Для истинного воина войны не существует. В этом смысл полной победы. Если вы стали всепобеждающим воином, вам больше нечего завоевывать, нет необходимости разрешать какие-то фундаментальные проблемы или преодолевать препятствия. Это состояние не требует ни подавления отрицательных явлений, ни пренебрежения ими. Но если вы оглянетесь назад и проследите всю свою жизнь, посмотрите, кто вы такой, что вы такое, почему находитесь в этом мире, если проанализируете все это шаг за шагом, — вы и там не найдете фундаментальных проблем.

Это не означает, что вы уговариваете, уверяете себя, будто у вас все в порядке. Если вы смотрите по-настоящему, если вы способны оценить все свое существо беспристрастно, то непременно обнаружите, что вы подлинны и хороши как есть. И на самом деле все сущее устроено так хорошо, так что для настоящих несчастий остается очень мало места. Конечно, неизбежны трудности; однако трудные испытания не имеют ничего общего с состоянием закатного солнца, в котором все говорит вам, что вы обречены вечно оставаться в своем мире, среди своих проблем. Иногда видение Великого Солнца Востока пугает людей. Действительно, если вы не понимаете природы страха, то не сможете и освободиться от него. Но если вы знаете свою трусость, если знаете, где лежит камень преткновения, то сумеете перебраться через него. И может оказаться, что для этого достаточно сделать три с половиной шага.

В ситуациях страха, возникающих в нашей жизни, всегда есть ступеньки для того, чтобы перешагнуть через страх. А по другую сторону трусости находится смелость. Если мы идем по ступенькам правильно, то преодолеваем границу между трусостью и храбростью. Может случиться, что за пределами своего страха мы обнаружим не храбрость, а трепетную чуткость: мы все ещё колеблемся и вздрагиваем — но это действительно чуткость, а не смятение.

Чуткость, как мы уже говорили, содержит элемент печали. Это не та печаль, когда мы чувствуем жалость к себе, когда чувствуем себя одинокими; печаль воина — естественная ситуация полноты. Вы чувствуете себя настолько наполненным и богатым, что вам хочется плакать; ваши глаза полны слез, достаточно моргнуть — и слезы хлынут и покатятся по щекам. Чтобы быть хорошим воином, нужно ощущать в себе это печальное и нежное сердце. Если человек не чувствует одиночества и печали, он просто не может быть воином. Воин чувствителен к любому аспекту явлений — к виду, запаху, звуку, прикосновению. Он глубоко чувствует все, что происходит в этом мире; так чувствует художник. Его переживание отличается полнотой и необыкновенной живостью. Шелест листьев, звуки падающих на плащ капель дождя для него очень громки, а случайно порхающие вокруг бабочки почти непереносимы — потому что он крайне восприимчив. Благодаря своей чувствительности воин может двигаться дальше и развивать дисциплину. Он учится постигать смысл отречения.

В обычном понимании отречение часто связывается с аскетизмом: вы оставляете чувственные наслаждения мира и вступаете на путь суровой духовной жизни, чтобы постичь высший смысл существования. Но в контексте Шамбалы отречение — нечто совсем другое. То, от чего отрекается воин, — всего лишь преграда между ним и другими людьми. Иными словами, отречься — значит сделать себя более доступным и более чутким по отношению к другим: все сомнения — раскрываться или не раскрываться навстречу людям — устранены. Ради других вы отказываетесь от своей отдельности.

Потребность в отречении возникает тогда, когда у вас появляется ощущение собственного глубинного добра. Конечно, вы не в состоянии сделать из глубинного добра личную принадлежность; это такой закон и порядок в мире, которые не могут быть личным владением. Это более обширное видение, гораздо более обширное, чем ваша частная территория или ваши замыслы. Впрочем, иногда вы пытаетесь припрятать глубинное добро внутри себя; вам кажется, что можно взять горсть глубинного добра и засунуть его в карман. Так подкрадывается идея отдельности. Это и есть тот момент, когда вам необходимо отречься — отказаться от искушения обладать глубинным добром. Необходимо отбросить этот ограниченный, провинциальный подход и принять более просторный мир.

Отречение необходимо и в том случае, если вас испугало видение Великого Солнца Востока. Осознав, как необъятно и благо Великое Солнце Востока, вы можете испытать подавленность: вам захочется найти небольшое убежище от него, какую-то крышу над головой и трехразовое питание. И тогда вы попытаетесь устроить небольшое гнездышко, маленький домик, в котором можно будет скрыться или отгородиться от того, что вы увидели. Великое Солнце Востока кажется чересчур необъятным; поэтому вы предпочли бы сфотографировать его и сохранить фотографию на память, только не смотреть прямо на свет. Принцип отречения состоит в том, чтобы отвергнуть любое подобное малодушие.

Практика сидячей медитации представляет идеальные условия для развития отречения. Во время медитации, когда вы работаете со своим дыханием, вы воспринимаете любые возникающие мысли просто как некий процесс. Вы не цепляетесь ни за какую мысль; вам нет нужды порицать свои мысли или хвалить их. Мысли, возникающие во время практики сидячей медитации, считаются естественными событиями; в то же время они не несут в себе ничего стоящего внимания. Основное определение медитации — обладание устойчивым умом. Если во время медитации возрастает наплыв мыслей, вы не разрастаетесь вместе с ними; если наплыв мыслей уменьшается, вы не уменьшаетесь; вы просто наблюдаете эти приливы и отливы мыслей. Какими бы ни были ваши мысли — хорошими или дурными, возбуждающими или скучными, блаженными или горестными, — вы не даете им силы для существования; вы не принимаете и не отвергаете ни одну из них. Вы обладаете чувством более обширного пространства — оно заключает в себе любую возникающую мысль.

Иными словами, во время медитации вы можете пережить ощущение существования или бытия, включающего в себя ваши мысли, но не обусловленного ими, не ограниченного вашими мыслями, вашим мыслительным процессом. Вы переживаете свои мысли; вы определяете их как мышление; и затем вы возвращаетесь к своему дыханию, выходите, расширяетесь и растворяетесь в пространстве. Это очень просто, но и очень глубоко. Вы непосредственно переживаете свой мир, и вам не нужно ограничивать это переживание. Вы можете быть полностью открыты — вам нечего защищать и нечего бояться. Так вырабатывается отречение от личной территории и малодушия.

Но в то же время отречение включает в себя и распознавание. Внутри основного контекста открытости существует особая дисциплина принятия решений — чего надо остерегаться и от чего нужно отказаться, а также что следует культивировать и что можно принять. Положительный аспект отречения, т. е. то, что культивируется, есть забота о других. Но чтобы заботиться о других, необходимо отбросить заботу лишь о себе, отбросить эгоистический подход. Эгоистическая личность подобна черепахе, несущей на спине свой дом повсюду, куда бы она ни шла. В какой-то момент вам нужно оставить дом и выйти в более обширный мир. Это абсолютная предпосылка к способности заботиться о других.

Чтобы преодолеть эгоизм, необходимо дерзание. Представьте себе, что вы стоите в купальном костюме на краю трамплина над бассейном и спрашиваете себя: «Что же теперь?» Ответ очевиден: «Прыгать!» Это и есть дерзание. Возможно, вы думаете, что в результате прыжка рискуете утонуть или крепко ушибиться. Все может случиться, гарантии безопасности нет; а все же стоит прыгнуть, чтобы узнать, что произойдет. Ученику-воину нужно прыгнуть. Мы слишком привыкли принимать то, что для нас плохо, и отвергать то, что полезно! Мы привязаны к своему кокону, к своему эгоизму, мы боимся расстаться с эгоизмом, переступить через самих себя. И для того, чтобы преодолеть колебания и отказаться от своей отдельности, чтобы посвятить себя благу других, необходимо в некотором смысле совершить прыжок.