«А еще ученые! — с неудовольствием подумала Ани, — заросли до самых ушей...»
— Фи, гадость! — воскликнула она, заглянув в одну из банок и брезгливо передернув плечиком. — И что это за работа? Не пойму!
Но будучи по природе девушкой жизнерадостной, она через минуту забыла о своем недовольстве и, весело напевая песенку, занялась уборкой. Ловкие и быстрые руки мелькали повсюду.
— Так-то лучше, — рассуждала она, оглядывая преображающееся помещение.
Ани принялась за банки. Осторожно, стараясь не плеснуть на пол, расставляла она их на столах и полках, предварительно протерев снаружи чистой салфеткой. Банки были тяжелые и неподатливые. Ани приподняла одну из них, вместимостью литров пять, и вдруг... банка выскользнула из рук и с громким звоном разбилась, залив смесью пол и передник.
— Ай! — взвизгнула девушка от неожиданности. После мгновенной растерянности она в два прыжка оказалась у двери и выглянула в коридорчик. Какое счастье: миссис Крог поблизости не было! Она, конечно, ничего не могла слышать.
Схватив мусорное ведро, Ани трясущимися руками собрала разбросанные по полу осколки. Затем быстро подтерла пол и, тщательно собрав противную слизистую массу, в изнеможении прислонилась к стене. Сердце отчаянно колотилось. В коленях была неприятная дрожь. Несмотря на безобидность доктора Крога, Ани испытывала перед ним безотчетный страх.
— Неужели узнает? Неужели узнает? Нет... Он такой рассеянный... Во всяком случае, сразу он ничего не заметит. А там...
Схватив ведро, она птицей вылетела в дверь и через минуту вернулась обратно.
— Ани, — раздался из столовой голос миссис Крог, — ты где?
— Здесь я, здесь! — крикнула девушка, на ходу сбрасывая мокрый передник.
— Ну что, закончила?
— Все в порядке, миссис!
Упругий ветер надул парусом гардины в распахнутых окнах столовой. Солнечные пятна на полу поблекли.
— Никак, погода портится?
Миссис Крог выглянула в окно. Безобидная тучка, едва видневшаяся утром на горизонте, широко расползлась по небу и превратилась в большую темную тучу с просветленными рваными краями. Дохнуло сыростью. На деревьях тревожно затрепетали листья.
— Ну, так и есть, — досадливо молвила миссис Крог, — а я-то его спровадила!
Быстро приближался шум дождя, и вот первые крупные капли упали на траву. Через минуту хлесткий летний ливень косо ударил в землю. Всюду захлюпало, заблестело, заструилось.
— Уф...
В дверях появился доктор. Он вымок до последней нитки. Края шляпы обвисли. Мокрые волосы прилипли ко лбу. С одежды на пол быстро натекла небольшая лужица.
— Скорей раздевайся, — хлопотала жена, — еще простудишься ненароком!
— Ну и повезло, — кряхтел доктор, стаскивая мокрые грязные ботинки, — прямо-таки скажем...
Дождь заглушил его слова. Пузырились большие лужи. Бойкие ручейки смело пробивали себе дорогу меж травы и камней, увлекая песчинки и сбитых наземь насекомых. Они мчались к своему старшему собрату, который разлился и помутнел. Если бы кто-нибудь проследил за их бойкой струей, он увидел бы маленькие слизистые комочки, увлекаемые упругим течением. Вот один из них задержался у небольшого препятствия — травинки, — но не надолго. Течение вновь подхватило его и понесло вместе с другими комочками, песчинками и сбитыми насекомыми в далекое, скрытое пеленой дождя озеро. Увы, этого никто не видел!
Доктор сидел, запахнувшись в халат и погрузив ноги в теплые туфли. Под строгим наблюдением супруги он мелкими глотками пил горячий чай. Эмма уткнулась носом в книгу, Ани же скрывалась на кухне, боясь показаться доктору на глаза.
В укромном лесистом уголке, на берегу озера, наполовину в воде лежало большое дерево, давно лишенное коры. Те его ветви и сучья, которые обжигало солнце, и овевал ветер, высохли и побелели. Они напоминали кости ископаемого животного. Те же ветви, что были погружены в воду, ослизли и потемнели.
За деревом зеленела маленькая полянка, окруженная высоким кустарником. На длинную высохшую ветвь, нависшую над полянкой, можно было повесить простыню, и тогда получалось нечто вроде палатки.
Купанье стало необоримой страстью Эммы. Она целыми днями проводила на озере. Вот и сегодня, наспех позавтракав, она добралась до своего излюбленного местечка. Раздевшись, она вошла в воду. Разгоряченное тело охватил бодрящий холодок. Эмма сделала небольшой заплыв и выскочила на берег. «Хорошо! — думала она, отжимая мокрые волосы, — немного позагораю и — опять в воду!»
Но хруст приближающихся шагов заставил ее быстро одеться.
«Кого-то еще недостает!» — с неудовольствием подумала Эмма и обернулась к раздвинувшимся веткам.
— Жорж! — радостно вырвалось у девушки.
— Эмма! Вот приятная встреча!
Жорж был в легком спортивном костюме. Короткие рукава футболки открывали сильные загорелые руки. На обветренном, темном от загара лице, над которым задорно торчал белокурый чубчик, играла улыбка.
— Вы как это здесь? — не без смущения спросила девушка.
— Обкатываю свое авто... Десять тысяч по спидометру...
— Но где же машина?
— А за леском, у дороги. Приятель караулит...
Через минуту молодые люди бойко беседовали, усевшись на теплой траве. Жорж с улыбкой слушал Эмму, покусывая крепкими зубами травинку. Несколько раз девушка смущенно умолкала, заметив, что собеседник смотрит на нее с откровенным удовольствием.
Приближалось обеденное время. Эмма с сожалением подумала о том, что пора покинуть веселый уголок.
— Прокатимся? — предложил Жорж, вставая и протягивая девушке руку.
— Ннет... нельзя... мама потеряет...
— Ну, тогда я вас провожу.
Тихо шли они, отстраняя от лица упругие ветки.
— Вот и наш дом, — указала Эмма на выглянувшую из-за деревьев черепичную крышу.
— Идемте же! — настоятельно сказала она, когда Жорж остановился у калитки. Молодой человек не заставил себя упрашивать.
В комнатах была приятная прохлада.
— Решено! — воскликнула Эмма, бросившись в отцовскую качалку. — Вы останетесь у нас обедать!
— Благодарю, но это невозможно. Вы забыли, что меня ждет приятель.
— Ах, да! Но может быть...
— Нет, нет!.. А где ваш папа?..
— В городе... Будет вечером...
— Он занят чем-то интересным...
Эмма быстро встала и, приложив палец к губам, поманила гостя. Тихо вошли они в лабораторию. Жорж с интересом огляделся. Его крепкая ладная фигура словно похудела сразу и как-то вытянулась. Загорелое лицо казалось бледным. Взгляд быстро скользил по круглым бокам многочисленных банок.
— Вы знаете, — доверительным шепотом сказала девушка, — папа открыл замечательную вещь...
— Эмма! — раздался неожиданно громкий и строгий голос миссис Крог, показавшейся в дверях лаборатории. — Разве ты не знаешь, что отец не любит, когда к нему заходят без разрешения?
Дочь стояла красная от стыда. Жорж не знал, куда девать свои руки.
— Извините, молодой человек, — сказала миссис Крог, — вы тут ни при чем.
Ловко выскользнув из комнаты, Жорж поспешно откланялся и исчез за дверью.
Эмма кинулась к себе в комнату. «Боже мой, какой стыд! Какой стыд! — думала она, едва сдерживая слезы. — Что он подумает теперь! И сама... сама его пригласила!»
Между тем Жорж добрался до своей автомашины. С травы ему навстречу поднялся здоровенный детина с широким плоским лицом.
— Ты куда исчез? — пробасил он, отбрасывая недокуренную папироску.
— Да вот заболтался...
— Ну?..
— Что «ну»?! — огрызнулся Жорж. — Садись вот... поедем!
— Не сговорились?
— С ней-то что не сговориться! Мамаша вот... Настоящий цербер!
Загудел мотор, и машина, рванувшись с места, исчезла за поворотом, оставив легкое облачко пыли.
О чем был разговор у Эммы с матерью после ухода Жоржа, предоставим судить читателю. Очевиден лишь факт, что несколько дней Эмма избегала отцовского взгляда. Доктор, разумеется, ничего не подозревал.
Однажды под вечер, когда он по настоянию жены вышел «подышать свежим воздухом», к дому шурша подкатила красивая автомашина. Из распахнутой дверцы шариком выкатился директор института, а за ним неуклюже вылез огромный слоноподобный профессор Блунк.
