— Но что это, живое или мертвое?
— Не знаю... Оно растет и размножается... Значит, ему свойствен обмен веществ.
— А в чем они сидят у тебя, в воде?
— Нет, это различные питательные среды. Постой...
Пересадив в чашку Петри один из комочков, доктор поместил его под бинокулярный микроскоп. Он долго работал макровинтом, казалось, забыв о существовании Леви. Затем уступил ему место у микроскопа.
— Смотри.
— Но я ничего не вижу, — бормотал тот, старательно глядя в окуляры, — вернее, вижу какую-то бесцветную однородную массу.
— Вот в том-то и дело... Картина совершенно незнакомая для биолога. Никаких структурных признаков живой материи!
— Да-а-а...
— И тем не менее оно ведет себя, как живое! Но если это живое, то оно абсолютно свободно от влияния многих миллионов лет органической эволюции. Оно лишено наследственных свойств... А это... это значит, что полученный коллоид обладает неограниченными приспособительными возможностями!
Леви молчал, с удивлением и в то же время с восхищением глядя на своего друга.
— Вот что, Ден, — продолжал доктор с горячностью, — сейчас мы с тобой проверим кое-что...
Пересадив несколько комочков в большую колбу с водой, он стал ее нагревать на спиртовке. Оба внимательно следили за температурой воды. Ртутный столбик медленно полз кверху. Двадцать... тридцать... сорок градусов... Комочки тихо ползли по стенке к поверхности воды. Пятьдесят... шестьдесят... семьдесят градусов...
— Растут, черт возьми! — воскликнул Леви. Он в волнении заходил по комнате.
— Ну и изобрел же ты чертовщину, старина!
— Закипает, — прошептал доктор.
— Ну?!
Леви подошел к колбе. Со дна ее взлетали крошечные пузырьки. Слизняки скопились у поверхности и стали почти прозрачными. Роста и деления больше не наблюдалось, но, приглядевшись внимательнее, можно было заметить их слабые движения.
Экспериментаторы сидели ошеломленные.
— Ну и дела! — проговорил наконец Леви.
— Вот что, — встрепенулся доктор, — давай сделаем другой опыт...
Он выдвинул из-под стола большой укрепленный в ящике сосуд Дьюара с жидким кислородом. Выловив из банки несколько комочков, он посадил их в глубокую стеклянную ложечку с длинной ручкой и опустил ее в сосуд на несколько секунд.
— Видишь, — показал он Леви маленькие полупрозрачные льдинки, — а теперь давай опустим ложечку в воду с комнатной температурой...
Оба внимательно наблюдали.
— Оттаивают, — прошептал Леви.
Действительно, на глазах у наблюдателей льдинки превращались в те же самые студенистые комочки. И вот один из них стал медленно перемещаться к краю ложечки, а затем выполз из нее в банку. Другие, спустя немного времени, повели себя точно так же.
— Ты подумай! Ты только подумай! — Леви даже привстал с места. — Ни жара, ни холод нипочем!
— Да, температурный диапазон около трехсот градусов!
Доктор выкатил на середину комнаты столик, на котором была укреплена гидравлическая камера специального устройства. В ней можно было получить давление до тысячи атмосфер. Наполнив камеру водой, он посадил в нее из банки несколько слизняков.
— Начнем?
— Давай.
Крог стал медленно повышать давление. Стрелка манометра дрогнула и поползла вправо. Сто... полтораста... триста...
— Может, довольно? — спросил Леви.
— Нет еще...
Крог прекратил повышать давление лишь когда стрелка манометра достигла пятисот, а затем понизил давление до нуля. Он вылил в банку воду из камеры. На дне банки тихо двигались студенистые комочки.
— Ну, как тебе это нравится?
— Невероятно!
— Мы с тобой установили, что этот коллоид без видимого нарушения выдерживает давление в пятьсот атмосфер. Такое давление существует в океане на глубине пять километров. Следовательно, если бы эти организмы... или... как их там можно назвать, проникли в океан, они могли бы заселить почти всю толщу вод!
— Ты, брат, такое говоришь, что страшно становится!
За опытами не заметили, как наступил вечер. В дверях стояла миссис Крог.
— Чарльз, хоть бы пожалел своего гостя!
— Что вы, уважаемая, — запротестовал Леви, — я здесь такие вещи увидел! Удивительные... Ваш супруг сделал большое научное открытие.
— А посему, — ловко подхватила миссис Крог, — его нужно отметить хорошим ужином.
— Ты только смотри, дружище, — поучал Леви доктора по пути в столовую, — не проболтайся раньше времени!
День за днем проходил для доктора в напряженной научной работе. Он кропотливо исследовал загадочный коллоид, подвергая его самым различным воздействиям, бесконечно варьируя химический состав и физические свойства среды. Белые листы бумаги полнились столбцами цифр и формул.
Он заметил интересное явление: скорость роста, величина комочков и интенсивность их размножения были не одинаковы в различных условиях. В одном случае слизняки были наиболее подвижны, в другом — наименее; в одном случае они были мутными, в другом — почти прозрачными. Но главная задача все еще не решена. Доктор не мог проникнуть в тайну образования этого нового вещества, столь похожего на живое. Тщательно повторил он опыты по синтезу, но не добился сходных результатов. Доктор Крог не унывал. Он знал твердо: раз налицо сам объект, значит, будет и решение загадки.
Леви очень многим помог ему в работе. Они вместе оборудовали помещение, в котором рассчитывали подвергнуть своих подопытных радиоактивному облучению. Это был глубокий бетонированный колодец, расположенный в сотне метров от дома. Он закрывался сверху несколькими крышками. Над колодцем построили павильон летнего типа. Были тщательно продуманы и осуществлены средства защиты от вредных излучений. Для наблюдений за опытом смонтировали телевизионную установку.
Все это сильно истощило ресурсы друзей, но Крог и Леви не унывали. Вновь приступили они к опытам. Банку с большим количеством коллоидных комочков поместили на самое дно колодца и подвергли радиации. Результаты получились неожиданные: произошло полное распадение коллоида.
— Не выдерживают, — сказал Крог.
— Не выдерживают, — согласился Леви.
Доктор вновь углубился в вычисления.
— Послушай, Чарльз, — заявила как-то утром жена, появившись в лаборатории, — послушай, это невозможно! Ты или сойдешь с ума, или получишь кровоизлияние в мозг!
— Но я занят... Работа не ждет, — досадливо возразил доктор.
— Я ничего не хочу знать! Ты вечно занят, а поэтому должен отдохнуть. Смотри, какое хорошее утро...
— Но ты пойми, пойми же, что работа не допускает никакого отлагательства.
— Да ведь ночью-то ты спишь, ночью не работаешь!
— Фу ты, боже мой! — отпыхивался доктор, не зная, чем возразить.
Миссис Крог твердо решила стоять на своем. Она заявила мужу, что не уйдет из лаборатории до тех пор, пока он не прекратит работу. Как ни упирался доктор, как ни доказывал неотложность своего дела, а все же на этот раз пришлось сдать свои позиции. Едва лишь оказался он во владениях супруги, как сразу почувствовал ее власть.
— Собирайся, живо! И раньше, чем через два часа, не приходи.
Кряхтя отправлялся доктор в вынужденный поход.
— Спровадила-таки, — облегченно вздохнула миссис Крог, когда сутулая спина мужа скрылась за дверью. — Ани!
— Я здесь, миссис.
— Вот что, милая, ступай в кабинет к доктору и, пока он гуляет, наведи там порядок. Да смотри, чтоб к его приходу все было готово!
— Слушаюсь.
— Да не сломай ничего!
Кивнув головой, Ани молниеносно скрылась в дверях лаборатории. Прежде всего она раздвинула шторы. Освещенная солнцем комната являла неприглядный вид. В ней царил, так сказать, первобытный хаос. Доктор, увлеченный работой, не замечал этого.
Всюду — на полках, столах, книгах, посуде — была пыль. На полу лежали обрывки мелко исписанной бумаги. Всё загромождающие наполненные почти до краев питательной смесью, покрытые круглыми стеклами банки усиливали впечатление беспорядка.