— Нет, внучка, эта война давно была – я и то плохо помню, хоть когда закончилась мне уж лет десять было… Голодно было, помню, лебеду ели, помню, только Колюнин, дед со всей улицы, домой вернулся, из мужиков… Как мы радовались! А наш отец ещё в 41-м. Мне-то пять лет было, я и не поняла, чего мать плачет… А война, она завсегда страшная. Да ты у Коли спроси, он воевал.

— Но нам никогда, ничего такого, не показывали!

— Да и, слава богу! Этож у нас, как предупреждение показывают, чтоб больше такого не было. Да проку-то, развеж те, кто войну начинает, это смотрят? Сами подальше от боёв сидят.

— А почему он поёт о любви?

— Помним мы, тех, кто погиб тогда. Помним и любим. Постой, а ты что, понимаешь о чём поёт?

На экране уже показывали что-то другое. Кто-то уменьшил звук. Но люди разошлись не сразу. Посмотреть на восставшую старушку было интересно. Увиденное, поначалу, поразило, но как к этому относится? Люди перешептывались, глядя на разговаривающих, как ни в чём не бывало, девушку и бабку. Да показалось это. Просто нож у бабки под мышкой был, а она уснула, да с банкетки и упала. Народ, успокоив сам себя, потихоньку стал разбредаться по залу. Вскоре остались только девочка-продавец, да Андрей подошедший поближе. Подбежавший охранник, без особой обиды, пожурил продавца за крик, мол, глядеть лучше надо. "А то кричишь, а чего кричишь? И сама, вон, вся в соплях, и народ перепугала". А вот Андрей своим глазам верил.

— Что это было?

— Да так, говорила я, Николаю, сжигать их надо. Оступился, исправится… Вот и исправился! То кошельки резал, а теперь вон, живого человека чуть не убил. На старушку руку поднял. Ну, попадётся он мне!

— Да погодите вы, с цыганом этим Колюня разберётся. Ты мне скажи, как ты песню-то разобрала? Ведь не по-нашему пели, по французски.

— По-французски? Не знаю, конечно, немного не так, как у нас говорят, но слова я все понимала. Да нет, это наш язык, Матландский!

— А ну-ка, пойдём! — Андрей взял девушку за руку, — проверим.

Они вернулись в комнату техперсонала. На полу валялась красная шляпка, планшетник, так и не подключенный к компьютеру, одиноко лежал рядом с монитором. Ничего не напоминало о том, что тут было всего несколько минут назад. Да и вернуть то настроение… После произошедшего?! Андрей сел за клавиатуру, взял мышку и нажал на браузер. Они минут пятнадцать смотрели и слушали разные клипы с выступлением французских артистов, и Натка легко понимала, о чём там пели. Все попытки Андрея разузнать, что же случилось с бабушкой и как так быстро всё зажило, не увенчались успехом. Натка, вроде как пыталась, что-то рассказать, но бабка тут же встревала, и начинала что-то плести про то, что мол, их старую гвардию, ничего не берёт. А также, всё порывалась рассказать про какого-то Петра, который на сенокосе…

"А неча тут, всем рассказывать что колдунья. Счас как начнут… Одному мильён баксов, другому машину… А она-то простодырая… и не откажет никому. Замордуют девку. Неча тут…" – Крестьянский организм боролся с тем ужасом, который пережила старушка, хитрым способом. То в голову Анны Ивановны пришла мысль разобраться со знанием Наткой французского. То вдруг встать на защиту "беззащитной ведьмочки". Чем угодно была сейчас готова заняться бабушка, только бы не вспоминать глаза, идущего на неё цыгана.

— Может ты и не француженка, но язык, на котором говорят у вас – французский!

— Я – матландка! И язык у нас – матландский!

Андрей ввёл в поисковик "Матланд", но кроме фамилий ничего подобного не нашёл.

— Может ты напишешь, как выглядит название твоей страны?

— Мы не пишем.

— Как так? А как же вы…? — Трусов задумался, он сразу даже и не смог сообразить, как это, когда ничего не пишут. — Так у вас что, письменности нет?

— Почему это нет, только, могут не все. Не к чему это. Ну, а кому положено, они, так как вы, не заморачиваются, сразу на листах тексты появляются и всё.

— Что, голосовой набор, что ли?

— Ну, типа того.

— Погоди, может это княжество, у вас какое, ну Монако или Люксембург? Давай я тебе фотографии Франции покажу, может что узнаешь? Мляяяя!

На экране появилась заставка, сообщающая, что компьютер заблокирован…

— Что это? — Натке очень нравился хитрый артефакт, который знал ответы на все вопросы. А когда Андрей ей сказал, что и её планшетник такое сможет, надо только написать вопрос, она вообще пришла в восторг. У них, она слышала, тоже подобные артефакты есть. Зеркалами-оракулами называются. Только вот где, и у кого…. Да кто же скажет! У графа не было, точно, она весь замок как свои пять пальцев знает. Горничной положено. Ей теперь и спрашивать никого ни о чём не надо. Вот только, надо поскорей освоить грамоту местную. Ну, это вроде не долго. Алфавит-то всего тридцать три буквы. Это не пять тысяч рун, которые она заучивала с дедом. А пока, можно, вообще, голосом набирать, что интересно. Вот только магазинную симку приказчик вынул, но баба Аня сказала, что Натке купит. Здорово! Никого спрашивать не надо! Хотя, ответы-то как прочитаешь? Ничего, за пару дней освоим! А то, мало ли, за расспросы и по голове могут настучать. Ишь, знаний ей захотелось! То, что положено знать горничной, тебе родные должны были рассказать, а вот остальное, не к чему. Многие знания-многие печали! Живи, давай, и радуйся. Приказчик, почему-то, знания свои совсем не ценил. Сам Натке всё рассказывал. Натка ответить тем же хотела, раз тут знаниями принято меняться. Но бабка почему-то мешала. Видно приказчику новые знания тоже не положены. — Почему он не показывает картинки?

— Баннер поймали! Счас, Сашка придёт, уберёт!

— Ой, у меня жа, поезд скоро! А нам, ещё симку купить надо? Надо! Вещи мне с камеры хранения взять надо? Надо! Пойдём Натка, пора нам.

— О, а вот и восставшая из мёртвых! — в комнату вошёл Александр, — а мне тут рассказывают, бабушку, говорят, ножом. А потом, нож сам вылез и даже пятен крови не осталось! Хочу всё своими глазами посмотреть! Давай запись с камер глянем.

— Глянем, видишь, баннер залетел, пока мы тут песни на французском искали.

— А чё на французском?

— Так вот, Натка, говорит её родной язык.

— И совсем не так, что говорят понимаю, только говорят как-то… Ну не по нашему.

— Идём, говорю, опоздаю я! — бабка потянула девушку за руку.

— До свиданья! — Натка сунула руку в кошелёк, достала серебряную монету, "нет уж, не дал мне побаловаться, и солида хватит. Может в другой раз…", и протянула Трусову – это тебе. Спасибо!

— А номер телефона? Дашь? Я позвоню. Встретимся ещё.

— Я с удовольствием, только у меня же нет номера телефона. Надо же симку.

— Пойдём, я вас провожу, тут салоны связи рядом. Там и номер запишу – Андрей вертел в пальцах монету. На одной стороне крест, а на другой единорог. "Странно… Вроде не должен крест рядом со сказочным существом… Ладно, потом в инете найду по описанию"

Натка, баба Аня и Андрей ушли, а Саша включил комп на перезагрузку. Запустил устранение неполадок, восстановление системы и через несколько минут увидел приветливо подмаргивающую заставку на рабочем столе. Врубил антивирусник на очистку, и запустил программу просмотра архива с камер видеонаблюдения. Да, такое Саша раньше видел только в кино: К сидящей на банкетке бабке медленно подошёл цыган, выхватил нож и ударил старушку в грудь. "У бабки, в этом месте, дырка булавкой прихвачена", вспомнил он. Дальше бабка стала валится на бок, а убийца развернулся и пошёл к выходу. Вот, проходившая мимо, продавец увидела старушку и закричала, начали сбегаться люди. Вот подбегает девушка и встаёт на колени у бабки. "Чёрт, из-за спин не видно, что там происходит!" Толпа расступается, а старушка встаёт, как будто ничего не было! "Вон и нож на полу! Вот это кино! В ютуб! Счас смонтирую, и в ютуб! Бессмертная старушка! Бомба будет!" Александр начал монтаж. Через двадцать минут всё было готово. Он открыл ютуб и замер: в разделе популярных было окно "Бабка отжигает на Казанском!" 4 часа назад,10 000 просмотров! На ролике, только что вышедшая из этой комнаты старушка, вытанцовывала в зале ожидания, и голосила частушки. "Бабку с Казанского пытались убить! Не получилось!" Не мудрствуя, подписал он своё название и нажал загрузить. Баба Аня мечтала попасть в телевизор. Похоже, судьба ей все-таки улыбнулась!