Он замер в благоговейном трепете, глядя на Верфи Файау. Там строились её звездолеты, - и там же был их главный порт. Колоссальный шестиугольник Верфей составляли тысячи меньших. Они казались полупрозрачными сотами, в ячейках которых сиял алмазный свет. В соединявших соты трубчатых фермах проходили транспортные пути.
Каждый тридцатимильный шестигранник был гигантской толстостенной шахтой, перекрытой с обеих сторон силовыми полями. В них идеальным ртутным зеркалом сияли пирамидальные корпуса звездолетов, чинившихся, разгружавшихся и загружавшихся. В сборочных шахтах плыли колоссальные машины и сегменты ярусов, вставая на свои места с идеальной точностью. В шахтах форматоров сиял ослепительный свет, - там шло выращивание нейтридных корпусов. Именно тут, а не на зеленых лугах была истинная Файау. У Вэру перехватило дыхание, когда он смотрел на тысячи миль всемогущих машин и сияния металла. Теперь он понял, чем должна быть цивилизация.
Даже сами Верфи казались хрупкими по сравнению с другими частями ожерелья. Файау сияла в нем, словно голубой бриллиант. Все прочие блестели сталью. Пять цилиндров были городами-планетами, пустыми внутри. Обвивавшие их по спиралям огненно-белые крылья радиаторов сияли ярче солнца, отводя избыточное тепло миллиардов машин. Ещё одна планета, издали похожая на Файау, только раз в десять меньше её, была многогранником, покрытым причудливым сине-золотым узором, - сотни тысяч цехов, соединенных огромными шахтами, величайший завод её Союза. Радиаторы окружали его сегментированным кольцом. Две последних планеты были плоскими гигантскими десятигранниками, самыми большими из всех. Они вращались друг против друга, на равном расстоянии от Файау. Анмай знал их назначение, но они были темными, погруженными в сон. Две установки Сверх-Эвергет, две крепости, ожидали появления врага.
Всё вместе было поразительно красиво. На Файау царил вечный день, - так ярко сияли её искусственные миры. Это величайшее достижение разума стало счастливейшим местом во Вселенной. Но воспоминания о том, что ему пришлось совершить, чтобы всё это появилось на свет, наполнили сердце Вэру тяжелой печалью.
Вагон вздрогнул, перейдя на пути Верфей, - они оплетали их, подобно паутине, ведя прямо к нужному Вэру кораблю. Тот был уже полностью заправлен и проверен, лишь ожидая, когда на его борту соберется экипаж. Корабль при рождении нарекли Великой Файау, но Анмай про себя окрестил его Астрофайрой, - так должен был называться тот, первый корабль его несбывшейся мечты.
Всего год назад вернувшаяся из дальней экспедиции, Астрофайра была огромна, - уступчатая пирамида двухсот вэйдов или двадцати миль высоты и вдвое уже в основании. Стены первых семи её уступов отклонялись наружу под углом в тридцать градусов. Стены верхнего, восьмого уступа отклонялись под тем же углом внутрь. Плоскую, срезанную вершину пирамиды покрывал сложный узор из светящихся линий. Зеркальная броня ослепительно сияла на солнце. Она была не толще поперечника атомного ядра, но состояла из вогнанных друг в друга нейтронов и по сравнению с ней сталь была не тверже газа. Анмай знал, что, вряд ли найдется сила, способная её пробить. А если прочности брони окажется недостаточно, - её прикроют могучие силовые поля.
Издали корабль казался небольшим, но, когда огромная масса несокрушимого, вечного металла закрыла небо, Анмай невольно сжался. Путь изгибался, он вел к четвертому уступу пирамиды, к ангарам.
Они промчались над сияющей плоскостью пятого уступа, к открытым воротам шлюзов. Пронзив в ослепительном ореоле света силовое поле, вагон нырнул внутрь корабля и со слабым шипением замер, закончив своё головокружительное путешествие. Его дверь поднялась, и пассажиры вышли в неоглядно огромное, - длиной в две мили, - помещение второго главного ангара.
В зале с гладкими серыми стенами было множество файа. То и дело из ворот появлялись вагоны, из них выходили новые группы веселой молодежи. Многие тут же поднимались в воздух, устремляясь к крошечным снизу отверстиям летных туннелей. Анмай усмехнулся, поправив на бедрах силовой пояс. В закрытых помещениях он ещё не решался летать.
Постоянно оглядываясь, он пробирался к внутренней стене ангара, чувствуя под ногами приятную упругость покрывающего пол пластика. Ангар буквально кишел файа. Все куда-то спешили с веселым или озабоченным видом и Вэру пришлось поднапрячь силы, чтобы его не оттерли от подруги. Он невольно любовался ей. Хьютай надела короткое, - чуть ниже зада, - платье очень темного, почти потустороннего синего цвета, оттенявшего её смуглую кожу. Оно состояло, собственно, из кофточки с короткими рукавами и свободной юбки, а между ними виднелось два дюйма стройного, словно из стали отлитого стана, или - с другой стороны, - изгиб впалого живота и пупок.
Анмай, как привязанный, следовал за любимой. Её удивительные стройные ноги были обнажены почти на всю длину. Обувью Хьютай служили сандалии-подошвы с пушистыми черными шнурами, пропущенными между пальцев. Подошвы были короткие, так что пальцы её ног касались пола. На Хьютай оглядывались, и Анмай гордился тем, что она выбрала его. Ему это очень нравилось, но мысль о том, что он, - её парень, казалась ему сейчас не более восхитительной, чем мысль о предстоящем путешествии.
Все файа здесь были по-разному одеты, да и сами не слишком похожи друг на друга. Вэру сильно мешало то, что файа означало то же, что и люди, то есть общее название вида. А рас в Файау было уже много - три основных и множество меньших, их породили тысячелетия звездной экспансии.
В его родной Фамайа люди и файа не смешивались лишь из-за генетической несовместимости, - физиологическая у них была. А в Файау, с появлением интеллектроники, когда тела стало можно менять, как раньше машины, эта проблема исчезла. За три с половиной тысячи лет чистых людей в ней не осталось, хотя и были расы с большой долей человеческой крови.
Кроме похожих на Вэру уроженцев Первичного Мира попадались обитатели Церры, - более ловкие, тонкие и стройные, с золотистой кожей. Уроженцы Шу-Шарры, напротив, были темнее и массивнее, а в их облике проступало нечто кошачье, - эти различия создали не разные условия обитания, а разные идеалы красоты, принятые в отдаленных частях безмерно огромного Союза. Правда, Анмай не мог отличить рожденных естественным путем от файа, созданных синтезом, но это не очень его волновало. Инстинктивная неприязнь к искусственным давно прошла, едва он понял, что они ничем не отличаются от остальных, хотя никогда не переживали многих воспоминаний, заложенных в их памяти. Более того, создания машин почему-то порой были добрее и справедливее рожденных, - и вот это оказалось обидно до боли...
Зато различить тут парней и девушек он мог даже издали, - туники многих девушек светились, напоминая облака белого огня. Сквозь них дразняще просвечивали прекрасные гибкие тела. Других девушек очень мило украшали крохотные, но яркие цветные огни на запястьях и пальцах босых ног. Облака разноцветных искр света в густых волосах придавали им особенно очаровательный вид. Но смотрел Вэру не только на них.
На многоярусных платформах, крепившихся у стен ангара, стояли десантные корабли, - одни массивные и плоские, другие маленькие, угловатые, с крыльями. Пол занимали похожие на бронированные многоэтажки корпуса тяжелых грузовых лихтеров. В стенах светились огромные проемы, ведущие во внутренние помещения звездолета. Там шла заправка, ремонт и строительство новых малых кораблей.
Анмай повернулся направо. Среди белого и мягко-серого цветов резко выделялась зеркально-черная громада Товии, - новейшего и самого маленького из звездолетов Файау. Эта грандиозная восьмиугольная конструкция поперечником в два вэйда, казалось, занимает ползала. Она напоминала Вэру давно обратившуюся в ничто Цитадель Товии, но была вооружена универсальными энергетическими орудиями, и, благодаря гравистатам, могла парить в воздухе, вместе с облаками. В ней стоял и Эвергет, - тоже новейшая, уменьшенная модель.
