Для Боадикеи это было дико. Но она старательно копировала реакцию брата на тех, или иных людей, встречавшихся по дороге.

О том, чтобы запомнить хоть кого-то из них, девушка даже не мечтала. Она не привыкла видеть вокруг себя так много людей сразу. И, положа руку на сердце, Боадикея могла признаться, что они все её пугают. Не до ужаса и обморока. Но она не знала здесь никого, кроме братьев и матери. Хотя вряд ли можно сказать, что мать она знает. О ней сохранились смутные обрывки воспоминаний с детства и небольшой шрам на щеке, который становится заметным, только когда у Боадикеи сильно загорает лицо. Она спрашивала братьев про него, но те отнекивались. Правду девушка узнала от той же Марты, которая была с ней с самого детства. Оказалось, что пока Беатрис не переехала во дворец и не стала королевой, дочь жила в её покоях. Когда Боадикее было около трех, за ней не усмотрела няня, и девочка добралась до маминой косметики, разворотив там все и разрисовав снежно белое платье, которое было приготовлено на бал вечером. Беатрис в гневе сильно избила дочь. Марта по секрету рассказала, что если бы не вмешался Лиам, то это избиение могло закончиться как угодно.

Самого избиения Боадикея не помнила. Она про неё вообще очень мало помнила. И не считала, что слишком обижена. У неё было много времени для своих увлечений: книги, иностранные языки, которые она учила с помощью слуг, у которых были корни из других стран садоводство. К последнему у девушки была особая слабость. Само садоводство было ей по боку. Но в саду росла карликовая желтая вишня. И все то время, что она плодоносила, Боадикея обрывала ягоды. Садовник, если заставал её за этим делом, немилосердно гонял. Во-первых, она рвала ягоды достаточно неосторожно, и ему приходилось постоянно подравнивать поломанные ветки. Во-вторых, если она переедала вишен, у неё болел живот. Седрик несколько раз, понаблюдав за мучениями сестры, дал садовнику распоряжение, чтобы тот вообще её к вишням не подпускал. Ну, и, конечно, у неё был Лапочка. Уход за взрослым айро занимает много времени.

Чего ждать сегодня, от первого официального мероприятия в своей сознательной жизни, Боадикея не знала, поэтому очень боялась опозорить братьев. Она так волновалась, что даже несмотря на бессонную ночь, не то, что не устала, вообще не могла расслабиться. Не способствовало расслаблению и то, что на неё все глазели. Девушка, кажется, раз сто спросила у Лиама как выглядит. А тот, смеясь, отвечал, что она великолепна.

Наконец, они вышли в тронный зал. В основном кивая всем направо и налево, Лиам и Боадикея прошли по залу и заняли свои места рядом с троном. Ближе стояли только Женевьева и Беатрис. Когда они пришли Седрик уже был здесь. Но поговорить с ним не получилось, потому, что он что-то активно обсуждал с высоким статным молодым брюнетом.

Все ждали, что глашатай сейчас объявит о приезде правителя Стеркаосты. Но вместо этого в зал вошла Маргарита. Двор замер при виде бывшей регентши. Никто не ожидал, что после постигшего её позора, принцесса не побоится показаться на люди. Но она не побоялась. И даже больше того, Маргарита шла с расправленными плечами, прямой спиной и высоко поднятой головой. Она не ждала, что с ней хоть кто-то заговорит. Но Седрик выступил ей навстречу и подал руку, помогая подняться по ступенькам на положенное ей как принцессе место, рядом с Женевьевой. Марго ответила ему благодарным взглядом, и краешки её губ дрогнули в подобии улыбки.

Закери ничего не успел сказать по этому поводу, потому что по залу раздались несколько ударов колокола, и глашатай объявил:

— Его императорское величество Экейн Тизон правитель империи Стеркаосты, островов...

Он не договорил, так как к нему подбежал ребенок и сунул в руки свернутый свиток. Такой же свиток передали в руки Закери. Сначала его молодой король читал его с неподдельным изумлением на лице, пока глашатай откашлявшись представил:

— Его императорское величество Уисдом Тизон, правитель объединенной империи Стеркаосты и присоединенных островов Амитоль и Мальва, ...

Глашатай ещё долго перечислял родовую нового короля и его титулы, но это уже никого особо не волновало. Все вокруг взволновано обсуждали смену власти в Стеркаосте. Когда это случилось? А главное, почему трон унаследовал второй сын, а не первый Гриер Тизон? В Стеркаосте произошел переворот?

Пока глашатай говорил, Закери читал, а затем передавал свиток Оскару, входная дверь открылась, и в зал вошел император. Все ждали появления старика Экейна. Вместо него прибыл молодой, высокий и широкоплечий мужчина. Судя по статной фигуре и осанке, а также по тому, как уверенно его правая рука лежала на рукоятке сабли — как минимум хороший воин. Прямая спина, гордо поднятая голова — все в нем говорило о том, что этот мужчина привык быть лидером и не иначе. Он шел по залу уверенно и неторопливо, как идет хозяин по своему дому. От него просто веяло силой и уверенностью. И придворные невольно отступали от него на шаг назад, давая большую дорогу. Лицо незнакомого императора было непроницаемой маской, прочитать какие мысли или переживания одолевали его, было просто невозможно. А черные глаза, и длинные и черные, как вороново крыло, волосы, небрежно связанные простой лентой, делали его похожим на демона, а не человека.

Боадикея подергала Лиама за руку:

— Что происходит?

— Как и у нас, в Стеркаосте новый король, — шепотом объяснил тот. — Но почему-то не старший сын, а второй. Всем интересно, что там произошло.

Изредка пришелец, которого представили как Уисдома Тизона, поглядывал на зал. А потом его глаза сосредоточились на членах королевской семьи. Он осмотрел всех, и его взгляд остановился на Маргарите и Седрике, что-то увлеченно обсуждающих в полголоса. Но ненадолго.

Император, наконец, подошел на предписанное этикетом расстояние к трону. Как и полагается вежливому гостю, он склонил голову в небольшом поклоне. Закери ответил на него легким кивком. Невозможно было не сравнивать двоих монархов, впервые встретившихся. Молодой и сильный Закери, одетый в специально пошитый для встречи костюм из самых дорогих тканей и с огромной золотой короной, украшенной россыпью дорогих камней, проигрывал, одетому в простую шелковую рубаху и черные кожаные брюки для путешествий, императору Стеркаосты. И дело было не в росте. Хотя Уисдом и был на голову выше каждого из присутствующих, да и в плечах по шире. Дело в том, что у Закери не было той внутренней силы и уверенности, которая была у его венценосного гостя.

Закери решил поскорее покончить с официальной частью, поэтому добавил в свои речи как можно больше конкретики:

— Я безмерно сожалею о безвременной кончине реайд-сина Экейна Тизона, — как и полагается начал с соболезнований Закери, намеренно употребив титул, которым принято называть императора в самой Стеркаосте. Уисдом дал понять, что оценил любезность, ответив на неё легким поклоном. — И, конечно, приветствуем на троне нового реайд-сина.

В зале раздались неуверенные аплодисменты. Закери немного выждав, дал знак всем умолкнуть и спросил:

— Так что привело вас к нам? Это визит вежливости, или у вас были другие причины навестить наше скромное королевство.

Лиам наклонился к Боадикее и перевел:

— На самом деле он спрашивает сделка о замужестве Женевьевы ещё в силе или он от неё отказывается.

Новоявленный император ответил сам, без переводчика на чистейшем гейсе — самом распространенном в Малероссе языке:

— Я сильный воин и могущественный правитель, но даже мне не обойтись без королевы. Поэтому я прибыл для того, чтобы предложить вашей сестре стать моей единственной супругой.

— Что ж, Женевьева согласна, — недослушав, удовлетворенно сказал Закери и жестом велел сестре выйти вперед, что она смиренно и выполнила. Хоть и было видно, что девушка вот-вот разрыдается.

Но император не сделал ни шага вперед, чтобы одеть на будущую невесту обручальный браслет, как заведено в Стеркаосте. Вместо этого он сказал: