Певец умолк.
Плыви!
Ловко брошенная монета летит обратно.
(Поднимает ее.) Ты что? Я же тебе целый рубль бросила!
Хлоя. Зачем ему рубль?
Клава. Юбилейный рубль с лицом Ломоносова! (Вниз.) Не нравятся советские? Складывай баян!
Хлоя. Он не нищий. Вы оскорбили певца!
Клава. Это он меня оскорбил. Я ему целый рубль, рубль ни за что буквально!
Хлоя. Зачем ему рубль?
Клава. К нам приедет и истратит!
Хлоя. Что он купит на рубль?
Клава. Что мне ему, пятьдесят рублей бросать? С каким презрением они все-таки к нам относятся. От татар защитили — никакой благодарности!
Хлоя. Что же, нам теперь контрибуцию требовать у просвещенной Европы за татар?
Клава. Я и без ихней контрибуции проживу! Мне много от них не надо. У меня отец попросил теплую обувь — стоять в очередях в сорокаградусные морозы…
Хлоя. Какое им дело до наших очередей?
Клава. Кому нефть качает наша буровая? Мы пашем, а они здесь поют. Бросайте-бросайте, а то они здесь, бедные, с голоду помирают! Вы хотите доказать, что и у нас есть гордость? Настроили против себя делегацию. Чего вы добились? Люди на рынок — она в музей!
Хлоя. Там Леонардо! Леонардо!
Клава. Вы и без того с грузом впечатлений вернетесь. Знаете, сколько я заказов получила? Я себе вообще не покупаю. Мы здесь, а они там. Им-то тоже чего-то отколоть надо от этого сахара.
Хлоя. Там карнавал! Что я здесь делаю?
Клава. Куда вы? У нас мероприятие. Вам запрещено одной!
Хлоя. Ночь в Венеции, а я сижу и жду мероприятия! Нет, я не могу! Скажите, что я сейчас вернусь. Начнут и без меня. я пройдусь немного и вернусь. Я пойду…
Клава. Куда? Нельзя, Хлора, вас же предупредили! Зачем вам эти неприятности? Ну зачем? Не дергайте Рубцову — будете невыездной навсегда.
Хлоя идет к двери.
Одной не положено! Узнают, что советская, завезут, изнасилуют. Хлора Матвеевна, слышите, назад! О других подумайте, вы не одни приехали! Паспорт оставьте!
Хлоя выходит. Клава за ней.
Шума толпы и музыки за окном становится больше. Вместе с надвигающейся темнотой прибавляются и огни. Входят Рубцова и Потаповский.
Потаповский. Хватит! Больше никаких твоих доводов не приму.
Рубцова. Да что ж ты так налетел? Дай хоть опомниться!
Потаповский. Я тебя сюда столько времени вытаскивал, а ты будешь тут плечами пожимать… Останешься! Здесь я хозяин!
Рубцова. Все такой же! Слова нельзя против шерсти!
Потаповский. И без тебя… дыбом стоит! Мчался как дурак, понимаешь ты, к ней через всю Италию! А ну-ка… иди сюда!
Рубцова(подходит). Тихо! Не кричи хоть!
Потаповский (обнял). Ждал… тебя, Нинка… места не находил…
Молчание.
Рубцова. Ладно, Алексей Николаевич! Ладно… тебе… я тоже скучала… (Отошла.)
Потаповский (пристально смотрит). Слушай, ты этот клок-то седой специально так зачесываешь? Это я седой, ну а ты-то пожилой не прикидывайся, перечешись. Смотри, очки надела! Ты что, не видишь без очков?
Рубцова. Не вижу. Где мои красавицы?
Потаповский. Сними-ка очки.
Она сняла.
Вот так-то лучше!
Рубцова. Не исправила вас дипломатическая работа. Разве так к даме обращаются?
Потаповский. Ты дамой теперь стала, курносая? Да-а-ма!
Молчание.
Читаю телекс: едет в Италию руководитель делегации Комитета советских женщин Рубцова Нина Михайловна. Звоню в посольство: не та ли это Нинка, которая у меня в сибирском обкоме доросла до второго секретаря? Говорят — она самая. Маршрут какой? После Рима, говорят, была Флоренция, теперь — Венеция. А ко мне, значит, в Геную не заезжает. Ну что лицо прячешь? Дай поглядеть-то на тебя, дай…
Рубцова. Было бы на что глядеть…
Молчание.
Потаповский. Могла ты подумать лет тридцать назад, Ниночка Рубцова — активистка комсомольского движения, могла ли представить, что будет у нас такая вот встреча в Венеции? А-а, Ниночка, каково закручивает се ля ви? Думала ли ты?
Рубцова. Я тогда думала, что через тридцать лет уже коммунизм будет.
Молчание.
Потаповский. Нинка, вулкан Везувий еще не остыл? Нашла, наверное, себе кого-нибудь? А-а? Когда Комитет предложил сюда поехать, долго думала?
Рубцова. Да что ты все допрашиваешь меня? Я же знала, что ты сослан в Италию. Ты что, ждешь от меня спасибо?
Потаповский. Простым спасибо не отделаешься. Была тут одна из женского руководства. Отдал ей за тебя Геную «на милость победителю». А на вид тихоня такая, пальчиком показывает: а это, интересно, сколько стоит?
Рубцова. Конечно, по совести, советской делегации нечего было делать на этом сборище. (Смеется.) Послушал бы ты, о чем там говорили феминистки! Бабы тут совсем с жиру сбесились, что ли? Мои делегатки сидели с волосами дыбом. Какая-то лесбиянка вылезла, так выступила, что одна моя не выдержала, вскочила, крикнула: женщины, пустите, я ей морду набью!
Потаповский. Нинка-Нинка… (Пытается обнять.) Ямочки-то остались от улыбки. Что отворачиваешься?
Рубцова (отстраняясь). Алексей Николаевич, ну-у… дай расскажу. Я ей после этого переводить вообще запретила. Посмотришь на мою делегацию — поймешь. (Отошла.)
Молчание.
Потаповский (тихо). Дождался…
Рубцова. Какой вы здесь запущенный стали — итальянец… Подстригся бы… Пахнет берлогой как всегда…
Потаповский. А в тебе чужое появилось — не пойму что…
Рубцова. Где остановишься? У нас гостиница простенькая. Хорошо, что ты сам приехал, а то моя делегация разозлилась: такая напряженная программа была, а ты нам в Венецию еще одну встречу засобачил. Они уже стонут от этих встреч — рвутся по магазинам. Голодали полмесяца, лиры берегли. Ну что? Что ты все смотришь на меня? Давай рассказывай, что это за встреча здесь будет.
Молчание.
Мы в Венецию на сутки всего. Утром делегация едет в Рим и домой.
Потаповский. Чего же ты такая деловая оказалась? Смотрю на тебя — первый раз только улыбнулась.
Молчание.
Скучала, говоришь? Не забыла меня?
Рубцова. Ну действительно, прямо допрос устроил.
Потаповский. Ты погоди, у нас будет время, я тебя еще с пристрастием допрошу. Рад! Рад, что ты здесь, Нинка! (Пауза.) Сколько же лет мы не виделись? Сослали, как ты говоришь, Лешу в Италию… скоро четвертый год… пойдет. Молодец, что сохранилась хорошо! Я боялся, а вдруг ты без меня растолстела, или чего-нибудь еще не так будет у тебя. Здорова?
Рубцова. Не бойся… здорова… здорова…
Потаповский. Ну, а я как?
Молчание.
Рубцова. Ты, Леша… (Пауза.) Ты какой был — такой и есть!
Потаповский. Что же ты смотришь, как на инвалида? Что? Капут?
