© Журнал «Детектив — Факты. Загадки. Версии.», №2 2015, с. 34–35

Станция была чистенькая, аккуратненькая, словно какая- то ненастоящая. Поезд свистнул и покатил дальше. Молодой человек огляделся. На маленькой площади было безлюдно, только возле киоска курил дед в грязноватой телогрейке и бесформенной кепке. Приезжий подошел к нему.

— Не скажете, где тут автобус останавливается?

— Авто-о-о-бус, — протянул дед. — А зачем тебе автобус-то, милок?

— Как зачем? — не понял тот. — Ехать мне надо, в село Михайловское.

— В Михайловское, ишь ты, — удивленно присвистнул дед, — А нету автобуса, и нескоро будет, только к завтрему, а то и к понедельнику. Вишь, объява висит, читай.

Действительно, на столбе, возле остановки, был наклеен листок, На нем корявыми печатными буквами было написано, что в связи с тем, что брат у шофера женится, автобусные рейсы отменяются на неопределенное время. Приезжий огорченно чертыхнулся.

— Слышь, милок, а тебе туда зачем надо-то, а? — Словоохотливый дед дернул его за рукав. — В гости к кому или...?

— Да нет, не в гости. Диссертацию я пишу, вот и решил приехать, материал собрать...

— Ишь ты, дисреста-а-а- цию, — протянул дед. — И об чем же, ежели не секрет, а?

— Да нет, не секрет, диссертация у меня о ликантропии и обо всем, что с ней связано.

— Об че-е-ем? — Глаза деда расширились до чрезвычайности. — Это что ж за зверь такой? Что-то вроде обезьян больших, которые в горах живут? Так у нас и гор-то нету, одна только Мохнатая горка, да и та курям на смех!

— Нет, ликантропия — это не об обезьянах, а об оборотнях. Ну, о тех, кто превращается в волка или в какого другого зверя, или, вернее, им просто кажется, а на самом деле... — Парень махнул рукой. — Вообще-то это фольклор называется, вот я и изучаю сказки, легенды. В жизни-то оборотней не существует.

Дед доверчиво покивал головой и спросил:

— Слышь, мил человек, а скажи мне, волосы у тебя свои али крашеные чем? Уж больно чудные!

Волосы были его гордостью. От природы белые и кудрявые, они не слушались расчески и, что бы он с ними ни делал, продолжали стоять «копна копной» — так говорила его мама.

Ответил ему, мол, волосы свои, не крашеные, а природные.

— Ишь ты! — восхитился дед. — А багаж-то твой где, с чем приехал-то?

— Да багаж мой вот, только рюкзак да и все.

— Ну ладно, студент, стой тут, я сейчас за лошадкой схожу, и поедем, отвезу я тебя, куда надобно, а то, глянь, уж вечер скоро. Сколь ты мне заплатишь-то за труды мои? Рублев полста отвалишь, а? Ехать-то надо, а, студент?

— Ладно, — согласился тот. — Полста так полста.

Из городка выехали довольно быстро. Дома остались позади, пошли домишки. Дорога была гладкая, хорошая, но скоро асфальт кончился и телегу начало трясш. Дед чмокал и подергивал вожжи. Закатное солнце отражалось в его глазах каким-то красноватым отблеском.

— Ну вот, — протянул дед, щелкнул вожжами, и лошадка, фыркнув, свернула с дороги в рощу. — Тут мы срежем, так ближе километров на пять, да и поторопиться нам не мешает, солнце-то уже вон как сильно село, а нам до ночи надо обязательно успеть...

Теперь телега ехала по узкой лесной просеке. Солнца за верхушками деревьев уже почти не было видно. В сумерках стало прохладнее. Вокруг было тихо. Очень тихо. Даже птицы не свистели.

— Та-то дорога ровнее, — объяснил дед, — но потом она все равно сворачивает и идет по оврагу, который у нас, у местных, пользуется дурной славой.

— Какой такой «дурной славой»? — оживился пассажир.

Дед помялся, словно не хотел отвечать, потом вроде как решился:

— Да волки, должно быть, тут шалят... В общем, были кое-какие дела, и все в том овраге. Понял?

Тот покивал:

— Ага, волки, значит... Кстати, а почему вы так заинтересовались тем, чем я занимаюсь? Вы вообще-то об оборотнях что-нибудь слышали? Ведь рассказывают же у вас в деревнях о них?

Дед помолчал, потом, закурив папироску, процедил:

— У нас в деревнях о таких вещах помалкивают, а то всякое может случиться...

Лошадка запрядала ушами и тихонько заржала. Дед мгновенно выпрямился, оглянулся назад. Откуда-то оттуда, издалека, несся тоскливый вой.

— А, ч-черт, — выругался дед, — приплыли! Теперь держись, паря, если жизнь дорога! — Он со всего маху хлестнул вожжами по боку лошади, та заржала и рванула вперед.

— Что, что случилось-то? — заорал студент, хватаясь за борта телеги. — Что вы так погнали?

— Вой слышал? Вот то-то и оно! Волки! Обложили нас, заразы! Теперь вот только на лошадку мою надежда, да на ружье. Возьми там, под соломой, обтряхни ружьишко-то и вожжи держи, я проверю.

Под соломой действительно оказался сверток. Обтерев двустволку как мог, тряпкой, студент протянул ее деду.

— Держи вожжи, только сильно не натягивай!

Дед обернулся, глядя, как бы половчее передать пассажиру вожжи, тот схватился за них, да видно, чересчур сильно натянул. Дальше все произошло быстро. Видно, и впрямь испугавшись натянутых вожжей, лошадь заржала и резко встала на дыбы. Телега завалилась набок, выкинув на дорогу своих пассажиров.

Перекатившись через голову, студент полуослепший от пыли, попытался встать на ноги и тут же услыхал истошный крик деда:

— Лежи!

Рядом грохнул выстрел, за ним еще один, и внезапно раздался леденящий, оглушительный вой.

... Кто-то потрогал студента за плечо, и тот в испуге вскинулся.

— Тихо, тихо, — скрипуче произнес дед. — Полежи пока, полежи, сейчас огонь разведем, все в порядке будет.

Тот сел, передернулся. Болел бок и немного локоть. Все остальное было цело. Кряхтя, он поднялся, проковылял и опустился на какое-то бревнышко возле деда.

— И что это такое было?

— Волк, — спокойно произнес дед. — Простой волк.

Помолчав, он добавил:

— А может, и не волк — оборотень. Начал охоту, почти достал тебя, малость не рассчитал...

— Кто? — студент слегка заикался, — Оборотень? Так их же не бывает! Это ж сказка, они ж не настоящие!

— Да уж, сказка. Сказочнее некуда! Вон посмотри, что твоя «сказка» наделала, — он махнул рукой куда-то вбок.

Студент послушно встал и, сделав два шага, наткнулся на тело лошади. В неверном свете костра была видна рваная рана на ее шее. В широко раскрытом черном глазу лошади ничего не отражалось. Сладко пахло кровью. Молодой человек громко сглотнул.

— Мне показалось, что вы стреляли?

— Стрелял, точно, — отозвался дед. — Да что толку, тут не такие пули нужны.

— Серебряные, да? — тихо спросил студент.

— Серебряные, ну, может, и серебряные, — протянул дед. — Только я бы предпочел обычный Калашников, с двумя рожками, да чтоб пульки там были со смещенным центром, чтоб его внутри всего пошинковало, как капусту! Тогда бы он точно не встал... Ишь гад унюхал, на чужую территорию поперся, мало ему своей, так он... — дед не договорил закашлялся и. искоса глянув на своего спутника, продолжил: — Оживет ведь гад, как пить дать оживет! Только бы попозже, не то...

— Так что ж нам делать- то, а? — голос студента предательски дрожал.

— Да ничего, ждать утра, авось повезет — сплюнул в костер дед.

Потом посмотрел на часы и спросил:

— Слышь, студент, а все же, чего это ты вдруг занялся оборотнями, а? Да еще и сюда приехал? Или это случайно вышло, а?

— Ну, в общем-то, можно сказать, что не так уж и случайно. Просто мой преподаватель в институте, Иван Федорович, сам из этих мест, из Михайловского кстати. Вот он и посоветовал мне поехать сюда, тем более что здесь, как он говорил. среди местных много легенд об оборотнях ходит. Правда, раньше я все никак не мог приехать, дел много было. Вот только сейчас и освободился, вырвался.