Поэтому, хотя Файау, - единственная в своем роде, физикой каждой области Вселенной управляют более древние сверхрасы. Они выше её по могуществу и иные по влечениям. Локально это требует столь мало энергии, что заметить признаки Кунха невозможно никаким образом. Но для изменения физики в космических масштабах нужна и космической мощности энергия: их машины, построенные для этого, - самые большие искусственные объекты в этой Вселенной, и самые яркие из всех её объектов. Это крепости, базы, участники Кунха, идущей уже семь миллиардов лет, изменяют законы мироздания. Они достигли четвертого уровня Йалис, управляя размерностью пространства. Конечно, в масштабах всей Вселенной физика изменяется очень медленно. Как ни велика мощность машин Кунха, совершаемые ими изменения становятся заметными лишь за миллионы лет. Это очень много, даже для них. Но борьба не прекращается никогда.
Анмай ошалело почесал в затылке.
- Мне кажется, что эта концепция слишком наивна, - возразил, наконец, он. - Если на Эрайа за немногие сотни лет удалось сгладить казавшиеся неразрешимыми государственные антагонизмы, то кажется невероятным, что на протяжении семи миллиардов лет величайшие разумы Вселенной не смогли прийти к тому же.
- Именно объединение привело цивилизацию Эрайа к краху, который в масштабах Вселенной мог бы означать конец всей жизни вообще, - возразила Укавэйра. - К тому же все айа генетически очень близкие родственники, чего о космических сверхрасах сказать никак нельзя. И дальнейшее развитие не сближает их, а разводит всё дальше. Когда дело доходит до различий в политике строительства мироздания, то взаимопонимание становится просто невозможно, - в силу основополагающих принципов кибернетики, более универсальных, чем даже законы физики. Даже просто передать сообщение в область другой физики невозможно в принципе, ибо для этого необходимо прежде понять развившийся там разум, а если возможны разные типы физики, - возможны и разные типы логики, сознания, столь же несовместимые.
Поскольку они, конечно, не стремятся к взаимному уничтожению, установить во всей Вселенной единый вид физики, а потом стабилизировать его, по сути наугад, - нельзя. Нельзя даже отличить, где сопротивление мертвой природы переходит в разумное противодействие. Одна изменяющая физику сверхраса может уничтожить другую, не подозревая о её существовании, и, тем более, не имея никаких враждебных намерений. Просто одно событие для них имеет два принципиально разных смысла, и оба они истинны.
Поэтому Кунха нельзя назвать войной. Скорее, её можно уподобить лесу, в котором растения живут в симбиозе, и, в то же время, душат друг друга в борьбе за свет, однако неточно: масштаб и сложность этого явления, - роста, взаимного проникновения и борьбы искусственно созданных физик, - превосходят все представления о нем. И это содружество/противостояние непознаваемых друг для друга сверхрас идет уже семь миллиардов лет.
Анмай вздохнул.
- Эта история о сказал, о Вселенной, как арене вечной борьбы, не слишком привлекательна.
- Разумеется, картина раздираемого противоположными стремлениями Космоса выглядит примитивно, и даже мифологично, - согласилась Укавэйра. - Но нам не дано другого мира, хотя даже это не совсем точно: уже давно доказано существование множества Вселенных с различным устройством физики, причем, известны даже координаты соединяющих их Ворот Соизмеримости.
- Насколько я смог понять, - сказал Анмай, - главное ограничение экстенсивного роста, - не ограничение скорости взаимодействия скоростью света, а барьер Эвергета, - энергетический барьер изменения физических законов. Как же вы смогли обойти его?
- Мы его не обходили. Файау, как и Мэйат, занимавшие эту часть Вселенной до неё, стала сверхрасой лишь потому, что эта часть подверглась как бы диверсии извне, ненадолго ослабившей ограничения на возникновение сверхрас. С начала Кунха здесь, под рукой Тэйариин, Первых, их сменилось уже тридцать пять. Большинство не превзошло уровня современной Файау. Нам известно четыреста сорок построенных ими не-планет, но сами их строители исчезли, причем, относительно быстро. Файау, в её нынешнем виде, существует всего три тысячи лет, причем, две трети наших планет заселены за последние семьдесят лет. Теперь наша численность и доступная нам энергия удваиваются каждые двадцать пять лет, но продолжаться миллиарды лет такое развитие не может. Очевидно, что существует некий потолок, после которого сверхрасы гибнут, - или радикально изменяют путь, и мы не в силах представить, чем может стать цивилизация за миллиарды лет такого развития. Поэтому в Кунха ничто не зависит от нашей воли. Путь тех, кто возник позже, предопределен её начальными участниками. Файау чудом успела проскочить в открывшееся на миг окно возможностей, - но сейчас это окно уже захлопнулось. Не-пространственные полеты для органических существ уже невозможны, - но, закрывая эту возможность, Кунха сохраняет множество жизней. Все её участники хотят изменить мир так, чтобы он стал... лучше.
- Уничтожив все биологические расы? - удивленно спросил Анмай.
- Их цель - безопасность для всех, а не смерть. Впрочем, это не главная их цель. Эта цель - развитие, но её нельзя четко определить там, где интересы множества сверхрас взаимно перекрываются. Возможно, они ошибаются, и даже могут привести Вселенную к катастрофе, но не в силах Файау изменить ход Кунха - ещё нет. Это потребует времени, - возможно, миллионов лет, возможно, - миллиардов. У нас нет выбора. То, что мы не можем изменить, мы принимаем. Так или иначе. Нам остается лишь верить, что изменения повернут вспять от опасного уровня, как всегда бывало раньше.
- А если нет? - спросил Анмай. - Что, если, разрушая основу существования жизни, участники Кунха разрушат и себя?
- Нет. Их интеллектронная основа, - несомненно, небиологическая. Единственная опасность, реальная для них, носит моральный характер - то, что файа называют военной вседозволенностью, однако судить об этом трудно. В сущности, это вопрос о том, ведомо ли им сострадание, и если да, то в каких границах. Средств для разрешения этого вопроса у нас нет.
Как бы то ни было, остановить эти изменения невозможно. Уже семьсот сорок лет мы знаем о Кунха. Почти столько же лет мы пытаемся противодействовать ей, - хотя бы локально, - но единственная частично успешная попытка сделать это привела к катастрофе. Ахайлар, лучшее наше творение, был в один миг превращен в пыль, - а ведь вся Файау строила его сто семнадцать лет! Машины Кунха не уничтожают всё, что им мешает, но терпят сопротивление лишь до определенного предела, и мы до сих пор не знаем, где он. Мы здесь столь же бессильны, как и вы, и, пока мы не сравняемся с ними силой, мы должны приспосабливаться к их изменениям, а не мешать им.
Сознавать, что нашу судьбу решают силы, над которыми мы не властны, неприятно, признавать это, - тем более. Надежда на то, что мы сможем это изменить, реальна, но, увы, слишком далека от исполнения. Именно поэтому живым файа не стоит знать, что бывают ситуации, в которых ничего, совсем ничего нельзя сделать.
- А если всё же стоит? - упрямо спросил Анмай.
- В любом случае, все они неизбежно перейдут в интеллектронную фазу, - через тысячу лет их существование станет просто невозможно, - ответила Укавэйра. - Чтобы спасти их, мы должны стать наследниками тех, кто вел Кунха до нас, - чтобы не только мешать наступлению чуждой физики, но и самим пойти дальше. Пойти, несмотря на стремление оставленных Тэйариин машин помешать появлению новых участников Кунха, - не из злобы, а чтобы сделать войны между ними невозможными. Но для создания такого мира им не хватило даже семи миллиардов лет, и неизвестно, сколько ещё уйдет времени. Это мы должны изменить. Но вы, живые файа, нам уже не нужны. Вы ничего не сможете дать нам.
- Неужели нет больше никакого способа спасти... нас? - удивился Вэру.
- Есть: скопировать метаболизм Последней Формы в той степени, в какой это позволяет наша физика. Это будут уже скорее шары бозонной плазмы массой в несколько тонн, но они смогут принимать любую желаемую форму, включая и вашу. Они смогут жить вечно, по крайней мере, очень долго, причем, в любых условиях, - в огне звезд, в межзвездном холоде, на пустынных мертвых мирах, - везде и всюду. Их будет ограничивать лишь объем памяти. Им по-прежнему будут нужны звездолеты, но они больше не будут нуждаться в машинах, в пище, в домах. Если это изменение свершится, - Файау, в её нынешней форме, придет конец. Мы, интеллектронные системы, сами окажемся лишними. Поэтому никто из вас не знает об этой возможности.
