Прежде чем я успела додумать до конца эту мысль, это случилось. Дикие, изорванные изображения в тревожных тонах пронеслись через мою голову и въелись во внутреннее зрение, так что я измученно заскулила и закрутилась на кровати, будто меня пороли.

Совсем еще недавно они спасли меня своим невероятно красивым пением от верной смерти - теперь же все делали для того, чтобы снова пробудить во мне желание, как можно более эффективно броситься с крыши.

В тоже время я должна была лежать тихо, потому что мне нельзя было выдать своими движениями, что я могла воспринимать их язык. Все должно выглядеть как кошмар. Такое еще могло пройти как последствие моих ночных действий.

Но я вела себя так, будто меня пытают.

- Чертово дерьмо, - выругалась я глухо и укусила себя под одеялом за запястье, в то время, как во мне появились короткие видения кровоточащего, умирающего Леандера, мрачного мира джунглей и разрушающих ураганов и были заменены еще более ужасающими образами. Они что, все еще хотят его наказать? Что происходило там снаружи?

- На человеческом! Отныне на человеческом языке, я настаиваю на этом! - прервал беспорядок хриплый, но в своей интенции кристально чистый голос Леандера. - Здесь спит женщина с ребенком в животе, а вы знаете, что маленькие дети могут воспринимать наши волны. Эта женщина страдает от преждевременных схваток. Вы что, действительно хотите пойти на риск того, что ребенок родится слишком рано из-за того, что слышит ваш крик?

Внезапно наступила тишина. «Слава Богу», подумала я с облегчением и убрала подушку с ушей. Хотя человеческий язык Херувимов тоже не был источником гармонии и сопровождался частотами, которые у чувствительных людей могли вызвать приступ мигрени, длящийся несколько дней. Но по сравнению с их звуковыми и образными диалогами это было раем.

- Мы уже превысили временное окно! - прогремел Натан.

- Что же, такое не в первый раз, то, что наша семья не придерживается правил, не так ли? - ответил Леандер свободно и так самоуверенно, как никогда бы не осмелился говорить раньше со своей труппой. - Мы здесь, все вместе, и еще вы можете меня слышать. Я бы мог просто держаться в стороне, я больше не настоящий охранник.

Раздраженный стон Клариссы заставил задребезжать оконное стекло. Снова мне пришлось укусить себя саму, чтобы не вмешиваться.

- Значит, ты это сделаешь. Ты сделаешь! - Это была Клотильда. Я сразу же узнала ее звонкий голос - и он звучал чрезвычайно восхищенно. Снова Кларисса застонала, но в этот раз я ожидала подобное и вовремя заткнула уши пальцами.

- Как раз занимаюсь этим, да. Я стану человеком. Как дядюшка Гуннар.

- Леандер! - прогремел Натан. - Ты знаешь, что было бы твоим высшим долгом именно сейчас. Вернуться назад. Оставаться с ней. Так долго поддерживать ее, пока она снова не станет стабильной. Ты должен быть рядом с ней, как охранник! Для чего мы тогда еще здесь?

О. Теперь речь зашла обо мне. Существовало какое-то специальное правило, по которому подверженные самоубийству клиенты получали на какое-то время своих старых охранников назад? Звучало, будто так и есть. Но я не была подвержена самоубийству. То, что случилось ранее, это была не я.

Или же одна часть меня была стерта, как ампутирована. То, что вышло туда на крышу, было человеком, которому не хватало чего-то очень важного: мужества. Кто или что забрали у меня мое мужество жить?

- Это верно, - ответил Леандер понимающе, и я услышала, что и в его голосе тоже содержался тихий звон, когда он говорил со своей семьей. Или он сам вносил его, чтобы они чувствовали себя ближе к нему? - Тем не менее, мое решение принято, потому что я войду в ее жизнь как человек и отвлеку от ее горя.

Бабетте так колко захихикала, что я решили завтра утром, перед завтраком, на всякий случай проверить, не стало ли молоко кислым.

- Ты, и отвлечешь от горя ... Да ты сам только и делаешь, что причиняешь горе. Нам ты тоже только причиняешь горе, все время. Моя карьера ...

- Бабетте! - набросился на нее Натан, и казалось, с неба обрушилась новая, летняя гроза. - Горе нам не знакомо! Если ты действительно испытываешь горе, то завтра же утром, я пошлю тебя на переподготовку!

- Но он опозорил нас, - вмешалась Кларисса тихо и все-таки так язвительно, что ее частота продолжала и дальше разворачиваться в моем ушном канале. Завтра, у меня как у мамы будут звенеть уши. - Сильно опозорил.

- Когда я стану человеком, такого больше не будет, - предложил Леандер подумать. Натан глубоко засопел, подобие фырканья кашалота.

- Зачем ты вообще явился перед нами, если уверен в том, что хочешь разрушить нашу репутацию? - снова включилась в разговор Бабетте, голос которой действительно звучал как у Кэти Перри, когда та пела в прямом эфире. Это брюзжание я тоже не могла выносить.

- Потому что хочу, чтобы вы отпустили меня с миром, и мы смогли мирно попрощаться друг с другом. Это важно, если я не хочу кончить, как несчастный, темный человек. Вы знаете, что случается с людьми, которые не могут распрощаться со своей семейной историей и снова и снова сердятся из-за нее ...

Усердный ропот стал ответом, и его хватило, чтобы я снова заткнула себе уши.

- Bon (франц. ладно), - продолжил Леандер, прежде чем кто-то мог что-то вставить. Клотильда, в этом я была уверенна, так и так уже давно стояла возле моего окна и заглядывала в комнату.

В течение некоторого времени она была совершенно на мне помешана.

- Кроме того - кроме того я думаю, я на самом деле делаю что-то хорошее для Sky Patrol. И я думаю, вы это тоже знаете - а именно, если прислушаетесь к тому, кем были только что. Помните?

Слишком эмоционально, призвала я Леандера про себя, ты привел слишком эмоциональные аргументы! Такие возражения охранники не понимают. Это слишком по-человечески. Но к моему удивлению, новой бури негодования не последовало.

- Я хочу знать, как это, испытывать любовь. И тогда, когда будет слишком больно, снова вспомнить, откуда я пришел и что мы все едины. Эта сторона, другая сторона, люди, охранники. Если мне это удастся, и я смогу рассказать и научить людей, тогда ... - Леандер посчитал, что лучше не говорить дальше.

Но я знала, что он имел в виду. Тогда мир может стать немного светлее. Счастливее и довольнее. Тогда люди поймут то, что почувствовала сегодня ночью я и всегда вспоминать об этом, если все остальное начнет развалиться.

- Да, - прогрохотал Натан после паузы молчания, во время которой я могла слышать даже, как стрекочут сверчки. - И тогда мы когда-нибудь больше будем не нужны.

- Это ерунда, отец. Потребность в нас будет всегда. Люди забывают так быстро, откуда они пришли, и начинаю делать глупые вещи, чтобы узнать свои границы. Работа у вас никогда не закончиться. Но иногда один из нас должен перейти на другую сторону. Вы можете гордиться тем, что это я или же всем вашим существованием проклинать. Что вы, кстати, уже попытались сделать, с таким вот результатом. Я еще здесь, потому что имитирую мою старую частоту, и мы находимся во временном окне спасения труппой. Мне просто нужно уйти и вы больше не сможете меня обнаружить. Я свободен.

Снова распространилась тишина. Я не привыкла к тому, что семья Херувимов может вести себя так тихо. Должно быть это из-за Леандера - из-за его сознательного, взрослого и самоопределившегося способа говорить. Он больше не был ленивым, бездарным охранником, который хотел бить баклуши, а нес в себе мудрость, которую они сами еще не нашли.

- Боюсь, он вырос, Натан. - Голос Клариссы звучал немного менее пронзительным, чем обычно, а я уже между тем достаточно хорошо знала Херувимов, чтобы понять их - чем пронзительнее, тем безразличнее. Чем тише, тем взволнованнее. Теперь они должны попрощаться со своим сыном.

Может быть не навсегда, но на эту человеческую жизнь, которая лежала перед ним.

- Тогда давай прощаться, - решил Натан. - Сын, сделай мне последнее одолжение - сделай это нашим способом.