, возвращающихся в кошмарных снах, где представителей Земли разрезали и собирали из разных кусков неведомые ему существа, проводя какие-то кошмарные опыты. Дима помнил жуткие картины, в которых присутствовали люди, прикованные к каменным столбам полосами неизвестного, но явно очень крепкого металла… К их головам были подведены разноцветные провода, а сами черепные коробки неаккуратно вскрыты, плюс их руки с ногами… От совсем других существ и даже животных… Из них там делали все, что вздумается, а вот для чего непонятно… Если только для новой жизни, вот только, где нужны такие уроды? Он не знал и даже не догадывался, а просто смотрел по ночам из какого-то другого себя, совсем не боясь…
– Ты готов поросеночек? – перебил его воспоминания палач, местами слишком сумасшедший даже для Геенны Огненной и огоньки безумия заблестели в почти человеческих оранжевых глазах.
– Ы-А-Д-О!!! – изо всех сил замычал сходящий с ума юноша, испуганно замотав головой и жутко задергавшись в поржавевших кандалах, крепко державших несчастную жертву, металл же пилы принялся работать сразу с четырьмя пальцами, немного захватывая большой – пятый, делая легкие пропилы на ногте.
Разум Дмитрия заполнился нестерпимой болью, тело кричало и молило о пощаде, а зубы практически перекусили обожженную головню, осыпающуюся мерзкими горячими щепками в рот, уродующую ожогами губы, однако это действительно были те пытки, от которых не терялось сознание.
Черт, неторопливо делавший свою работу и наблюдающий за пытающимся извиваться парнем, будто ждал неких результатов, однако они отсутствовали. Тогда он добавил силы со скоростью в лапу, работающую с пилой, и пальцы Димы быстро покинули насиженное место, оросив пыточный лежак свежей кровью. Сам же, тяжело дышащий юноша, с залитым слезами лицом и уродливо торчавшей изо рта головней закончил попытки извиваться и умоляюще уставился на старого черта, беззвучно прося, дабы тот перестал… Силы на борьбу отсутствовали, и эту ужасную боль требовалось прекратить, иначе он не знал, что произойдет…
…Каждый человек на Земле считает себя бессмертным, думая, что рожден жить вечно. Каждый думает, что «это» может произойти с кем угодно, но только не с ним. Однако совсем не каждый знает, что смерть – это больше, чем жизнь. Это вечность еще больших проблем, ибо здесь начинается борьба за выживание, где проигрышем является переработка на корм другим узникам Ада.
