У Альбера возникла одна идея, но нужно было ее проверить. Он распрощался с Мартинэ, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Буасси забавлялся с Р-43: расставил фигуры и крутил ручку переключателя.

– Для вас будет трудновато, – покосился на него Мартинэ. – На этой ступени автомат играет в силе мастера.

– Ничего страшного, – самоуверенно парировал Буасси.

Альбер оставил их и прошел в зал. Сенсация уже улеглась, и никто не обращал на него внимания, пока он, не спеша, прохаживался вдоль рядов между столиками играющих. В зале царила тишина, внимание зрителей было приковано к шахматным доскам. Возможно, «Ультимат» и способен побить всех и каждого, возможно, профессиональным шахматистам и придет конец, однако пока что это никак не сказалось на участниках турнира. Им хотелось одержать победу в борьбе живых умов: человек против человека. Альбер просмотрел позиции на нескольких досках, но ферзевого гамбита не обнаружил. Тогда он стал изучать лица шахматистов. Господи, до чего же посредственные физиономий! Иной похож на продавца из магазина готовой одежды, другого можно бы принять за преуспевающего архитектора. А попадались среди них и такие субъекты, кому хотелось сразу же сунуть пару франков, чтобы бедняга смог добраться на метро до ближайшей психушки. И эти люди все до единого сумели заучить на память тысячи ходов и тысячи вариантов к основным ходам, научились взвешивать шансы, прежде чем принять то или иное решение, научились составлять стратегические планы, дабы одержать верх над противником? И когда умер несчастный Марсо, оказалось, что ни один из них ничего не заметил. Никто не шел в тот момент по коридору, никто не отлучался из зала. Здесь сидят сплошь честные, порядочные, безвинно заподозренные люди.

Ни в чем другом Альбер не был так уверен, как в том, что здесь, среди этих людей, находится убийца, подложивший пластик в шахматный столик Ростана и яд в стакан Марсо.

Альбер прошел в дальний конец, зала, где играли женщины. Задерживаясь для отвода глаз у некоторых столиков, он украдкой озирался по сторонам. Как в отрочестве, когда стеснялся открыто пялиться на женщин. Марианну он узнал по прическе – по девчоночьей косичке. Девушка сидела к нему спиной, наклонившись на стуле вперед. Ее противница – белокурая женщина с вытянутой, лошадиной физиономией, скрестив руки на груди, с довольным видом смотрела на доску. Марианна протянула руку, но тотчас отдернула, не коснувшись фигуры. Она даже тряхнула головой в сердцах – чуть было не угораздило совершить глупость, – и косичка ее задорно колыхнулась в такт…

– Добрый день, господин инспектор.

Поначалу до Альбера, не дошло, что обращаются к нему. Он улыбнулся, представив себе, как отреагировала бы девушка, подойди он к ней сзади и дерни ее за косу.

– Господин инспектор! – Перед ним стоял адвокатишка, отправленный на пенсию редактор шахматной газеты – именно тот человек, какой был нужен Альберу. – Я смотрю, вы на нее положили глаз, – одобрительно кивнул он сыщику.

– Я на кого?! – Альбер давно уже не чувствовал себя таким смущенным.

– На Жукову, советскую шахматистку. Она – двукратная чемпионка мира. Жаль Марианну, у девочки мало шансов против нее. – Реньяр взглянул на доску. – Хоть сейчас сдавайся.

Альбер посмотрел на Марианну – та переставила фигуру и что-то черкнула на листке бумаги. Вся ее миниатюрная фигурка излучала упорство и какую-то скрытую внутреннюю энергию. Она по-прежнему напоминала статуэтку из слоновой кости, которую – парадоксальным образом – словно бы отштамповали из гуттаперчи.

– Почему же она не сдается?

– Марианна? Да ни за что! – сказал Реньяр. – Эта будет играть, пока есть хоть капля надежды. При этом ненавидит партнершу и молит бога, чтобы ту хватил удар прямо здесь же, за доской.

– Очаровательная привычка, – заметил Альбер.

– Я был ее тренером, – с гордостью сообщил Реньяр.

– А брата ее тоже вы тренировали?

– Какое-то время – да. В ту пору я вел детскую секцию, – рассеянно пояснил Реньяр, внимание его явно переключилось на другой объект.

Лелак проследил за его взглядом и увидел мадам Ростан. Она шла по залу в сопровождении смазливого молодого человека, облаченного в бордовый костюм, ботинки того же цвета – лишь оттенком потемнее – и тонкий свитер с высоким воротом в тон ботинок. Волнистые черные волосы и пухлые губы делали его вульгарным ровно в такой степени, чтобы каждая вторая женщина оборачивалась ему вслед.

– Это якобы ее телохранитель, – хихикнул Реньяр. У Альбера готов был сорваться с языка язвительный каламбур, но он вовремя удержался. Настолько-то он изучил Реньяра, чтобы понимать: завтра же его острота пойдет гулять по всему Парижу.

– Что касается смерти Ростана… – начал Альбер медленно и очень тихо, – только пусть это останется между нами…

Реньяр – словно брал уроки пантомимы или обучался пластике движений в каком-нибудь модном салоне, где с начинающими актерами ставят этюды, – корпусом повернулся к Альберу, голову склонил набок, чтобы не сводить с него по-собачьи преданных и восторженных глаз, а дабы показать, что он – весь внимание, подставил ухо. Он даже чуть склонился к собеседнику, но не фамильярно, а как бы давая понять, что уж ему-то можно довериться.

– Я почти уверен, что, когда произошел взрыв, Ростан решал одну из задач, напечатанных в «Ля ви д эшек», – шепотом сказал Альбер. – Помните тот номер?

– Когда бишь это было? – Реньяр с готовностью стал припоминать. – Ах да, конечно помню! В том номере был помещен мой репортаж, как отель «Чемпион» готовится к проведению турнира.

– А какие задачи там были помещены?

– Этого не помню, – с сожалением признался Реньяр. – Но если вас интересует, я могу посмотреть.

– Интересует, – кивнул Альбер, затем, снова понизив голос, добавил: – Пока не могу посвятить вас во все подробности, но, не исключено, это очень важная деталь. Ясно?

– Ясно. – Глаза Реньяра вспыхнули радостью. Он уже готов был сорваться с места и бежать на поиски шахматной газеты с помещенными там задачами, а попутно раззвонить всем и каждому ту пустяшную новость, что удалось узнать от полицейского, но Альбер удержал его.

– Э-э… возможно, мой вопрос покажется вам наивным, но я хотел бы выяснить…

– Да? – Реньяр вновь склонился к нему, навострив ухо, но на сей раз держался чуть увереннее.

– Существуют ли такие шахматные позиции, которые не могут возникнуть в ходе развития партии?

– В игре может возникнуть все, что угодно, – назидательным тоном проговорил Реньяр. – В чем и заключается прелесть шахмат. Число возможных комбинаций по сути бесконечно. Судите сами: на доске – шестьдесят четыре клетки, у каждого игрока шестнадцать активных фигур, а ходы иногда умудряются делать настолько нелепые, что одному богу известно, какая сложится позиция.

Альбер прервал его.

– Я имею в виду следующее: способны ли вы придумать позицию настолько невероятную, что она не могла бы получиться случайно?

– По ходу игры?

– Нет, просто так. Могли бы вы расставить фигуры в такой позиции, какая заведомо не может возникнуть по ходу партии? Но, скажем, вероятна, как исходная позиция для шахматной задачи. Сумели бы вы?

– Конечно, – с уверенностью заявил Реньяр. – Невелика премудрость. Выставлю четыре ферзя, что теоретически допустимо, но на практике почти никогда не бывает. Или поставлю задачу, при которой черные получают мат, вынужденные одну за другой отдавать свои фигуры. Да мало ли разных вариантов. Шахматные задачи в большинстве своем именно таковы.

– Тогда будьте любезны проверить, не такого ли рода задачу решал перед смертью Ростан.

– Если задачу он взял из той газеты…

– Предположим, что так.

– Думаете, что…? – попытался разговорить его Реньяр. Альбер, еще будучи начинающим сыщиком, усвоил, что в таких случаях каждый второй человек выкладывает даже то, о чем вовсе не собирался говорить. Надо только, чтобы в твоем вопросе звучало как можно больше наивного удивления.