— Насчёт нас Александр Руан распоряжений не давал, — заметил я, следуя за Алеком. — Мы вольны делать что захотим.

Его величество король Страндара, герцог Нагльский, граф Рочестер, Сент-Гард, Сеффроу и Гаррон, маркиз Тренор, Гронор, Занор и Уидолон, проснулся от холода клинка, прикоснувшегося к горлу. Ему стало страшно до дрожи в коленках, зубы застучали, лоб покрылся холодным потом. Только теперь тридцатиоднолетний человек, привыкший всю сознательную жизнь повелевать и не знавший ни в чём отказа, почувствовал что смертен, что через мгновение может отправиться на тот свет. Он закричал, как кричат мелкие зверьки при виде зубов крупных хищников, готовых впиться в их дрожащие тела. Но холодный клинок-зуб не прошёлся по его горлу в ту ночь. Какая-то показавшаяся его величеству громадной тень сбила нависавшего над ним убийцу (такую же жуткую тень) и они покатились по ковру, до высочайшего слуха донеслись звуки ударов и какой-то чавкающий звук, от которого у короля побежали мурашки по спине.

И тут дал себе знать наследственный недуг — королей Адранды, перешедший к его величеству от деда по матери Шарля IX. Его величество забила дрожь, рот наполнился слюной, новый крик был и вовсе животным, ничем не напоминающим о человеке.

Ворвавшиеся в королевские покои стражи во главе Александром Руаном застали там бьющиеся в простынях существо, плачущее и измаранное в соплях и слезах. Вот таким был теперь его величество король Страндара, герцог Нагльский et cetera, et cetera…

Я опоздал лишь на мгновение. Оглядевшись, увидел Золотого льва у постели его величества и троих эрландеров, лежавших на полу. Одним из них был Грег. Над ним как раз склонился гвардеец, проверяя жив он или нет.

— Он говорит что-то, сэр, — сказал гвардеец Золотому льву.

— Что именно? — спросил тот.

— Эрик, вроде, — пожал плечами гвардеец. — Эрик Фарроу.

Меня как будто порыв ветра бросил к ним. Я опустился перед загадочным Грегом на колени, вгляделся в заросшее бородой лицо эрландера.

— Эрик, — прошептал он. — Ты здесь?

— Да, — кивнул я, замечая наконец знакомые черты. — Я здесь, Грегори.

— Узнал? — растянул белеющие губы в улыбке он. — Теперь я тебе некому заботится… — Он замолчал, словно копил силы на следующие слова. — Береги себя… И скажи отцу, я сделал для тебя и Страндара всё, что мог…

Он закрыл глаза и умер.

— Кто он такой? — склонился над нами Алек.

— Мой друг и воспитатель, — буркнул я.

Да уж, друг, куда там… Я и забыл об обещании зайти в "Еловую шишку", где он ждал меня. А ведь за эти годы не раз и не два бывал в Престоне, куролеся с приятелями-кадетами…

— Что с его величеством? — чтобы хоть как-то уйти от горьких мыслей, спросил я Алека.

— Это он так вопит, — буркнул тот, — что аж зубы ломит.

Только после его слов до моего слуха дошёл дикий вопль, звенящий в комнате, от него и вправду едва не ломило в зубах.

— Для всех его величество болен! — заглушая его, произнёс Золотой лев. — Об этом покушении никто не должен знать. Воин, — обратился он к одному из гвардейцев, неуверенно топтавшемуся в дверях королевского покоя, — найди графа Орвика, пусть идёт сюда так быстро, как сможет собраться.

— Да, сир, — облегчённо бросил тот и поторопился удалиться, вместе с ним убрались и остальные гвардейцы.

— А теперь, — обратился к нам с Алеком Руан, — когда мы остались практически одни, — даже его величество изволил угомониться, услышав спокойные нотки в голосе наследника престола (или уже нет?), — извольте поведать мне, во что вы умудрились влезть. Кстати, юноша, я что-то не припомню вас?

— Моё имя Эрик, — ответил я, — я младший сын графа Бертрама Фарроу.

Золотой лев кивнул своим мыслям и сделал нам знак рассказывать. Что мы и сделали, дополняя друг друга. Александр Руан кивал нам, подбадривал, когда мы сбивались, задавал уточняющие вопросы и в целом пространным повествованием остался доволен. Хотя я бы на его месте не поверил и десятой части — слишком уж неправдоподобным оно казалось сейчас. Из безвестной деревушки у речки Вайл, через разбойничий посад Робина Гуда и полулегендарную базу "Весёлых покойников" прямиком в Престон, да ещё в королевский дворец — такие истории для рыцарских романов, а не реальной жизни.

На середине рассказа появился заспанный и полуодетый Орвик, переспрашивать не стал, внимательно дослушав оставшуюся часть повествования.

— Что теперь? — спросил он у Александра Руана. — Тебя можно короновать.

— Ну, что его величество не способен править страной очевидно, — пожал плечами тот, — но об этом народу знать не обязательно. Аредин вполне может использовать этот факт против нас.

— А почему бы нам не использовать его против него, а, Сандер? — протянул Орвик, как раз зарабатывавший себе в те дни прозвище "Сажающий на троны". — Ты — наследник престола, всё ещё, пока парламент не издал закон о лишении тебя этого высокого звания, но сделать это он уже не сможет, так как его величество невменяем и подписать ничего не сможет.

— Очень легко вложить в его королевскую руку перо и поводить им по бумаге, — оборвал его герцог Руанский, — потому что его величество для людей вполне вменяем.

— Его величество можно достаточно быстро, на утро, объявить безумным, — на эти слова король отреагировал длинным захлёбывающимся полувоем-полуплачем, оборвавшимся после испепеляющего взгляда графа, — главное, до того, как об этом прознает Аредин с её величеством. После парламент единогласно признает тебя, Сандер, королём, императором, хоть наместником Господа в Страндаре.

— Ты так уверен в наших господах народных избранниках?

— В них-то, как раз — да, — без улыбки кивнул Орвик, — а вот в пэрах королевства. — Он лишь покачал головой. Хотя реального оппонента у тебя нет, Аредин слишком утомил всех.

— Хорошо, — кивнул Золотой лев, — но на королевский титул замахиваться рано. Его величество всё ещё жив.

— Ну, покушение могло быть и удачным, — задумчиво протянул Орвик, глядя на забившееся в угол ложа величество.

— Нет, — отмахнулся герцог Руан, — народ любит короля, не смотря ни на что, а обвинить в его безвременной кончине меня проще всего. У меня были реальные шансы получить трон, но с рождением Уильяма, они развеялись как таймский туман поутру. Выходит, пока я ещё наследник, от его величества надо избавляться.

— В этом свете нападение выглядит и вовсе неприятно для нас. Покушение было выгодно тебе…

— Удачное, да, — кивнул Золотой лев, — но такое как сейчас — нет. Мы, выходит, как бы сами себя подставляем под подозрение. Ни один пэр не поверит в этакую басню. Образуем регентский совет со всеми вытекающими.

— И ты станешь правителем не только de iure, но и de facto.

Мне было как-то не по себе от того, что я присутствую при настолько судьбоносной для Страндара беседе. Эти двое фактически разговаривали о будущем королевства да так просто, что у меня ещё долго мурашки по коже бегали. А уж когда вспомнили о нас…

— С этими двоими, что делать будем? — спросил у герцога Руана Орвик.

— В Гартанг им возвращаться нельзя, — протянул Золотой лев, — но и так запросто оставлять здесь — тоже.

— После академии кадеты становятся оруженосцами, — усмехнулся граф. — Я возьму, к примеру, этого юного Фарроу, а ты — своего сыночка. По рукам?

Золотой лев кивнул. Наше с Алеком мнение их не заботило.

Так я стал оруженосцем Генриха графа Орвика.

Церемония назначения герцога Руана лорд-хранителем королевства была самой пышной из тех, что я когда-либо видел до того. После объявления его величества безумным парламент (самая радикальная его часть) не пожелал связываться с новым регентским советом, как ни настаивали на том её величество и герцог Аредин. Повторения не столь уж давно минувших событий и произвола графа Скриана, ни пэры ни представители не желали, — как сказал мне мой сэр, граф Орвик.