- Возможно, - сказал Талу. - Вы же чувствовали.
Все подавленно замолчали. Талу знал, что стоит развить мысль и ненавязчиво убедить их, что бороться с всесильной Фамайа бесполезно, - но это уже не казалось ему хорошей идеей. Его спутники стали мрачными и не были расположены к разговору. После сытной трапезы их клонило в сон. "Беглые" снимали оружие, укладываясь спать на кучи веток. Талу снова связали руки и, вдобавок, притянули пятки к запястьям, - он лежал на голой земле, совершенно беспомощный, дрожа от холода. Плечо ныло, двукрылки безнаказанно кусали его обнаженную спину. Предстоящая ночь обещала быть очень интересной, но Талу вдруг с удивлением понял, что не чувствует ненависти к "беглым", - они обращались с ним настолько хорошо, насколько могли. Почему-то он больше не боялся, что они убьют его, и решил, что любой ценой спасет этих людей от неизбежно ожидающей их смерти. После этой мысли он вдруг успокоился, потом, уже засыпая, удивился отсутствию часового... а затем его удивление незаметно растворилось во сне.
* * *
Проснувшись, Маоней несколько секунд удивленно озирался, не понимая, где находится. Вчерашнее сражение показалось ему страшным сном. Было очень тихо, ничто не двигалось. На другом берегу реки мерцали зеленые огоньки, - атпи, крошечные собратья гекс, вели неизменную охоту за насекомыми; одно из этих маленьких белых существ застыло совсем рядом на стволе поваленного дерева, вытянув шею. Внутренность пасти-воронки переливалась нежно-зеленым светом. Атпи ждали, пока привлеченное светом насекомое не приблизится на расстояние выпада. Затем, - молниеносный бросок, и снова бесконечное, терпеливое ожидание...
Талу разозлился, - и надо же было "беглым" устроиться в таком месте! Несмотря на безобидный вид и диету, атпи очень ядовиты, - достаточно одного укуса, и...
Он вспомнил, что атпи были воссозданы вместе с гексами, - как декоративные животные. Их ядовитость стала следствием глупейшей ошибки генных инженеров. Но несколько штук, как всегда, случайно, оказались на свободе. Ныне атпи размножились в огромных количествах, расселившись по всему Арку, и сумели обратить в свою пользу даже считавшееся бесполезным свечение, - Талу видел, что для столь влажного места здесь на удивление мало двукрылок...
Он яростно потряс головой, - незачем пытаться отвлечь себя от кошмара, который ему приснился. Нет, это был не горящий бронетранспорт с вопящими бойцами, даже не выпотрошенный заживо Анкей. Ему приснилась темнота, - та, что он ощутил в себе в Товии во время пуска коллайдера. И эта темнота надвигалась, росла, поглощала его... он распадался, таял, чувствуя дикий ужас... перед чем? Ему подумалось, что Вэру наверняка знает. Но вот самому Талу знать этого не хотелось. Ему хватало и того, что всякий раз, когда он засыпал после этой ночи, ему снилось это, - одно и то же, и с каждым разом всё хуже. Он даже начал думать, что сходит с ума.
Талу вновь встряхнул головой. После той проклятой ночи в нем как бы открылась трещина, сквозь которую сочилось... что? И такая же трещина была и в душах других файа и людей, и даже...
Он посмотрел на атпи. Ему вдруг показалось, что в её мерцании появилось нечто зловещее. И огоньки на том берегу перемигивались в странном и тревожном ритме, - словно подавая сигналы...
Талу яростно помотал головой. К своему удивлению, он неплохо выспался, - не замерз до смерти, и даже руки и ноги почти не затекли. Поскольку делать больше было нечего, он попытался высвободиться из пут и после примерно десяти минут усилий это удалось, - как оказалось, иногда совсем неплохо иметь узкие ладони. "Беглые" не проснулись от его осторожной возни. Теперь Талу легко мог подобрать ближайший автомат и расстрелять их всех прежде, чем они успеют что-то понять. Он даже должен был это сделать. Нэркис и Философ явно относились к вожакам Сопротивления. Его наградили бы за это, - возможно, даже представили к Звезде Фамайа. Однако он стал будить своих спутников. Три вчерашних убийства, включая первое в жизни, потрясли Талу, и он боялся узнать, что с ним станет, если он снова начнет убивать. И... ему не хотелось вновь оказаться в одиночестве.
По крайней мере, ему удалось здорово напугать "беглых", - они поднялись мрачными и неразговорчивыми, как все люди, понявшие, что могли умереть во сне, и он не смог выяснить, что именно им снилось.
Дальнейшие хлопоты, - завтрак и переправа через реку, - быстро отвлекли их. Переправа оказалась нелегкой. Кен-Суту была неширокой, но, чтобы перевезти через неё оружие, пришлось соорудить небольшой плот, а потом ещё тащить его к воде через болото. Впрочем, пробираясь нагишом через кишащую всякой кусачей дрянью топь и толкая плот по горло в ледяной воде Талу решил, что у подобной жизни есть свои плюсы. Но, выбравшись на берег, он долго дрожал, прежде чем обсох и смог одеться. Ами, не говоря ни слова, протянул ему свою теплую куртку. Благодарно кутаясь в неё, Талу подумал, что для счастья ему нужно совсем немного.
Дальнейшее путешествие оказалось недолгим, - девственный, казалось бы, лес пересекала широкая, странно пустынная дорога. Они все вдруг ощутили, что за ними наблюдают и инстинктивно укрылись в зарослях. Уэрка с Философом шептались, Ами застыл с пулеметом наготове, нервно озираясь по сторонам. Сурт сидел с равнодушным видом, Талу тоже, но ему было неспокойно. Он вспомнил, что именно здесь обитает множество атпи, которые вели себя очень странно. Ему начало казаться, что в траве вокруг шуршит, подбираясь, что-то маленькое, причем, со всех сторон. А если дойдет до нападения атпи, они успеют укусить его прежде, чем он...
Мир раскололся. Ослепительный свет вспыхнул мгновенно, без малейшего предупреждения, - и в тот же миг по ушам Талу ударил немыслимый грохот. В голове промелькнула бессловестная мысль об атомной бомбе, но действительность была более прозаичной, - из зарослей выскочили шестеро мускулистых файа в черной форме истребительного отряда и набросились на них.
Нарываясь на пулю, Талу инстинктивно вскинулся в боевой стойке, но подскочивший молодой боец сшиб его с ног лихим пинком с разворота, чуть не сломав ему ребра. Маоней успел лишь взвыть от боли и секунду спустя уже лежал на земле, лицом вниз, с упертым в спину меж лопаток стволом. Остальные даже не успели оказать сопротивления. Краем глаза он заметил, что двое бойцов прижимают к земле бешено бьющегося Ами.
Едва взглянув на них, Талу заметил эмблемы четырнадцатого истребительного отряда, размещавшегося в руинах Ревии. Это были настоящие мастера, - они выследили их и подкрались незаметно, а затем, без единого выстрела, захватили четырех вооруженных "беглых", оглушив их шоковой гранатой.
"А почему - без выстрелов? - удивился Талу, - после бойни на дороге и бомбежки "беглых" ещё жалеют!"
Ответ был прост, - чтобы сделать из них "бывших".
Бойцы обыскали его, завернули руки за спину, надели наручники, и, рывком подняв, потащили к дороге. Талу сжал зубы, чтобы не заорать от боли в плече. На шоссе стоял арестантский фургон. Их явно ожидали заранее.
"Ещё бы! - подумал Талу. - В Ревии они только и делают, что выслеживают тварей и мятежников, - не то, что мы, точнее эти!" - он покосился на своих невольных попутчиков.
- Куда нас повезут? - обратился он к лейтенанту.
Тот усмехнулся.
- В Кен-Каро, на руки командиру местного истребительного отряда, - он очень ждет тех, кто убил его бойцов! А если от вас потом ещё что-то останется, - прямо в "Золотые сады", - он повел пальцем вокруг головы.
Талу хотел объяснить ему ситуацию, но тут поднялся шум. Четверо бойцов вытащили из зарослей пятого, - его голова обвисла, изо рта текла слюна. "Его укусила атпи. Он умрет через полчаса", - понял Талу. В это мгновение его схватили и потащили к фургону.
- Пошел! - получив на прощание увесистый пинок в зад, он внезапно оказался в темном кузове.
