Захотелось зажмуриться, но отчего-то не получилось. Не иначе жуткий холод парализовал лицо!.. Вот и сердце падает куда-то вниз. Тоже, видать, от холода!

Прошло около пяти минут… Постепенно до меня дошла мысль о некоторой странности происходящего: ветер по-прежнему с силой бил снизу, а земля за это время не приблизилась ни на йоту!..

Со всем возможным в данной ситуации тщанием я проанализировал свое загадочное падение и пришел к неутешительному выводу о том, что абсолютно ничего не понимаю!

Не найдя ничего более умного, перевернулся и стал падать спиной вниз. Ветер неожиданно стих — настолько неожиданно, что даже уши заложило от нависшей (весьма зловещей) тишины.

Окончательно растерявшись, я решил сесть. Ну, то есть принять соответствующую позу, поскольку никакой опоры подо мной, разумеется, не было.

— И все-таки, — негромко вопросил я тишину, стараясь сдержать истерические нотки, — что за маза фака здесь творится?!

Чес-слово — клянусь собаками! — явственно услышал чье-то зловредное хихиканье! Тихое такое, но определенно реальное, и от этого еще более раздражающее!

Небо моргнуло…

Я внутренне сжался. И, разумеется, не успел приготовиться к самому худшему…

— Сандаль, сволочь престарелая, куда ты так топишь?! Передохни чуток! Мухомор пожуй, а? — тщетно надрывался я, будучи далеко не в том настрое, в котором резво прыгаешь по острым камням.

Услыхав про грибную закусь, старый зануда взволнованно встряхнул прореженными годами чахлыми патлами и невольно сбавил шуструю для его лет рысь.

Рассудив, что нахожусь на верном пути, я не смог сдержать коварной усмешки. Приятно манипулировать чужими пороками, однако! Особенно если при этом извлекаешь для себя какую-никакую пользу.

Осталось подло нанести решающий удар. А потом… Что может быть прекрасней, чем блаженно растянуться на горячих камнях (предварительно выбрав местечко поровнее, желательно без осколков вулканического стекла) и утомленно вдыхать легкие пары сероводорода, лениво щурясь на зависший в небе гигантский багряный шар, в котором я упорно не хотел признавать знакомое с рождения небесное светило!.. Не ахти, конечно, какое хитрое развлечение, но ничего другого здесь не предвиделось.

Ах да!.. Возможно — только возможно, я не настаиваю на этом! — кто-то вдруг заинтересовался вопросом о моем нынешнем местоположении… Или, предположим, кому-то захотелось почему-либо выяснить, откуда взялся престарелый наркоман Стендаль, за коим я таскаюсь по многократно проклятой мною зловонной пустыне уже приблизительно неделю…

Ну что ж, если настаиваете, то пожалуйста — скрывать не буду…

— Во имя Ахура Мазды, за что мне все это?! — слабо простонал я, более-менее придя в себя после смачного удара о твердь земную.

Вокруг — непроглядная темень. Почему-то с дурацким красным оттенком…

В другой ситуации, возможно, это показалось бы даже забавным, но тут только напрягало превращенный в отбивную мозг.

Лежать было неудобно и больно, но вытащить из-под спины острую хренотень не хватало здоровья. Вспомнилась отчего-то байка про кота, севшего себе на яйца. Дабы полностью не оскотиниться, уподобившись ленивому животному, глухо матернулся и с кряхтением принял положение сидя. Голова закружилась, и я снова распластался на камнях. Острая хренотень еще сильнее впилась в ребра…

От жесточайшей обиды я шмыгнул носом и невольно совершил великое открытие: оказывается, если открыть глаза… В общем, почувствовал себя наиполнейшим кретином.

— Ахм-бр, тьфу, едрень, бхм-бр… — донеслись откуда-то из-за спины невнятные хриплые бормотания.

Будучи по природе человеком любопытным и падким на разные разности я, не замечая веселого хруста в позвонках и ребрах, развернул корпус по направлению потока белиберды.

Около небольшого костерка копошилось зачуханное существо, при внимательном рассмотрении оказавшееся старикашкой, деловито жарившим на углях крохотную зверушку. Расстояние между нами было весьма невеликим. Ползти я счел для себя унизительным и принял неразумное решение встать и гордо доковылять.

Однако совершить задуманное было вовсе не так легко, как представлялось в бурных фантазиях. Лишь благодаря не раз отмечавшимся ранее таким моим человеческим качествам, как твердость, отвага, решительность и верность собственному слову, удалось исполнить этот героический план. Впрочем, стоило мне малость приподняться, как в голову моментально полезли предательские мысли о том, что камни здесь довольно острые и при повторном падении может уже и не повезти. Взяв себя в руки, я все же проделал кошмарный путь, практически не спотыкаясь!

Старик увлеченно жарил зверушку, разговаривая сам с собой и никак не реагируя на мое прибытие. Уязвленный его хамством, я решил внести коррективы в обстановку и превратить монолог аборигена в наш диалог, по возможности разумный.

— Алле, гараж! — мрачно сказал я, шевеля угли носком сапога. — Животное давно сгорело… Общаться будем?!

— Пф! — презрительно молвил старче, скользнув по моей обувке острым, как лезвие, взглядом.

На сапоге неожиданно возникла неглубокая трещина, что не укрылось от моего внимания. На всякий случай я решил быть немного повежливее и дружелюбнее.

— Здравствуй, дедушка, — ласково оскалился я, инстинктивно отыскивая взглядом камень поувесистее (подкованные сапоги лучшей кожи обошлись мне очень недешево!). — Как ты эту пакость кушать будешь, ежели она совсем в угли превратится? О желудке подумай!

Судя по всему, внимать сторонним советам старче расположен не был. Смачно плюнув на мой многострадальный сапог (не попал!), он буквально вонзил черные клыки в не менее черную тушку, выдрав приличный клок мяса вместе с костями. Зубов у старика недоставало, посему, будучи не в состоянии пережевать откушенное, он предпринял отчаянную попытку банально проглотить лакомство. Кончилось все предсказуемо: подавившись, старик принялся крутиться на одном месте, глухо рыча и разбрызгивая вокруг потоки зловонной слюны.

Ни для кого не секрет, что Милосердие — мое второе имя. Мучения невинного человека всегда пробуждают во мне сострадание. В данном случае я опасался к тому же за свой костюм, и без посторонних соплей не самый чистый!.. Выбрав подходящий момент, я коротко треснул старика по хребту ребром ладони.

Вместо того чтобы проявить хоть малую толику благодарности, тот выплюнул злополучную жратву, выпрямился, упал, дернулся и затих. Мне показалось — навсегда.

Первым стремлением было свалить как можно быстрее подальше. Однако после пары секунд мучительного раздумья я решил, что это по меньшей мере неразумно: рядом вполне могли находиться свидетели, которые непременно истолкуют мои благородные намерения неправильно.

Осторожно осмотревшись по сторонам, я не обнаружил ничего подозрительного. Сунув руки в карманы, неспешно тронулся в путь, негромко насвистывая и рассеянно рассматривая не радующие глаз окрестности.

«Нехорошо, конечно, вышло, — терзался я. — Называется — оказал первую медицинскую помощь! Прибил, возможно, единственного на десятки, а то и сотни миль вокруг (тьфу, тьфу, тьфу!) представителя разумной или полуразумной цивилизации, способного обозначить мое местоположение и указать дорогу в Лоренгард!.. Ну, ничего уже не попишешь… Прости, несчастный друг, но карма у тебя, по-видимому, еще ху… то есть еще хуже и подлее моей собственной! Надеюсь, пожиратели падали, коим перепадет счастье найти твои бренные останки, помрут не самой мучительной смертью… Прощай, неизвестный пенсионер!» — скорбно закончил я и, расчувствовавшись, шмыгнул носом.

— Хр-мтрн… — донеслось знакомое бормотание со стороны предполагаемого трупа.

Я невольно поморщился. Ведь уже сочинена такая замечательную речь, а неблагодарный старик — мало того, что жив, — судя по увлеченному обгладыванию обгоревшей зверушки, в ближайшее время и не собирается покинуть землю!..