Так сказав, юноша исчез. Через некоторое время у Шрутартхи родился сын. Я и есть ее сын! Когда же появился я на свет, то раздался с неба божественный голос, возвестивший, что родившийся брахман — воплощение одного из ганов[137] и имя его — Гунадхья.

Освободившись от проклятия, мать моя и оба дяди через некоторое время избавились от земной жизни, и остался я сиротой. Предаваясь горю, пошел я в южные края учиться, поскольку зависел сам от себя. Шло время, прославился я совершенным знанием всех наук и, пожелав проявить свои способности, вернулся на родину.

Дошел я после долгого пути до Супратиштхиты. Вступил я с учениками в ее пределы и увидел, как она прекрасна. В одном месте поют гимны Самаведы[138] в точном соответствии с правилами. В другом брахманы ведут ученый спор о толковании вед. Там — всякому, кто искушен в азартных играх, достается несметное богатство, а там — сидят, беседуя друг с другом, купцы, обсуждают свое ремесло и достаток. Один из них так, например, говорил:

«Что дивиться тому, кто, себе во всем отказывая, скапливает богатства! Я вот сокровища свои добыл, ничего вначале не имея. Когда еще был я в утробе матери, скончался мой отец, а жадные родичи расхитили все, что он оставил. Тогда моя мать, от родичей и себя и меня спасая, поселилась в доме друга отца Кумарадатты. Родился я, единственная надежда матери, верной памяти мужа. Она добывала мне пропитание, не гнушаясь никаким тяжелым трудом. Когда же подрос я, она кого-то попросила подучить меня, и одолел я и счет и грамоту. Когда же я научился этому, она мне так сказала: «Ты — сын купца! Поэтому, сынок, тебе нужно начать торговать. Живет здесь богатый купец Вишакхила. Говорят, дает он беднякам из порядочных семей товар для торговли. Ступай, попроси его, чтобы и тебе дал».

Пошел я к нему и попал в то время, когда Вишакхила сердито выговаривал какому-то купеческому сыну: «Видишь, лежит на полу дохлая крыса. Если купец настоящий, то он и на ней деньги наживет. Я же тебе, ни на что не годному, сколько золотых дал?! А ты не то что прибыль получить, даже сберечь их не смог!» Слыша все это, обратился я к Вишакхиле: «Разреши мне взять эту крысу для того, чтобы торговлю начать!» Взял я дохлую крысу, расписался у купца и пошел своей дорогой. Вишакхила же долго смеялся надо мной. Продал я ту крысу другому купцу на прокорм его кошки за две пригоршни гороха. Изжарил я тот горох, взял горшок воды, пошел за город, сел в тени дерева у перекрестка и почтительно стал предлагать гороха пожевать да холодной воды испить уставшим дровосекам, шедшим с вязанками дров. Каждый из них мне с благодарностью отдавал одно-два поленца из своей ноши. Те дрова я отнес на базар, продал и на часть вырученных денег еще гороху купил. На следующий день точно так же дровосеки мне целую ношу дров отдали в уплату за горох да за воду. Каждый день так я торговал и, подсобрав денег, скупил я за три дня у дровосеков все дрова.

Случилось так, что из-за проливных дождей нельзя было дров из леса доставить. Тогда продал я свои дрова за большие деньги. На те деньги поставил я лавку, упрочился мой достаток, и благодаря торговле шаг за шагом стал я и богат и удачлив. Велел я сделать крысу из золота и отдал купцу Вишакхиле свой долг, а он отдал мне в жены свою дочь. Вот почему зовут меня люди Мушака[139]. Так-то вот я, хоть и вовсе ничего не имел, а стал богат».

Слушавшие эту историю купцы очень тому дивились. Да и кто не удивится, увидев, что художник картину рисует без холста или без стены!

В другом месте стоял брахман, знаток Самаведы, которому откуда-то досталось восемь машей[140] золота. Сводник какой-то ему говорил: «Раз ты брахман, так не надо тебе заботиться о дневном пропитании[141]. Ты бы пошел да за эти восемь машей поучился бы мирской хитрости». Глупец отвечал ему на это: «Да кто меня научит?» А сводник ему так сказал: «Есть здесь гетера, которую зовут Чатурика. Ты приходи к ней домой!» «Да что я там делать буду?» — говорит глупец, а сводник ему отвечает: «Дай ей золота и постарайся добиться ее благосклонности благородным поведением»[142]. Выслушав это, устремляется знаток Самаведы в дом к Чатурике. Вошел он к ней и был встречен как полагается. Просит он ее: «Поучи ты меня Мирской хитрости!» — и с такими словами отдает ей брахман золото. Люди, бывшие у гетеры, засмеялись. Удивился брахман: «Чего это им смешно?» — и развел руками, словно корова ушами. Затем запел он, средоточие глупости, гимны Самаведы противным голосом. Собрались вокруг него тогда все сводники, желавшие потешиться, и, глядя на то, что он выделывает, говорят друг другу: «Откуда этот шакал сюда явился? Надо бы наградить его «полумесяцем» по шее[143] да побыстрей спровадить!» А глупец, подумав, что «полумесяц» это стрела с серповидным наконечником, в страхе, как бы ему не отсекли голову, и с криком: «Научился я мирской хитрости» — стремглав убежал оттуда. Кинулся он к своднику, который послал его в дом гетеры, и рассказал все, что случилось. Тот же ему на это ответил: «Сказал же я тебе — веди себя благородно. Ну где же предел глупости дурней, читающих веды! Разве там место веды декламировать?» Посмеявшись над ним, пошел сводник к гетере и сказал ей: «Отдай ты этому двуногому скоту его золотую травку!» Улыбнулась она и вернула золото, а брахман отправился к себе домой, словно вновь родился.

Такие сцены на каждом шагу видел я на городских улицах и наконец добрался до царского дворца, подобного жилищу великого Индры. Вошел я в него, окруженный учениками, и увидел царя Сатавахану. Он восседал на троне, подобный Васаве[144], окруженный министрами во главе с Шарваварманом. Когда я благословил их и меня пригласили сесть, царь оказал мне особый почет, ибо все министры, начиная с Шарвавармана, так обо мне ему говорили: «Это, божественный, прославленный по всей земле, одаренный знанием всех наук ученый брахман Гунадхья. По заслугам он носит это имя, ибо воистину он средоточие добродетелей!»[145].

Выслушав хвалу, возданную мне министрами, царь и мне пожаловал сан министра. И с тех пор стал я жить у него, заботясь о государственных делах, обучая учеников и достигнув семейного счастья.

Пошел однажды я на берег реки Годавари[146] и увидел сад, который назывался «Творение богини». И был он прекрасен, словно божественный сад Нандана[147], перенесенный на землю. Спросил я садовника, как возник этот сад. И он мне сказал: «Старые люди говорят, почтенный, что когда-то в стародавние времена пришел сюда брахман, давший обеты молчания и поста. Он-то и заложил этот божественный сад вместе с храмом. Собрались тогда здесь брахманы, и в ответ на их расспросы рассказал он им свою историю. Вот она: «Есть на берегу Нармады[148] земля, имя которой Бхарукаччха. Там я и родился. Никто мне, нищему и ленивому, милостыни не подавал. В горе покинул я дом и, преисполненный отвращения к жизни, скитался по священным местам, пока не пришел поклониться богине, живущей в горах Виндхья. Почтив ее, я подумал: «Люди радуют ее, животных приносят ей в жертву. Я же принесу в жертву самого себя, ибо дурень подобен скоту!» Так порешив, был я готов схватить нож и отсечь себе голову. Но в этот миг раздался голос самой богини, обрадованной моей преданностью: «Сын мой, не убивай себя! Живи здесь, при мне!» Так обретя жизнь благодаря дару богини, достиг я блаженства, и с тех пор ни жажда, ни голод меня не мучили.