– А это мы сейчас посмотрим, навскидку. Вдруг повезет?

И Следопыт перегнал файл из досовского редактора в вордовский. Выбрал директиву поиска, взял у Танцора его карту, переписал с нее: «Andrey N. Shundrin» и тюкнул по энтеру. Компьютер нашел строку:

6 197 0694 8 760 8411 12/01 6951 Andrey N. Shundrin

Стрелка, как самая эмоциональная, завопила свое коронное ВАУ! Танцор грязно выругался. Следопыт погрузился в раздумье.

Это был Трейд-банк, в котором у Танцора лежали деньги. По всей видимости, кто-то намеревался очистить счета его клиентов самым примитивным способом:

изготавливаются дубликаты карт, а затем по ним снимаются деньги либо через банкоматы, либо в магазинах, принимающих электронные платежи.

Однако это какой-то слишком идиотский путь, поскольку даже сто человек физически не в состоянии снять таким образом, «вручную», даже сотую часть всей суммы. А сумма, вероятно, очень приличная. Если на каждом из пятидесяти тысяч счетов лежит хотя бы по две штуки баксов, то всего получается сто лимонов. За один раз банкомат выдает полштуки. Следовательно, необходимо повторить эту операцию двести тысяч раз. Если в афере участвуют сто человек, то на каждого приходится две тысячи подходов к банкомату. Бред и абсурд!

Следопыт поделился своими соображениями. Стрелка согласилась.

– Да, – сказала она, до того увлекшись поиском ответа на актуальный вопрос, что не заметила, как начала курить фильтр, – да, это полная хренотень! Для того, чтобы сшибить штук пятьдесят – семьдесят, не надо такого огорода городить. Достаточно купить банкомат, поставить его рядом с каким-нибудь кабаком пошикарней и писать на ленту номера и ПИН-коды карт, которые в него будут совать бухие состоятельные граждане. Вместо баксов же на каждый запрос высвечивать надпись: «Извините, у нас кончились купюры». А потом использовать по назначению несколько десятков номеров карточек. И не надо было рисковать, переписывая на дискету всю базу.

– Да уж, – откликнулся из кухни Танцор, пытавшийся отыскать в пустом холодильнике хотя бы пару банок пива. – Один уже поплатился самым дорогим, что у него было.

Танцор вернулся с кружкой воды из-под крана и продолжил:

– Я так понимаю, что мы стали свидетелями начала межбанковской войны.

– Не свидетелями, дорогой, не свидетелями! – возразила Стрелка. – Потому что ты уже по уши влез во все это. Так что бездействие в этом случае равносильно смерти. Как говорится, кто не с нами, тот труп.

– Ладно, пусть будет по-твоему. Механизм же, я думаю, тут такой. Какой-то конкурент решил завалить Трейд-банк. Заказал какому-то иуде, чтобы тот переписал базу данных по клиентам-карточникам. Тот переписал, но не донес заказчику. Чему я и был свидетелем на Пушке. Затем конкурент, вероятно, собирался наделать по всему списку поддельных карт, включая, козел, и мою. Хотя, конечно, надо целое производство запускать.

– Да хрен-то, – откликнулась Стрелка, – никакого производства. Бери картонки и наклеивай на них магнитную ленточку. Для банкомата не надо ни пластмассы, ни голограмм. Он только ленту читает. И больше ничего.

– Значит, еще проще. А потом эти пятьдесят тысяч картонных подделок вместе с ПИН-кодами рассылаются по пятидесяти тысячам московских адресов. И дело в шляпе, а банк в дерьме по самые уши.

– Это почему же?

– Счастливчики, которым пришли такие письма, не думая ни о нравственности, ни о законе, бегут к банкоматам и начинают выгребать из них чужие баксы. Эта история, в которую вовлечены огромные толпы, попадает в газеты. Владельцы настоящих карточек бегут к банкоматам. И многие из них обнаруживают, что их счета обнулены. Тогда и они, и другие, кого пока еще не ограбили, бегут в банк и требуют вернуть им вклады. Понятно, что ни один банк сделать этого не в состоянии, потому что основные банковские фонды крутятся в виде инвестиций, кредитов, облигаций и прочих ценных бумаг. Налички у банка совсем немного. Начинаются судебные тяжбы. Но не с частными клиентами, а с учреждениями-кредиторами. И вскоре банк прекращает свое существование.

– Да, Танцор, ты – голова! – воскликнула восхищенно Стрелка. – До сих пор ты блистал исключительно в танцах, в постели и с наганом в руке. А теперь, блин, могучий интеллект прорезался!

– Все точно, – согласился Следопыт. – Именно поэтому файл был закодирован в расчете, что его не сможет открыть только последний дебил. Видимо, решили, что если дискета не дойдет до заказчика, то человек, к которому она попадет, сможет наделать достаточно дубликатов, чтобы раздать их всем своим знакомым. Даже в этом случае, когда будет пара сотен обиженных, скандала не миновать. А любой скандал смертельно опасен для банкиров, которые могут жить исключительно за счет доверия к себе.

– При всем при том следует учесть, что это такая, блин, игра! – подвел черту Танцор. – Такая, блин, игра, поскольку к дискете имеет какое-то отношение этот блядский Сисадмин. Когда же мы его в конце-то концов замочим!

На этом предварительное обсуждение проблемы закончилось. Продолжение мозгового штурма решили провести после двухчасовой сексуальной паузы, которую попросила Стрелка. Танцор дал Следопыту две сотни баксов, с тем чтобы горе-предприниматель, обманувший надежды вкладчиков «МММ», сел в такси, закупил пива и креветок где-нибудь не ближе Подольска и вернулся к назначенному часу.

Двадцатидвухэтажный небоскреб Трейд-банка, сверкавший зеркальными окнами и кучерявившийся античной лепниной, соединявший в себе два стиля – а ля Уолл-Стрит и а ля Филадельфия, возвышался над купеческим Замоскворечьем абсолютно невозмутимо. Словно над ним не нависла страшная угроза. Еще более опасная, чем землетрясение или налет натовской авиации, способные превратить это чудо архитектуры конца XX века в гору строительного мусора, перемешанного с искореженными электронными приборами, офисной мебелью и изуродованными человеческими телами.

На первом этаже банка, где производилось обслуживание клиентов, ничего тревожного также не ощущалось. Кассирши приветливо улыбались, принимая у вкладчиков солидные пачки рублей и долларов, с треском перелистывая их при помощи счетных аппаратов, либо выдавая по первому же требованию после идентификации личностей вкладчиков точно такие же основательные пачки. Клиенты были довольны жизнью, банком и кассиршами. И кассирши были довольны работой, зарплатой и клиентами.

На третьем и на всех следующих этажах также царила безмятежность. Конечно, она не была расслабленной, это была целеустремленная безмятежность, которая владеет людьми, твердо стоящими на ногах, прекрасно осознающими цель жизни и понимающими, как ее достичь. На этажах с третьего до двадцать второго неустанно трудились люди. Трудились до такой степени напряженно и ритмично, что создавалось ощущение, будто они сообща издают высоковольтное гудение.

И лишь на втором этаже, где по старинной советской традиции находились просторные кабинеты руководства банка, можно было уловить витавшие в простерилизованном кондиционерами воздухе флюиды тревоги и волнения.

Исходили они, просачиваясь из-под двери, из кабинета председателя правления Трейд-банка Михаила Филипповича Илларионова, которого, как и руководителя Китайской народной республики, все звали Председателем.

Председатель, впервые за несколько последних лет, которые вместили в себя и радости, и горести, и полосы продолжительного штиля, изменил своим незыблемым правилам, явившись в банк не выбритым. Более того, от него явственно доносилась легкая волна не вполне перегоревшего дорогого алкоголя, которую был не в состоянии погасить аромат одеколона, еще более дорогого, чем вчерашний алкоголь.

Более того, чуткий нос смог бы уловить в этом букете еще и третий компонент – неперегоревший дорогой алкоголь, принятый с утра, с похмелья, натощак. Что Председателю было несвойственно и в прежние – молодые и бесшабашные годы, когда на его плечах не лежал груз ответственности за судьбу нескольких миллиардов долларов. Груз чудовищной ответственности.