— …А вот Элен на своем пони в Форкосиган-Сюрло — у нас там дом на озере. А вот Саша, гладит своего. Ксандр. В смысле, Алекс.

«Ну и беспечный же он отец, этот Майлз-сан, если не помнит, как зовут собственного сына», — подумал Джин. В конце концов, мальчик-то всего один. Ему же не надо зачитывать целый список мальчиков, чтобы выбрать, кто сегодня самый непослушный, как дядюшка Хикару проделывал иногда с ним, Тецу и Кеном.

Однако пришлось признать, что пони великолепны. Один — серебристо-серый в яблоках. Другой — блестящий, темно-бурый, с черной гривой, хвостом и «гольфами» на ногах и белой звездой на лбу. У обоих пони темные, умные, дружелюбные глаза, выражающие терпение к своим малолетним поклонникам. Мина выпучила глаза и раскрыла рот в совершенно неприкрытой зависти. Кругом — природа, необъятные пространства, множество животных: собаки, кошки, птицы — на заднем плане многих из этих снимков. А что там, на вон тех поросших лесами холмах? Кто знает, сколько еще всякой живности обитает там? И рыба в настоящем озере, а не в аквариуме в каком-нибудь, и, может, всякие ползучие чудеса местной природы в ручьях, бегущих в это озеро, — может, даже лучше, чем в самых дерзких Джиновых мечтах.

И все это для тех, других детей. Детей, у которых есть живой папа и живая мама. Как там всегда любил приговаривать дядюшка Хикару? Богатые — богатеют…

Это значит, что бедные — не богатеют. Он опять посмотрел на этих детей, на Майлза, такого гордого и счастливого, и понял, что Мина сейчас разревется. Да и у него самого в горле застрял ком — от зависти и непонятно откуда взявшейся злости. Ведь не мог же Майлз-сан скрывать все о своей семье только для того, чтобы так запоздало подразнить Джина.

— Я бы не осмелился не научить их верховой езде, — продолжал рассказ Майлз-сан. — Иначе призрак деда не оставил бы меня в покое. Правда, не могу сказать, что он меня и так не беспокоит. Форы ведь всегда были военным сословием, и в Период Изоляции тоже. Рыцари или бандиты — это с какой стороны посмотреть. В любом случае верховые. Это традиция. — На последнем слове он сделал особенное ударение, словно оно отдавало во рту странным вкусом. — В наши дни — умение совершенно бесполезное, но мы его храним.

Тут Форлинкин сказал:

— Наверное, нам пора.

А Майлз-сан согласился:

— Угу.

И аккуратно припрятал голокуб в карман, словно тот был невесть знает что. Оба вышли и отправились через сад к большому гаражу.

Джин и Мина переглянулись.

— Н-да… — сказала девочка. — Ну, я хотя бы насчет пони была права.

Она заморгала и потерла покрасневшие глазки.

Джин со злостью посмотрел на кучку денег, которая представлялась ему горой возможностей еще несколько минут назад.

— Все без толку, — решила Мина. — Да и вообще, зря размечтались. Наверное, надо просто вернуться к тетушке Лорне и дядюшке Хикару.

«Бросить борьбу?» — подумал Джин.

— Ты можешь возвращаться, — горько сказал он. — А я — нет. Хотя нет, тебе тоже нельзя — проболтаешься!

Мина взглянула на него с негодованием и, уязвленно ответив: «Ха!», поднялась и отправилась в комнату наверх. А выходя из кухни бросила через плечо:

— У двух пони восемь ног, так что вот так-то!

С этим Джин никак не мог поспорить.

Джин перебирал пальцами свою пачку новойен и подумывал, не отважиться ли ему перекусить. В это время на кухню забрел консульский клерк — Юуити зашел наполнить свою кружку зеленым чаем. Он склонился над столиком и уставился на Джина, который обеспокоенно задергался под пристальным взглядом.

— Вы ведь детишки Лизы Сато, активиста борьбы за криоправа, да?

— Э-э… и…

Джин подумал, что, если это и тайна, то Мэтсон-сан явно о ней знает.

Мэтсон-сан хлебнул чайку и нахмурился.

— Вообще-то мне никто ничего не рассказывал… Знаешь, если хочешь, я вызову полицию за тобой и сестренкой, пока барраярцы не вернулись.

Джин вскочил, чуть не перевернув стул, и завопил:

— Нет!

Мэтсон-сан пролил горячий чай, выругался, поставил чашку на стол и вытер обожженную руку о брюки.

— Маму именно полиция и забрала! — объяснил Джин.

— Может, позвонить родственникам, если хочешь?

— Нет, это еще хуже!

— Гм… — Мэтсон-сан призадумался, — Так вы, детки, здесь… по своей воле, да?

— Конечно! Майлз-сан нам помогает! — Поразмыслив над ходом событий, он решил подправить сказанное: — Во всяком случае, пытается помочь. — Прозвучало это как-то вяло и неблагодарно, и Джин поправился еще раз, теперь уже сказав сущую правду: — До него нам вообще никто не помогал.

Мэтсон-сан почесал затылок и пожевал губами.

— Гм… — Он поднял кружку с чаем. — Ну, передумаешь, скажешь мне.

При этих словах Джин бросил на Юуити взгляд настолько исполненный гневом и смятением, что клерку пришлось отступить, прикрываясь рукой.

— Ну что ты… Я же помочь пытаюсь…

Джин чуть не разрыдался. Если это, по-твоему, помощь, то ее не требуется! Нет, так грубо разговаривать со взрослыми нельзя. Поэтому он ответил:

— Спасибо. Нет. Я не передумаю.

Мэтсон-сан пожал плечами и отправился на рабочее место, в приемную. Джин быстренько собрал свои заработки и бросился наверх — прятать.

Благодаря Роику трое из тех четверых, которых Майлз жаждал допросить, все еще пребывали в бессознательном состоянии. Посему допрос пришлось начать с госпожи Сато. Внутри стеклянные стены изолятора были залиты мягким светом. Она сидела в узкой постели. Бледная и изможденная, женщина выглядела тем не менее не так уж плохо для только что размороженной. Чистенькая, в аккуратной больничной рубашке и утепленном мягком халатике, она укрылась словно и от микробов, и от назойливых взглядов. Майлз догадывался, вернее твердо знал: последнее для поднятия духа даже важнее, чем первое. Уж он-то свое в больницах отлежал. Ако отмыла ее волосы от геля, и теперь они ниспадали шелковистым ливнем на плечи.

Он вошел в кабинку. Интересно, такой визитер в глазах пациента существо страшное или просто странное? По ее суровому взгляду и не определишь. Майлз поправил фильтр-маску и откашлялся.

— Добрый день, госпожа Сато. Меня зовут Майлз Форкосиган.

Он ободряюще улыбнулся и только потом сообразил, что губ-то она не видит.

— Жаль, что приходится разговаривать в маске. Правда, доктор Дюрона говорит, ваша иммунная система быстро восстанавливается. Скоро мы сможем обходиться без излишних предосторожностей и сумеем вас выпустить.

— Вы врач? — спросила она хрипло, зато вполне разборчиво.

— Нет, из криостаза вас вывел Ворон Дюрона, доктор с Эскобара. Он — мой сотрудник, — счел за должное добавить Майлз.

Объяснять ей сейчас, кто он такой, было бы крайне утомительно.

— Я его уже видела. — Она сглотнула. Отчасти в том было виновато нервное напряжение, отчасти — она просто заново привыкала управлять своим телом. — Где мы находимся? Мне сказали, в Нортбридже.

В ее голосе прозвучало сомнение относительно их местонахождения. В общем-то в данный момент она сомневалась во всем.

Майлз огляделся. За прозрачными стенами кабинки проступали только затемненные очертания послеоперационной. Окон в ней не было, так что даже здание напротив не увидишь.

— Да, мы в Нортбридже. Вы находитесь на территории закрытого и заброшенного криохранилища на юге города, которое попало в руки предприимчивых и неглупых людей — они здесь самовольно поселились и работают.

— Мне сказали, что у вас мои дети…

Голос ее сорвался, и последние слова беззвучно растаяли в воздухе.

Тут Майлз пожалел, что не захватил их с собой, хотя провал с предыдущей разморозкой вспоминался весьма болезненно.

— Да, Джин и Мина в безопасности, они находятся в консульстве Барраяра, — добавил он через мгновение, хотя все еще не решил, использовать информацию о детях в качестве кнута или пряника. — У Джина там все его зверье, даже сокол Вихрь и ваша старая кошка, так что мальчик вполне доволен. И Мина с ним.