Лишь короткое время спустя мы сидели вместе в катафалке – что даже папе казалось сомнительным и вряд ли могло быть более неподходящим к нашим обстоятельствам – и ехали в клинику; папа и я молча, мама с трудом бормоча перед собой, потому что считала время между схватками. Все еще примерно десять минут.

- Быстрее, - упрашивала я про себя. – Поторопись, малышка, ты Моргенрот, а мы спортивные! Или это был малыш? Тогда пусть старается еще больше. Мама не захотела знать, будет это мальчик или девочка. Мне было все-равно, только бы он поспешил.

Но после того, как маму отвезли в родильный зал, а папа и я прождали в коридоре слишком долгие пол часа, где толстая медсестра как раз мыла серый линолеум, акушерка разочаровала мою слабую надежду, что все образуется и у мамы будут стремительные роды.

- Если хотите, можете позавтракать. Это еще протянется. Шейка матки открылась только на один сантиметр.

Но у меня пропал аппетит. Лишь неохотно я попивала из чашки чай, в то время как папа напряженно разрезал булочку на четыре совершенно одинаковые части, а мама набросилась на нее, как будто перед ней лежали четыре недели диеты. Я почти не могла поверить в то, что она сидела и завтракала вместе с нами. Она должна наконец родить своего ребенка! Разве в фильмах так всегда не показывали? Воды отходили, начинались потужные схватки, ребенок тут как тут. А она теперь запихивала в свой накрашенный рот булочку с нутеллой.

- Разве мне не нужно в школу? - Часы показывали несколько минут восьмого. Обычно я в это время сидела дома за завтраком.

- Не беспокойся, Люси. Когда брат или сестра рождаются, у всех детей нет школы. Это неписанный закон.

- Но господин Рюбзам ...

- Господин Рюбзам посмотрит на это точно также! В конце концов он отец троих детей. Какой она стала добросовестной ... - Папа бросил на маму растроганный взгляд, но она посмотрела на него так мрачно, что он сразу же снова отвел взгляд. Новая схватка мучила ее и в то время, как вся ситуация становилась мне все более неприятной, она не допускала сомнений, кто виноват во всем этом злополучии.

Пять часов спустя я могла бы зареветь от нетерпения. Теперь интервалы между схватками составляли лишь пять минут, но шейка матки открылась больше только еще на два сантиметра - чтобы это не значило. Ясно было вот что: ничего не продвигалось вперед. А почему? Потому что ребенок лежал неправильно. Когда врач установила это, мама почти демонтировала родильный зал и извергла несколько проклятий, которые двух ожидающих отцов в коридоре заставили сбежать.

Во время этого приступа крика я узнала, что тоже лежала неправильно и это обстоятельство сделало роды еще более ужасными, чем они и так уже были.

- Я не хочу этого ребенка! И я его не рожу! Я решаю сейчас, на этом месте, не рожать этого ребенка! Запомните мои слова! - как раз загремела мама снова. - Это мое тело и я говорю, что оно не будет рожать!

- Ах, как вы думаете, как часто мы такое здесь слышим, - попыталась акушерка, явно испуганно, успокоить ее, но ответом был только громкий треск. Мама должно быть что-то сломала. Папа сгорбился, в то время, как я начала беспокойно трясти коленом. Почему они не сделают кесарево сечение?

Я как раз хотела найти врача и предложить ему это, как у меня вдруг появилось чувство, что за мной наблюдают. Что-то было здесь, за дверью с левой стороны. Я очень хорошо это чувствовала...

- Мне нужно в туалет, - извинилась я перед папой, который начал закручивать и снова раскручивать свой галстук и направилась к двери. Надо мной замигала неоновая лампа и поток теплого воздуха подул на затылок, когда я заглянула за угол в комнату. Нет.

Здесь никого не было. Только одно больничное кресло, аппараты ЭКГ и УЗИ. Тем не менее звуки изменились, звучали в моих ушах более приглушенно и тоньше. Мама тоже внезапно успокоилась. Через дверь родильного зала проникали теперь только успокаивающие голоса акушерки и врача. Улыбаясь, мимо меня прошла медсестра и ободряюще кивнула. Я не могла по-другому, как улыбнуться в ответ. Теперь и неоновая лампа надо мной перестала мигать. Ее свет казался стал теплее и мягче. Папа напротив задремал, со спокойным, расслабленным выражением на его морщинистом лице.

- Теперь я понимаю, - прошептала я и положила руку на солнечное сплетение, где тепло распространилось как ореол. - Он пришел ...

Охранник моего братика или сестренки пришел. Он был здесь! Конечно, об этом я еще совсем не думала - отныне в нашем доме опять будет охранник, коллега Леандера! Может быть даже кто-то из его труппы, кто знает? Мое беспокойство из-за мамы и ребенка немного утихло. Возможно Sky Patrol и был в своем нормальном состояние несимпатичной, бессердечной армией. Но я теперь знала об их настоящих качествах. Этот охранник сделает все, чтобы ребенок увидел свет мира здоровым. И надеюсь мамин бывший охранник будет стоять наготове, если ей грозит опасность.

А это в свою очередь означало, что я собственно была здесь не нужна. Потому что теперь одно было ясно: Леандер должен стать сегодня человеком. Потому что ребенок родится и с сегодняшнего дня у него будет охранник. Новый ангел-хранитель в нашем доме, да вдобавок непревращенный, который застрял между миров - это не приведет ни к чему хорошему. Я могла себе представить, что охранники, при защите младенцев, были особенно внимательны. Он заметит, что здесь происходит - и что я могу видеть и слышать Леандера; то, что мы всегда могли, кроме конечно от Клотильды, удерживать в секрете от его семьи.

Не было никакого другого выбора, как сбежать и оставить маму и папу на произвол судьбы.

- Хорошо позаботься о них, - прошептала я в расслабляющее спокойствие, которое все еще наполняло коридор, бросила на моего спящего отца последний взгляд и пригнувшись убежала.

Сейчас был только обед; еще я могла все подготовить. Только нужно найти Леандера и обговорить с ним последние детали и - внезапно я остановилась, в то время, как солнце святило мне прямо в лицо.

Да. Я должна с ним попрощаться. Мы не знали, сработает ли это. Могло случиться также так, что его просто больше не станет.

Я никогда не хотела пережить такое, не посмотрев прежде еще раз в глаза и не почувствовав его. Моего ангела. Я должна сказать ему сегодня прощай. Возможно навсегда.

Глава 16.

Прощай, моя любовь

- У вас есть с собой паспорт?

- Это безалкогольное пиво! - ответила я резко и поднесла его к носу кассирши.

- Вы что, не знаете собственные товары?

- Безалкогольное, - повторила она и посмотрела еще немного более скептично на скопление выбранных мной товаров. Да, для подростка возможно не то, что ожидаешь увидеть, и я сама не знала, что мне об этом думать.

Три большие порции селедки Матьес, картофель в мундире, хрустящие хлебцы (для людей, как я, которые не любили ни селедку ни картофель в мундире), безалкогольное пиво, клубника и сливки. Так как Леандер все еще блистал своим отсутствием, я в растерянности заглянула дома в интернет и нашла феномен летнего солнцестояния – что, как я осознала, уже давно нужно было бы сделать. Я чуть с ума не сошла от парники, когда поняла, что не существовало определенной даты.

Скандинавы например, для которых летнее солнцестояние было священным, в течение уже некоторого времени праздновали его всегда с пятницы на субботу, хотя в средневековье датой празднования, всегда было 24 июня. Но я доверилась силе старых традиций.

Так как у меня не было других идей и я не хотела оставлять пробелы, то решила все же приготовить традиционную шведскую еду употребляемую во время летнего солнцестояния. Селедку Матьес, картофель и клубнику со сливками. Насчет безалкогольного пива было моей собственной интуицией. Шведы в эту ночь пили за здоровье много водки – то, что я прочитала об их обычаях, больше походило на преднамеренную пьянку, чем на встречи с эльфами и троллями.

Но конечно могло быть и так, что с соответствующим уровнем алкоголя в крови, они верили в то, что видели эльфов и троллей. Поэтому я сначала подумала о том, чтобы порядком напоить моих друзей и они могли убедить себя в том, что у них потеря памяти, если Леандер вдруг не станет человеком или исчезнет. Но это противоречило моим инстинктам. Если мы хотели прорваться через эти тонкие стены и пойти навстречу Леандеру, то должны были иметь как можно более ясную голову и быть восприимчивыми. Алкоголь же, как я знала на моем горьком опыте, притуплял чувства и замедлял реакцию.