Я не знала, что Леандера утомило, так что он свисал с дивана, как глоток воды и не двигался уже в течение получаса. В моем же обессиленном и истощенном состояние была в любом случае «виновата» мать.

О настоящей вине говорить было нельзя, в конце концов, она ведь беременна, а в таких случаях разрешено все. Также то, что я ей в три часа ночи пекла блины, хотя никогда раньше этого не делала, и любой идиот понял бы, что ничего из этого не выйдет.

К счастью проснулась также и бабушка Анни, которая с недавнего времени все чаще спала в детской и помогла мне - или точнее сказать: предотвратила худшее.

Один блин у меня уже настолько подгорел, что начал пищать детектор дыма на кухне, так как я задремала, в то время как тесто жарилось на скороварке. К этому времени папа тоже прибежал наверх. Он ночевал внизу в бюро, потому что до позднего вечера занимался там бумажными делами.

Так что совершенно обыкновенная ночь в доме Моргенрот. В полчетвертого тарелка с блинами плюс сахар, варенье и ветчина были готовы, а мама за это время крепко заснула. Поэтому папа Анни и я взялись их уничтожать. Не успели мы закончить нашу ночную трапезу, проснулась мама и громко жалуясь, стала спрашивать, где ее «закуска». В последнее время она стала так называть свои объекты вожделения, закуской – наверное, потому, что это отвлекало от огромного количества калорий, которые она поглощала.

Собственно ей нельзя было есть сладкие блины, но напомнить ей об этом, было то же самое, что перенести свою воскресную прогулку на минное поле.

В качестве компенсации я принесла ей пару соленых кренделей и сливочный сыр в качестве соуса - но на этом не закончилось. В то время как она со смертельным презрением ела крендели, а ребенок в мамином животе испытывал новые акробатические упражнения, она настояла на том, чтобы рассказать мне все воспоминания, которые только могла вспомнить из того времени, когда я была младенцем.

А их было много. Раньше я придумала бы какую-нибудь ложь, которая ранила бы маме сердце и сбежала бы в постель. Но я не смогла. Всегда, когда я пыталась это сделать, мой внутренний голос говорил, чтобы я лучше не делала этого.

Примерно в пять утра я наконец-то смогла снова лечь - а так как сегодня был экскурсия для учителей и поэтому никакой школы, я собственно могла выспаться. Постепенно у меня появлялось такое впечатление, что беременные на последних неделях практиковались уже для времени после рождения, когда ребенок постоянно кричал.

Мама блестяще выполняла эту практику и почти больше не спала ночью. Уже в семь утра она захотела свой чай с медом, а девять у нее заболели шея и плечи. Массаж, пожалуйста.

Теперь было одиннадцать, мой мобильный звонил и любой, кто еще раз вытащит меня из постели, заплатит за это жизнью. Мне нужно было выспаться, если я хотела сегодня вечером сшить костюм. Итак, было достаточно сложно, придумать что-то подходящее.

- Люси ..., - проворчал Леандер еще раз. - Возьми трубку. Звон такой резкий. Пожалуйста. Люси ...

- Ладно, беру уже! - обрушилась я на него и вслепую протянула руку к прикроватной тумбочки, где мой мобильный не прекращал трубить.

- Да? - проблеяла я.

- Люси? Это Дениза. Я тебе помешала? - О. Дениза. Ее я не ожидала услышать. Да к тому же еще была так груба.

- Да, э, нет, - попыталась я умерить свой тон, но прежде чем мне это удалось, меня охватило нехорошее предчувствие. - О нет, не говори, что ты не придешь на вечеринку ... Ты должна прийти, Дениза, пожалуйста! Это важно!

Одним махом я стала такой бодрой, что даже больше не хотела лежать. Нервно я смела одеяло в строну, и с телефоном у уха прошла в кухню. Только вчера ночью между блином три и блином пять я поняла, почему была так важна Дениза.

Я испытала облегчение, поговорив с кем-то о Леандере, кто еще не ничего о нем не знал - и именно это было решающим пунктом. Все остальные каким-то образом имели с ним контакт, с его пением, сиянием, телом. Софи даже поцеловала его! Дениза была единственная, кто никогда с ним не встречался.

Она могла стать нашей гарантией того, что это действительно сработало. Если другие смогут воспринимать его, это не будет однозначным доказательством. Только тогда, когда не будет никаких сомнений в том, что и она тоже видит его и слышит, мы сможем быть совершенно уверенными в том, что он закончил тройной прыжок.

- Не беспокойся, Люси, я приду. Мне это тоже важно. Хотя Сердан еще отказывается наряжаться...

- Я так и думала, - ответила я понимающе. - Просто объясни ему, что он только тогда будет выглядеть идиотом, если станет единственным, кто не нарядится.

Дениза захихикала.

- Я сделаю все от меня зависящее. В конце концов, это действительно необычная тема.

О, это хорошо. Я ломала себе голову над тем, как сформулировать вопрос по поводу наряда - пока не отослала всем вторую карту, на которой было написано:

«Тема: наш собственный Аватар.» Аватар, это было что-то наподобие другой стороны и в тоже время что-то красивое - и однозначно не человеческое, как мы.

Тем не менее, между темами существовали сходства и они имели что-то общее. Я не знала, будет ли Леандер согласен с ней, потому что мне нельзя было ничего ему разглашать. Каждый раз, когда я пыталась сделать это, он своими шипящими звуками чуть не портил мой слух. Я должна была верить в то, что от моего собственного толкования и толкования других дело только выиграет.

- Я звоню по другой причине. Я прочитала на фейсбук, что в Маннгейме должно состояться мероприятие по поводу паркура. В старом закрытом бассейне Хершель. А ребята, которые организовывают шоу, еще ищут одного человека ... Может, ты захочешь принять участие? Люси, ты еще там?

- Да, здесь. - Мне пришлось присесть, так сильно меня удивило предложение Денизы, но в моей голове сразу же образовалось большое, жирное «нет».

- В Маннгейме? И с незнакомыми людьми? Не знаю, смогу ли я.

- Но почему нет? Что этому мешает?

Ошарашено я молчала. Да, что собственно мне мешало? Это были ребята, это они больше не хотели заниматься со мной паркуром. Решение принимала не я. Нигде не было написано, что теперь из-за этого я должна навсегда от него отказаться.

Я сама была той, кто внушал себе это. В своем происхождение паркур был доступным для всех спортом, который объединял людей, потому что тренироваться всегда одной было бы кучно. Я знала, что в Маннгейме существовала паркур-сцена, но другой берег всегда казался мне как далекий мир, с которым мы ничего общего не имели. Почти что конкуренция.

- Да, возможно ты права ..., - размышляла я вслух. - Может быть, это хорошая идея.

- Тогда напиши ребятам письмо на электронную почту. Они называют себя Городские обезьяны.

- Я громко рассмеялась. Городские обезьяны. Что же, с Fab5 это нельзя было сравнить. С другой стороны имя подходило - некоторые трейсеры двигались как обезьяны, когда карабкались вверх на здания. Не так уж и неправильно.

- Хорошо, напишу. Тогда встретимся в субботу. С нетерпением жду! - Нет, из-за страха я чуть не тряслась как осиновый лист. Что меня ждет? Я не могла себе этого представить. Возможно, нужна какая-то церемония, так, как это было в Аризоне у дядюшки Гуннара.

Не могло быть все так просто, что Леандер присоединится к нам и все его увидят. Если это так, то нам не нужна вечеринка. Будет ли нужно мне позаботься о решающем моменте? И как мне это сделать? Стены в эту ночь тонкие, сказал Леандер - и что у него самого есть задания, о которых я ничего не знаю и которые он до того времени должен выполнить.

Здесь все ясно - что касалось его заданий, я должна была позволить сделать их ему самому (что в этот момент в первую очередь означало, что его не было рядом, и он действовал вдали от меня). Нужно ли будет нам пойти ему навстречу? Если стены станут тонкими, значит это могло также означать, что мы можем сделать шаг в его сторону.

Это подойдет к нашим нарядам. Значит нам не только нужно сделать вид, будто мы являемся кем-то с другой стороны, но и чувствовать себя так? Имело ли это опять что-то общее с открытым сердцем?