Снимки делали в ателье одного фотографа в Хитцинге. Очень знаменитого. Он был женат на бывшей модели. Она сделает обнаженной натуре макияж. Что в данном случае означало: девушку с ног до головы покроют золотой краской. Потом у фотографа будет полчаса на съемку. Потому что дольше держать краску на коже нельзя. Можно задохнуться. Это Надольный повторял все время. Поднимая свой бокал с шампанским. Модель нашел фотограф. А рекомендовал ее некий кинорежиссер. Модель звали Карин. Об ее объемах Хелена знала все. И о ее чувствительности. Необходима полная тишина. В студии. Об этом придется позаботиться Хелене. Она не хотела ехать на съемки. Руки все еще забинтованы. Левая — толсто. Из повязки торчат лишь кончики пальцев. Правая почти вся заклеена пластырем. Надольный попросил ее поехать. Ради настроения. От нее исходит нужное настроение. Серьезное. Хелена поехала в ателье. Прибыла вовремя. В десять утра. Нашла место для машины прямо перед домом. Калитка открыта. Она подошла к дому. Стрелка на латунной табличке указывала в сторону ателье. Хелена пошла в указанном направлении. Двери она там не нашла. Пошла дальше. У дома была бетонная пристройка. Хелена пошла вдоль бетонной стены. Завернула за угол и оказалась перед большой двустворчатой стеклянной дверью. Остановилась в нерешительности. Хелена заглянула через дверь в помещение. Внутри стояла женщина. Голая. Опираясь о гримерный столик. Она глядела в зеркало. За спиной у нее стоял мужчина. Глядел в зеркало через ее плечо. Молодая женщина отвернулась. В сторону. Мужчина что-то сказал. Из брюк торчал его пенис. Женщина рассмеялась и убежала в заднюю комнату. Мужчина пошел за ней. Взял в руку свой напрягшийся пенис и показал его женщине. Наверное, сказал: "Сделай же что-нибудь". Хелена не слышала ни звука. Вернулась. Села в машину и доехала до угла. Посидела в машине. Может, она перепутала время? Или день? Хелена вышла и направилась к телефонной будке. Позвонила на работу. Съемки перенесли на два часа. Разве она не знает? Фрау Шпрехер изобразила недоумение. Да. Время передвинули. Потому что на модели было белье, от которого остались следы. Теперь надо ждать, пока они не исчезнут. А на это требуется время. Голос фрау Шпрехер был довольным. Итак. Все состоится в двенадцать. Хелена зашла в кафе "Доммайер". Увиденная сцена ее не возбудила. Она вспоминала, как мужчина протягивает женщине свой напрягшийся пенис. Она должна что-то делать, так он, наверное, говорил. Это она во всем виновата. Она и должна все исправить. Так он выглядел. Обиженно и обвиняюще. Судя по тому, как он направился вслед за женщиной, он был уверен, что все получит. Это такая игра. Хелена попыталась представить себя на месте женщины. Не получилось. Ничего в ней не отзывалось на такие фантазии. Хелена сидела в кафе. Она больше не тосковала. Даже по этому. Как печально. Сломалась, подумала она. Наконец ты сломалась.
К одиннадцати все уже собрались. Распахнута дверь. В первый раз Хелена ее не заметила. Вниз вели ступени. В ателье был сооружен подиум. На подиум направлены прожектора. Ателье — глубоко под землей. Так Хелене показалось. Надольный и Нестлер стояли рядом с фотографом. Курить им запрещается. Об этом было написано крупными буквами. Надольный и Нестлер спросили фотографа, нельзя ли сделать исключение. Переминались с ноги на ногу. Поправляли галстуки. Два ассистента устанавливали свет. Лазили по мостику наверху. По державшим подиум конструкциям. Фотограф выкрикивал указания. Надольный и Нестлер тихо переговаривались. Как у зубного врача. В приемной. Фотографом оказался тот мужчина за стеклянной дверью. Он снова и снова повторял Надольному: "И давайте потише. Мы тут работаем". А Надольный кивал. Поспешно. Через полчаса на балкон вышла женщина. Крикнула: "Мы уже идем". Фотограф подошел к камере. Сверху появилась модель. Без одежды. Без освещения золотая краска казалась грязью. Она шла за женщиной, которая оповестила об их прибытии. Женщины поссорились. Старшая шла с укоризненно-презрительным видом. Но она победила. Откинула плечи и выставила подбородок. Шла быстро. Модель шла упрямо. Не поднимая глаз. Будто крадучись. Скорее не шла, а скользила. Спустилась вниз и забралась на подиум. Ни на кого не глядя. Мужчины глазели на нее. Она встала на свет. Подняла руки. Чуть выставила одну ногу. Она была красива. Она была женщиной за стеклянной дверью. Фотограф распоряжался. Изменить свет. Модель Карин должна поднять голову. Так. Как будто она смотрит на солнце. Или еще что-нибудь красивое. Надольный нерешительно спросил, не могла бы она улыбнуться. Слегка. Восхищенно. За это ей не платят, крикнула молодая женщина. И пусть фотограф поторопится. Она не хочет умереть. Из-за пары паршивых фотографий. Хелена видела, как уставился на девушку Нестлер. Он стоял, сложив руки за спиной. Покачивался. С носков на пятки. У Хелены болели руки. Левую руку несильно дергало. Хотелось уйти. Фотограф снимал девушку со спины. Снова распорядился поправить один из прожекторов. Девушка уронила руки. Она больше не может. Сколько времени. Прошло только двадцать пять минут, сказал фотограф. И пусть она не ломается. Час можно выдержать спокойно. С краской на коже. Хелену пугало одно представление о полностью залепленной коже. От этой мысли она начала задыхаться. В ателье душно. Жара. Темно. Хотелось уйти. Карин еще раз простерла руки к небу и выставила правое бедро. Фотоаппарат жужжал и щелкал. Модель схватилась за голову. Хелена услышала, как фотограф шепчет: "Дура истеричная". Фотоаппарат снова зажужжал. Потом фотограф сказал: кажется, получилось то, что нужно. Карин может отправляться в душ. Девушка спустилась с подиума. Прошла мимо Нестлера и Надольного. Они попытались ей улыбнуться. Смущенно. Карин злобно смотрела прямо перед собой. Поднялась на балкон. И исчезла. Другая женщина последовала за ней. Хелена тоже вышла. Хотелось на улицу. На ручку тяжелой стальной двери ей пришлось нажимать локтем. Ладони болели.
Хелена вернулась в бюро. Надольный и Нестлер опередили ее. Нестлер сидел на черном кожаном диване в кабинете Надольного. Надольный разливал шампанское. Хелене пришлось пройти мимо их открытой двери. Нестлер приветственно поднял бокал. Надольный как раз говорил Нестлеру: "Он так всегда делает. Он ее должен. Перед съемкой. Иначе он не может работать!" На слове "работать" Надольный расхохотался. Прыскал от хохота. Хелена подошла к своему столу. Вернулась закрыть дверь. Села. Откинулась. Левую руку дергало. Хелена оперлась левым локтем о стол и подняла кисть вверх. Дергающая боль перешла в тянущую. Хелена попыталась пошевелить безымянным пальцем. Безуспешно. Пришлось помогать правой рукой. Дальше палец мог сгибаться уже сам и даже изображал приветственный жест Клинтонов. Девочки всегда смеялись над ней. Потому что ей не удавалось воспроизвести это приветствие из сериала "Космический корабль Энтерпрайз". Невозможность владеть пальцем вызывала где-то в животе беспокойство. Надольный распахнул дверь. Готов ли пресс-релиз к пресс-конференции. Он ему нужен. Хелена подала ему папку. Надольный взял ее и ушел. Оставил дверь открытой. Хелена слышала, как он влетел в свою комнату. Захлопнул дверь. Потом — шушуканье. Фрау Шпрехер говорила с кем-то по телефону. Хелена взяла сумочку. Подошла к фрау Шпрехер. Попрощаться. Разговор, судя по всему, затягивался. Хелена подняла левую руку. Скривила губы. Сделала знак, что собирается уходить. Фрау Шпрехер кивнула и махнула ей рукой. Хелена вышла. Нажала на кнопку лифта. Вошла. Поглядела на себя в зеркало на задней стенке кабины. Вышла. На минуту задержалась в маленьком холле. Вечернее солнце заливало улицу. Ни клочка тени. Пахло пылью и зноем. Хелена толкнула дверь. Не придержав ее. Машину она оставила слева. У конторы государственного страхового общества. Хелена достала из сумочки темные очки. Больше делать нечего. В этой конторе. Хелена удивилась, сколь мало напугала ее эта мысль. Хелена ехала домой. Управлять машиной было все еще трудно. Переключая скорость, она могла придерживать руль только большим и указательным пальцами левой руки.
