— Доброе утро, Сэм, — сказал он, когда я зашла на кухню.

Я хотела продолжить игнорировать его, но мне стало любопытно, что он замышляет.

— Доброе утро, — ответила я.

Когда я подошла к столу, он удивил меня тем, что встал и выдвинул для меня стул. Это было похоже на то, как будто я оказалась в параллельной реальности.

— Я сварил кофе и пожарил яичницу, если ты голодна, — он улыбнулся мне.

Он был похож на прежнего Майкла — того, за которого я вышла замуж много лет назад, но все же что-то изменилось. Что-то умерло.

— Спасибо, — неуверенно ответила я.

Я села, и он поставил передо мной тарелку с яичницей и чашку с кофе. Он даже не забыл, какой я люблю кофе — две ложки сахара со сливками. Кофе оказался горячим, когда я сделала глоток, и яичница была очень вкусная.

Протянув руку, Майкл пробежался пальцами по моей руке и по фиолетовым синякам, которые он оставил.

— Я никогда раньше не поднимал на тебя руку. Это никогда больше не повторится, — заявил он.

Это не было похоже на извинение, но я приняла его. Его пальцы двигались по моей руке вверх к плечу, которое он обхватил своей ладонью и виновато мне улыбнулся. Но все же, все это было очень странно. Не знаю, из-за него или из-за меня, но за последние пару недель все изменилось. Изменения — вещь довольно пугающая. Особенно когда не понимаешь, что именно изменилось.

Следующее утро я провела на пляже, искала ракушки для Тори, пока в мои дорогие туфли набивался песок. Это напомнило мне о Романе. К тому же было весело играть с ней, притворяясь, что она русалка. Я даже купила ей несколько рубашек с русалками, в которые она буквально влюбилась. Я была счастлива, что могу сделать ее счастливой.

Я шла по коридору в сторону палаты Тори, и в моих руках была куча игрушек. Я улыбнулась медсестрам, когда проходила мимо. Они оказались очень милыми дамами — всегда делали все для детей. Я обожала их и все, что они делали.

Я уже почти вошла в палату Тори, когда услышала Романа. Низкий тембр его голоса прошел сквозь меня, и в груди стало легко, как будто тяжесть, о существовании которой я не знала, исчезла. Затем я услышала женский смех, и тяжесть снова навалилась на меня. Я увидела красивую женщину, которая обнимала Романа.

И тогда случилась очень странная вещь. Во мне вспыхнуло болезненное желание оторвать ее руки от его тела. Я не сторонник конфликтов. Особенно с тех пор, как ушла, когда застукала своего мужа, занимающимся сексом с другой женщиной. Тем не менее, с Романом я другая. Они не занимались сексом, но даже мысль, что она прикасается к нему, посылала огонь вверх по спине.

Желудок рухнул вниз, и неожиданно я почувствовала, что меня сейчас стошнит. Коридор завертелся вокруг меня, когда я подумала убежать куда-нибудь, куда угодно, лишь бы избежать открывшейся передо мной сцены. Но затем он рассмеялся, мое сердце оттаяло, и я не могла сдвинуться с места, не важно, как сильно этого хотела.

Роман

Я заканчивал обход пациентов в клинике Святого Винсента и размышлял, не позвонить ли Саманте, когда доберусь до машины. Прошло уже несколько дней, и я соскучился по ней. Мне, конечно же, придется притвориться, что я встречаюсь с ней исключительно ради ее воссоединения с Майклом. Ей вовсе не нужно знать, что с тех пор, как я высадил ее возле дома в тот вечер, когда мы немного перегнули палку в лимузине, я могу думать только о встрече с ней.

— Доктор Роман, как приятно снова видеть вас, — раздался сбоку от меня женский голос, прерывая мои размышления.

Обернувшись, я столкнулся лицом к лицу с Дафной Рейнс, всемирно известным детским хирургом из Вашингтона, с которой я встречался несколько лет тому назад. Я тогда только перебрался в Штаты, был молод, а она была красива. Даже сейчас, она по-прежнему красива, но она не стоит и мизинца Саманты.

— Доктор Рейнс, какой сюрприз. Что привело тебя в Майами? — спросил я, отворачиваясь и отходя от двери в палату Тори.

— Молодой человек на третьем этаже нуждался в моих целительных прикосновениях. Но довольно о работе. А ты, Роман? — тихо спросила она и прильнула ко мне. — Нуждаешься в моих целительных прикосновениях?

Мы расстались, когда я понял, что у нас разные цели. Если вкратце: она хотела спать с разными людьми, я же предпочитаю быть единственным. Мне всегда было любопытно, что бы подумали родители детей, которых она лечила, если бы они узнали о ее тайном пристрастии к сексу.

Но, тем не менее, тогда я попался прямо в ее соблазнительную ловушку. Ночь за ночью я проводил с ней, до тех пор, пока мне не стало казаться, что я больше не могу ходить, что больше не хочу ходить. И вот она стоит передо мной, смотрит на меня и улыбается своими пухлыми губами, как мне известно, очень умелыми губами, но когда закрываю глаза, все что я вижу, это милая Саманта с ее огромными карими глазами.

— Думаю, я пас, — сказал я как можно вежливее.

Неожиданно сбоку от меня послышался громкий шум, и, обернувшись, я увидел женщину, о которой только что думал. Она смотрела на меня.

Она нахмурилась и наклонилась подобрать то, что уронила. Там были ракушки и конфеты — все эти вещи заставили меня улыбнуться. Ее лицо покраснело, и она что-то бормотала себе под нос.

Отойдя от Дафны, я опустился на колени, чтобы помочь ей все подобрать.

— Не надо. Я справлюсь, — отрезала она.

Я отдернул руку, как будто она ударила меня. Но затем все равно продолжил помогать ей.

— Я серьезно, доктор Блейк. Оставьте.

В ее голосе звучала злость, и она ни разу после нашей первой встречи не называла меня доктором Блейком. Слова, срывающиеся с ее сладких губ, были больше похожи на оскорбления.

— Саманта? — тихо спросил я. — Что случилось?

И тогда она посмотрела на меня. Пламя, сверкающее в ее глазах, обожгло меня прямо там, где я стоял на коленях. Она злится. Уверен, это из-за того, что я поцеловал ее, а затем исчез, но ее ответ оказался совершенно неожиданным.

— Просто возвращайся к своей подруге, — негодующе выдала она.

Я едва мог поверить этому. Саманта Олдридж ревнует. И хотя это было неправильно, я не мог не почувствовать себя счастливым из-за этого. Мои губы начали изгибаться в улыбке, и мне пришлось потрудиться и сохранить нейтральное выражение на лице.

Она встала и поправила пакеты в своих руках. Все это предназначалось для детей, и мое сердце растаяло. Когда я протянул руку, чтобы помочь ей, она снова отстранилась. В этот раз я не позволил ей. Схватил ее за локоть и заставил посмотреть мне в лицо. Она обвела взглядом коридор, не желая смотреть на меня. А я никогда не хотел ничего сильнее, чем чтобы она сейчас посмотрела на меня. Мне хотелось взглядом сказать ей, что она подумала неправильно.

— Спасибо, что приходишь проведать детей, — сказал я, пытаясь сменить тему разговора.

Она открыла рот, чтобы ответить, но тут возле нас показалась Дафна. Я уже почти забыл, что она была где-то рядом.

— Вижу ты занят. Встретимся позже, — сказала она.

Ее слова прозвучали кокетливо, и я заскрежетал зубами. Зачем она сказала это так, словно между нами что-то есть? Но с другой стороны, почему меня заботит, что она сказала это именно таким образом?

Лицо Саманты покраснело, и она отвела взгляд, стараясь сделать вид, что не обращает внимания на разговор между мной и Дафной.

Я кивнул Дафне и подождал, пока она уйдет, прежде чем снова заговорить с Самантой.

— Мне нужно идти, — сказала она, отступая на шаг от меня.

Когда я остановил ее, положив ладонь ей на руку, она посмотрела поверх моего плеча.

— Саманта, — мягко позвал я. Я хотел сказать так много того, чего не имел права говорить, но вместо этого молчал. А затем ее темные глаза посмотрели на меня, и я почувствовал, что снова могу дышать. — Давай пойдем проведаем Тори.

Забрав у нее из рук несколько пакетов, я взял ее за локоть и повел в палату Тори.