— Давай представим, что я прыгнул вниз и утонул в дерьме. Ты погоревала и великодушно меня простила. Лады? — искренне предложил я.

Она подошла, посмотрела вниз, тоже зачем-то столкнула в нечистоты камень.

— Даже не знаю… — Она мечтательно переводила взгляд с канавы на меня и обратно. — Возможно, было бы лучше, если бы ты и в самом деле прыгнул.

— Возможно, — согласился я, отходя назад. — Но поскольку все случилось именно так, как случилось, давай не будем ничего менять? Я тебя простил, ты меня… Свои же люди!.. Перри, куда дальше? — Я предпочел сменить тему, понимая, что мои слова нисколько не убедительны.

— Тебе сказать честно или откровенно? — безмятежно зевнул он.

— ?!

— Ну не могу же я знать все! — признался он. — Бывать здесь мне еще не доводилось… Пойдем пока прямо, а там разберемся, что к чему.

— Если, конечно… — негромко промолвила Велия.

— Вот-вот, — поддержал я. — В самых темных глубинах моего больного подсознания давно живет мечта о медленной и мучительной смерти в таинственной и полной невыразимых ужасов канализации древней крепости… Да, это не карма. Это просто дерьмо!

— Дерьмо? — переспросил Перри.

— Так точно, — проворчал я. — Веди отряд, Сусанин недобитый! Указывай дорогу к свету, Вергилий хренов! Дитя канализационных катакомб!

Перри угрюмо зашагал вперед, невнятно пробормотав что-то определенно неприличное. Правда, мне не удалось разобрать, в чей адрес были брошены его грубые и, несомненно, несправедливые слова…

По счастью, никаких затруднений в передвижении у нас больше не возникло. Были, конечно, некоторые неудобства, но в основном чисто психологического характера. Так, некрупные волосатые бегемотики средней ужратости плавно скользили по потолку на полупрозрачных лапках, а их отвратительно розовые хвосты то и дело мягко стучали по голове. Естественно, несколько нервировала мысль о том, что если одна из этих, с позволения сказать, крыс не удержится на скользкой поверхности камня, то случится сей казус именно тогда, когда я буду проходить под ней. И моей многострадальной шее придет конец!.. Лишь по счастливому стечению обстоятельств ничего подобного не произошло… Почти… Однажды я умудрился вовремя увернуться и даже здорово отшиб себе пальцы на ноге, выбивая длинный желтый зуб из пасти треклятого представителя канализационной фауны. А визгу-то сколько было! Но это так, мелочи…

Хорошее, как известно, быстро кончается. Уже полюбившаяся мне канализация логически привела нас к развилке. Ужасно не хотелось расходиться по темным туннелям, но я жо…. простите, спиной чувствовал, что все к тому идет.

— Перри, если ты предлагаешь разделиться, то позволь мне выбрать самый светлый и просторный путь! — быстро сориентировавшись в ситуации, попытался я выбить для себя как можно больше благ.

— Разделиться? — удивленно вскинул он брови. — Даже и не думал об этом… А идея неплохая!.. Выбирай!

Меня уже не единожды терзали смутные сомнения: не идиот ли я или просто пора чакры почистить?.. Прикусив не в меру разговорчивый язык, зачастую срабатывавший раньше головы, от безысходности махнул рукой в сторону самого, как казалось, безобидного хода, отличавшегося от прочих… ну, не знаю… чуть меньшим зловонием, что ли… Впрочем, других отличий все равно не имелось.

Жизнь в принципе не такая уж и паршивая штука!.. Не слишком просторный поначалу коридор постепенно расширился. Паутина и слизь со стен исчезли. Под ногами перестало противно хлюпать. Идти стало куда как веселей и интересней.

Кстати, об интересе…

Его (здоровый или не очень — как поглядеть!) вызвали во мне полууничтоженные временем каракули, кои с немалым трудом удалось разобрать: «… аре дэ ва аримасэн (затерто) аямари-о окасу (затерто очень-очень сильно) гэмбацу… (плюс еще какой-то бред) асобицукарэру… » Стилистика, конечно, ни к черту, ни одно из трех основных правил синтаксиса не выдержано, но если перевести примерно, то получится: что-то чем-то не является, а, типа, совершив ошибку, можно наехать на серьезное «гэмбацу» (наказание). Имелась и фраза «устать от развлечений», но к чему она относилась — я и не заподозрил!

Бред, одним словом… Философия урбанистического безвременья…

Так или иначе, возвращаться обратно в сырую канализацию, где меня неминуемо ждали вонь, слякоть и позор, я не желал никоим образом! Ну и, разумеется, маячившая предо мной хлипкая — не иначе как из недоброкачественной фанеры! — дверь тоже предполагала победное шествие, а не постыдное отступление. Совсем-совсем слегка прикоснувшись к сей могучей препоне ногой, я менее чем через пару секунд перешагнул через ее остатки и оказался в просторном и богато обставленном зале, который не мог являться ничем иным, кроме как окончанием моего путешествия, принадлежа дворцу наместника Лоренгарда.

— Властью, — как можно более торжественней заговорил я, — дарованной мне Божьей милостью королевой Изабеллой, объявляю эту комнату собственностью Испанской Короны! Если у кого есть какие-либо возражения, попрошу высказать их не менее чем через три секунды.

Как и следовало ожидать, возражений не последовало. Прождав для приличия секунд на пять больше указанного срока, я ломанулся к выглядевшему весьма уютному шикарному креслу, заприметив над ним очень даже живописный портрет юной девы, определенно смахивающей на Лоло Ферраро в разгар съемок. Рядом с креслом на небольшом круглом столике покоился пузатый бутылек с неопознанной (пока еще) жидкостью привлекательного темно-бурого цвета. Отбросив сомнения и предрассудки, вырвал зубами толстую пробку из узкого горлышка, припал к сосуду и сделал большой глоток. «Божественно!.. »

Я судорожно перевел дыхание. Отдышавшись, справедливо рассудил, что за истекший день уже достаточно настрадался и вполне заслужил некоторую толику отдыха. Чувствуя в голове легкий шум, приземлился в роскошное кресло и, сложив руки на животе, блаженно зажмурил глаз, намереваясь немного вздремнуть. В конце концов, я первым достиг дворца! По-любому придется ждать своих менее удачливых спутников. Почему бы и не совместить полезное с приятным?.. Перед глазами явственно возникла растерянная морда Перри, которую он сделает когда поймет, что я его опередил. Чувствуя себя победителем, я довольно осклабился.

Стоило мне расслабиться, как в комнате возник жуткий грохот! Неведомая сила грубо вырвала мою особу с оккупированной территории…

— Чего ты тут развалился, как свинья среди помоев?! — проорал мне в ухо Перри, практически отрывая ворот. рубахи. — Надо срочно бежать отсюда!

— Что? Куда? — упорно не соглашался я, кося глаз на бутыль с остатками спиртного. — Да отпусти, в самом деле! Не хочу никуда бежать! Мне тут вполне комфортно! Чего привязался?!

— Молчать! — рявкнул он, вышвыривая меня в дверной проем. — Надо спешить… Беги вперед к выходу!

Пришлось подчиниться этому грубому нажиму и лезть обратно в канализацию, то бишь в катакомбы, ненавидя весь мир.

Стук двух пар подкованных сапог отражался от каменных стен глухим мрачным эхом, которое молотом колотило по вискам. Четыре сапога… две пары… два человека…

Чего только прицепились ко мне эти тупые расчеты?!

«Может быть, оттого, — прошептал маленький гнусный человечек, обитавший в моем подсознании, — что патологическую тягу к ношению тяжелой, подкованной обуви в любом месте в любое время и при любых обстоятельствах имеешь только ты?»

Я резко замер, поздно осознав, что здоровенная туша Перри с завидным постоянством мчится в трех шагах позади меня. Толчок…

Поднявшись на ноги и потерев ушибленную коленку, я угрюмо посмотрел на нетерпеливо топтавшегося на месте старшину.

— Что с тобой? Надо спешить!

— Как только, так сразу! — буркнул я.

Демонстративно пошевелив травмированной ногой и изобразив всем своим видом невозможную боль, про себя отметил, что вполне боеспособен.

— Слушай, Перри, и когда ты только успел переобуться? — равнодушно поинтересовался я.