Роман с ней получился необыкновенно бурный и скандальный.

И знать, и народ, уже привыкли к тому, что их король кобель. Весть о его новой любовнице всегда воспринималась скорее со спортивным интересом: сколько ей лет? у неё бюст больше или меньше, чем у предыдущей? Даже пари заключали на то, как долго она протянет.

Но известие о том, что новой фавориткой короля стала единственная дочь герцога Кларио, мягко говоря, повергла всех в шок. И даже больше того — она уже много лет замужем и её сын Лиам одногодка с Закери.

Все ставили на то, что этот роман скоро закончится. В народе ходило множество версий того, почему у Эгберта вдруг вспыхнули к ней чувства: от каких-то затаенных обид к её отцу или мужу, до самых, казалось бы, невероятных, вроде того, что Беатрис ведьма и просто приворожила его.

Как бы там ни было, но в этот раз ошиблись все.

Их роман не только не погас, как брошенный без присмотра костер, но и продолжал развиваться. Вплоть до того момента, как Беатрис забеременела.

Мало кто знает, но она поставила королю ультиматум: или свадьба, или ребенка не будет, потому, что плодить бастардов наследница королевских кровей не собиралась. И тут, как нельзя, кстати, Викторию поймали на измене. Мать двоих наследников казнить не стали (в том, что это дети Эгберта сомнений быть не могло, так как они имели почти портретную схожесть с чертами лица отца). Но король получил законный повод отказаться от супруги, чтобы взять в жены другую. А саму Викторию, которая божилась, что её чем-то опоили, отослали в отдаленный храм, замаливать свой грех у богини Алатеи — хранительницы семейного очага.

Но сам процесс оказался не настолько быстрым. Влиятельные родственники пока ещё законной супруги, а вместе с ними и добрая часть знати встала на сторону Виктории. Пришлось устроить настоящее разбирательство, в ходе которого выяснилось, что у неверной супруги было ещё несколько романов, и что ей даже пришлось избавляться от одного ребенка, зачатого в такой "порочащей доброе имя" связи. Но разбирательства при этом длились больше двух лет.

Пока суд да дело, Беатрис родила Эгберту сына и родила от своего законного супруга дочь, которую назвали Боадикея.

После того, как Эгберт, наконец, избавился от опостылевшей супруги, возникла новая проблема — муж Беатрис. Король, предвидя очередные трудности, начал задаваться вопросом: стоит ли оно того? А добрые советники продолжали нашептывать ему о том, какой должна быть истинная королева: добродетельной, с хорошей репутацией и благородным происхождением. Чтобы её принял народ и правители соседних государств.

Возможно, у них и получилось бы отговорить Эгберта от женитьбы на властной и жесткой Беатрис. Но её супруг внезапно погиб из-за трагической случайности, и проблема решилась сама собой.

В отличие от Эгберта, Беатрис не стала дожидаться окончания траура и вышла замуж незамедлительно. Советники только вздохнули, предвидя не самые лучшие дни для королевства, даже не понимая, что слишком недооценили свою новую королеву.

Первое, что сделала Беатрис — принялась транжирить деньги направо и налево. Кроме того, выяснилось, что королева очень злопамятна и мстительна. Одного за другим, правдами и неправдами, она убрала со своей дороги всех тех, кто препятствовал ей на пути к трону. Не сказать, что страну захлестнула волна террора. Беатрис действовала очень умно. Того подставила, обвинив в воровстве, этого — в государственной измене. И каждый раз против обвиненных находились неоспоримые улики, а под пытками бедняги признавались во всем. К тем, кому Эгберт безгранично доверял, и оклеветать их не получилось бы, королева использовала другой подход. Кучером при ней служил бывший наемный убийца, которого она отправляла к мешающим ей сторонникам супруга, и тот душил их шелковой веревкой, которую всегда оставлял на месте преступления. С помощью своих фрейлин, Беатрис распространила слух, что это её рук дело. Чтобы все знали, но доказать ничего не могли.

Траты молодой королевы очень быстро пагубно сказались на состоянии казны. Но с учетом того, как обстояли дела при дворе и слепое повиновение Эгберта новой супруге, знать даже заикнуться боялась о том, чтобы король вмешался. Вместо того чтобы установить для супруги разумные рамки, Эгберт начал повышать налоги и вводить новые. Особенно сильно досталось крестьянам.

Дошло до того, что на юге начали вспыхивать восстания, которые к счастью удавалось вовремя придушить. Публичное наказание виновников на время остужало пыл негодующих. Но после введения очередного налога или повышения уже существующего, все повторялось. То тут, то там. И Оскар, которому чудом удалось избежать репрессий, понимал, что все можно контролировать, только пока это разрозненные очаги, которым не хватает сильного лидера. Если такой появится — королю придется не сладко.

Меж тем, Беатрис не смогла найти рычаг воздействия только на одну сильную личность, которая весьма вольно себя чувствовала при дворе — старшая дочь Эгберта, Маргарита. Её положение позволяло говорить и думать все, что захочется. И даже нынешняя королева не могла открыто против неё выступить. Гатрида, в свете нынешнего положения дел в Малеросе, стала сильным соперником и реальной угрозой. Родственные связи и преклонный возраст удерживали пока ещё правящего короля Абрахама Фармера от нападения на ослабевшего соседа. При этом монарх непрозрачно намекнул на то, что если с детьми его покойной и горячо любимой сестры что-то случится, не важно что, даже если кто-то из них чихнет, и умрет по совершенно естественной причине, то Гатрида не будет стоять в стороне. И даже с учетом того, что у короля нет наследника мужского пола, в стране найдется множество полководцев, и достаточно военной мощи, чтобы стереть с лица земли и из памяти потомков Малеросу.

Ещё одно обстоятельство сильно упрочняло положение Маргариты. Её брат — Дьюэйн Абиатти, наследник трона, в пять лет при обучении езды на лошади упал и повредился головой. Теперь он больше напоминал овощ, а старшая сестра была его опекуном в отсутствии короля и должна была стать регентом, после воцарения.

Едва только стало понятно, что у старшего сына не все дома, Эгберт попытался передать право наследования престола следующему сыну — Закери. Однако вмешался все тот же Абрахам. Как ни старалась Беатрис, но ничего не могла с этим поделать. Тем более что второй принц не так и рвался к власти. До поры до времени его интересовали только оружие и охота. "Пора" настала, когда Закери было пятнадцать. Тогда он впервые познакомился с десятилетней дочерью Беатрис Боадикеей Монтефиор. Тогда девочка впервые оказалась при дворе в связи с тем, что Эгберт, наконец, официально усыновлял её старших братьев — Лиама от погибшего мужа и своего бастарда Седрика.

Закери влюбился с первого взгляда. Он не мог отвести взгляда от тихой голубоглазой, темноволосой девочки. Парень понимал, что это неправильно. Но ничего не мог с собой поделать.

К счастью для него, Боадикея совсем недолго пробыла во дворце и её отправили жить в загородный дом, принадлежавший некогда её родному отцу. Король Эгберт не желал видеть девочку при дворе и уж точно удочерять. А Беатрис не стала с ним спорить. Мать словно вычеркнула дочь из своей жизни, никогда не наведываясь к ней. Только Лиам и Седрик никогда не забывали про младшую сестру, приезжая, чтобы провести с ней каждую свободную минуту.

Если бы Боадикея жила при дворе, Закери не смог бы скрыть свои чувства.

Но она была от него на расстоянии. И ему годами удавалось скрыть свой интерес за холодными вежливыми вопросами, которые он задавал Лиаму. Он даже специально подружился с ним, чтобы интерес к его сестре не вызывал особого удивления.

Закери понимал, что чувства к девочке — неправильны и аморальны. Но не мог бороться с этим влечением. Злился на себя, злился на неё. И ревновал. Ревновал ко всем, даже к братьям и айро — огромному четырехлапому животному, хищнику, с внушительным набором зубов и когтистыми лапами. Этого монстра звали — Лапочка. Так его назвала Боадикея в тринадцать лет, когда Седрик подарил ей его ещё щенком.