Но далеко не всё здесь совпадало с его мечтами. Юные айа были на удивление красивы, и красота эта почти не скрывалась, - они ходили босиком, в несложных украшениях, а весь их наряд составляли набедренные повязки, как у парней, так и у девушек. Смотреть на это Вэру нравилось, а вот манеры молодежи нравились не очень. При любом удобном случае мальчишки-айа садились в кружок и обсуждали вечную тему - девчонок. Вэру порой казалось, что речь у них идет о контакте с какой-то негуманоидной формой жизни. Девчонки-айа, стоило им собраться в количестве больше одной, тоже говорили о мальчиках, - и с такой же увлеченно-недоуменной интонацией. Можно было подумать, что мальчишки живут, как минимум, в параллельном измерении. По мнению Вэру, это время куда как полезнее было бы потратить на прямое общение, - но юные айа часто самым диким образом стеснялись и избегали друг друга. Гораздо больше ему понравился обычай устраивать праздники во время гроз, впрочем, нечастых здесь, - он пока видел лишь один, и воспоминания об этом параде красоты грели его душу.
С каждым днем таинственный мир Йэннимура раскрывался перед ним, - сначала медленно, потом всё быстрее. Золотые айа, самое любимое детище Файау, были многочислены, - все Плоскости Р`Лайх были построены для них. Их населяли айа примерно лет до сорока пяти. Потом они покидали их навсегда, и жили в другой форме, и в другой реальности, так мало похожей на эту, что рассказы о ней напоминали легенды. Дети могли общаться с родителями, изменившимися и ушедшими от них, правда, нечасто. Симайа, которые присматривали за молодежью, относились к весьма уважаемой здесь профессии воспитателей.
Большую часть времени юные айа работали и учились. Они полностью содержали себя, сами, своими руками делали всё, что им нужно. Любовью они занимались не чаще обычной молодежи файа и людей, а мысли об этом, - их одежда мало что оставляла для работы воображения, - занимали их гораздо реже. Открывали её они лишь лет в пятнадцать: как и для файа, отрочество было для них лишь чистой порой познания мира. Познание любви для них было подобно взрыву, прекрасное, и, вместе с тем, мучительное. Всегда какой-то процент их молодежи, - их было не много, - не выдерживал, предпочитая буйству чувств покой смерти... на время. Файа не знали столь интенсивных переживаний. Но наивными айа отнюдь не были. Их наставники, симайа, считали, что становление души, - не в том, чтобы пользоваться одной лишь нотой добродетели, от непрерывного её употребления уже дребезжащей и фальшивящей, а в том, чтобы познать всё многообразие мира, познать весь ужас и всю мерзость зла, и возненавидеть его сознательно и навсегда.
Конечно, здесь юные айа не могли увидеть никакого зла. Что-то им показывали при обучении... а что-то они встречали сами, в особых, "тренировочных" мирах. От проблем в воспитательном процессе это, конечно, не избавило. Самой большой из них стало, как ни странно, бессмертие: в самом деле, зачем трудиться, оберегая ученика, если погибшего всё равно оживят? А смерть, пусть даже и временная, даст ему понять, как велика порой бывает цена даже ничтожной, вроде бы, ошибки...
Вэру не нравилась жестокость этой системы, но она возникла совсем не на пустом месте: уже четыре тысячи лет Йэннимур воевал с Мроо, - а те могли убить любого, кто даст им хотя бы миллионную долю шанса. Так же строилась и стратегия симайа, - никаких шансов дьяволу. Свои потери они всячески старались сократить, - но к Мроо отношение было обратное. Это плохо вязалось с любыми представлениями о чести, и лучше всех, увы, с Мроо сражались симайа, сделавшие смыслом своей жизни причинение вреда. Но одной из целей Союза Многообразий было дать каждому подходящее ему занятие и место, - и даже прирожденные убийцы могли здесь применять свои склонности, творя на самом деле добро, - точнее, защищая его. Это был совсем особый вид добра, - безжалостность ко злу. Пусть даже знакомому пока лишь по оживленным макетам, - но даже и так причина "воскрешения" сама по себе была обычно очень даже болезненной. Но и между смертью и воскрешением сознание юных айа не отключалось, - и там их ждали миры, ещё более странные...
Анмай охотно расспросил бы об этом живущих здесь айа, - они относились к нему дружелюбно, - но, кроме Аютии, он не мог, поначалу, ни с кем общаться. Языка айа он не знал, а обучиться ему оказалось очень трудно, - главным в нем была не простота, а точность выражения мысли.
Впрочем, многие юные айа сами хотели познакомиться с ним, и даже начали учить его язык, - что, кстати, получалось у них куда лучше его неуклюжих попыток овладеть их речью. У Вэру появилось несколько приятелей, и ещё через месяц они имели все шансы превратиться в друзей. Это, в основном, были подростки, почти юноши, - пятнадцати-семнадцати лет. Он не всегда понимал их, но они очень ему нравились. И они, на самом деле, совсем не были дикими. Конечно, странно было видеть, как босоногое гибкое создание пятнадцати лет от роду, едва одетое и ободранное от постоянного лазания в зарослях, рассуждает об истории Файау или об космографии, - но их осведомленность порой пугала Вэру. От них ничего не скрывали, - даже того, чего им, по его мнению, знать не стоило.
Но они, в сущности, уже не были детьми, - почти каждый из них сражался, и убивал; и умирал. Многие выносили изощренные пытки, - учебные враги Йэннимура были жестоки не менее любых других врагов. Симайа с бесконечным терпением, раз за разом, исцеляли их, и когда эти почти дети говорили, что война чудовищна, а мучительство, - худшее из преступлений, они знали, о чем говорят. Но они умели и готовы были сражаться. И убивать, - без мук, здесь это тоже считалось искусством.
Правду говоря, дети Йэннимура были несносны, - маленькие чудовища, способные на самые дикие выходки. Ужасней всего было их любопытство, - даже готовность пожертвовать, в очередной раз, жизнью, ещё не была самым худшим. Они были готовы буквально на всё, лишь бы узнать что-то новое. Анмай уже понимал, какими они становятся, когда вырастают. Эти мысли вызывали сразу зависть и страх. Но, на самом деле, безграничная самоуверенность детей Йэннимура, знавших, что на самом-то деле с ними ничего ужасного никогда не случится, держалась на любви родителей. Они просто купались в ней, как любые обычные дети, - когда мысли об этом приходили им в голову. Обычно они были слишком заняты огромным неизведанным миром вокруг. Анмай, - первый не-айа, замеченный ими наяву, - был им тоже очень интересен, и поэтому они не отходили от него.
Больше всего к нему привязался Вайми, - тот самый пятнадцатилетка, что рассуждал об истории. Анмай сам был историей, и юноша постоянно расспрашивал его, стараясь выяснить, что было там на самом деле, - похоже, учителям он не верил и на грош. Он имел честь быть младшим братом Аютии, и она не могла вот так легко прогнать его, как остальных. Вайми ещё плохо говорил по-файски и бешено злился на себя, когда ему не удавалось передать свою мысль, но он очень старался, и был готов не только спрашивать, но и рассказывать. И показывать тоже. Благодаря ему Анмай узнал о жизни золотых айа очень много.
Сбежав от Аютии, они вдвоем скрывались в зарослях. Анмай поражался, как на их относительно небольшой площади помещается такое количество не просто укромных уголков, а целых затерянных миров. Иногда к ним присоединялась Иннка, - подруга Вайми, гибкая, с длинными волосами девчонка, похожая на дикую кошку. Она была очень красива, и её отношения с братом Аютии были не только дружескими. Впрочем, как показалось Вэру, они были настолько удивлены открывшимся им безмерным миром любви, что вступали в него очень осторожно.
Иногда Вайми водил его в колоссальные лабиринты многоэтажных подземелий, очень похожих на те, страшные, на берегу Пустынного Моря, - великолепный полигон для самоутверждения и испытания сил. Они пронизывали плоты-острова насквозь. Анмай и Вайми подолгу бродили по сумрачным гранитным комнатам перевернутых городов их изнанки, с удивлением глядя на зори, блуждавшие в темно-синем небе под ними. Здесь было пусто, прохладно и очень тихо. Вайми любил бывать здесь, - чтобы помечтать в одиночестве. Гуляя из комнаты в комнату, он рассказывал истории, пришедшие ему в голову именно в этом вот месте. Они были наивными, но звучали очень реалистично, к тому же, их было много: несмотря на весьма юный возраст, Вайми создал уже целую мифологию.
