Расставшись с Ольгой, Жолт повернул к горам. И подумал, что с лета почему-то страшится тьмы. Как давно прошло лето! Они шли с Зебулоном по Хедьалской дороге, пес бежал рядом и поминутно с удивлением оборачивался назад, потому что хотел домой. Но Жолт, не оглядываясь, мчался вперед. Он задыхался, и грудь его распирала новая, совсем незнакомая радость.

Зебулон внезапно исчез, и тут же послышался подозрительный шум.

– Назад! Ты гоняешь кур? Может, ты спятил? – спросил его Жолт.

Зебулон, запросив прощения, завилял хвостом, а Жолт прибавил шагу: в саду кто-то ругался.

Жолт шел торопливо, но через некоторое время устало прислонился к дереву. Зебулон дрожал от холода.

– Я и представить себе не мог, что на свете бывает такое, – говорил Жолт, глядя перед собой и счастливо улыбаясь.

Владевшее им с утра ощущение, что он похож на подопытную букашку, осталось в такой неизмеримой дали, словно это касалось не его, а другого, постороннего человека.

На красном циферблате своих часов он с великим трудом разглядел стрелки. Было десять часов.

Незадолго до десяти Тибор ворвался в кабинет Керекеша.

– Где мальчик? – спросил он.

Из-за лампы, похожей на пушку, Керекеш грозно взглянул на брата. Но взгляд должного эффекта не произвел: старик ничего не замечал и лишь пытался что-нибудь разузнать.

– Я не имею ни малейшего представления, – продолжал Тибор торжественно, – где сейчас находится мальчик.

Магда, расчесывавшая красной гребенкой искрящиеся от влаги русые волосы Беаты, молча взглянула на мужа.

«У кого из нас есть представление?» – спросил сердитый взгляд Керекеша.

«Ни у кого», – терпеливо ответил взгляд Магды, не терявшей надежды, что Жолт сию минуту заявится, выпалит какую-нибудь свою дурацкую шуточку и Керекеш усталой улыбкой сотрет со своего лица гнев. Потому что мальчика надо обязательно щадить.

– Я уже догадался, что вам это неизвестно. Никто не знает, где шатается мальчик. Дрова в подвале складывал я один, и у меня разломило поясницу. Стал искать Жолта, его нигде нет. А стемнело уже изрядно. Да, изрядно. Тамаш, заявляю тебе, что такое положение ненормально. Помнишь, что было в прошлом году? Мальчик пришел домой пьяным!

– Я приготовила тебе югурт, Тибор, – сказала Магда, стремясь направить разговор в другое русло.

– Прекрасно, – коротко отозвался старик. – Но куда девался мальчик?

– Я думаю, on идет по следу, – беспокойно вертясь, подала вдруг голос Беата.

Керекеш, жалея девочку, заставил себя улыбнуться. Магда протянула руку за феном с таким озабоченным видом, словно сейчас это было самое важное дело на свете.

– Ночью? По следу? – сердито прошипел Тибор. – По чьему ж это следу, позвольте узнать? В одиночку никто по следу не ходит.

– Постой, я вспомнила: Жолт звал с собой Дани, – сказала Беата.

Керекеш со слабой надеждой слушал их диалог, но не унизился до расспросов Беаты. Девочка явно лгала. «Это мне напевает синичка», – раскрыл он быстро немудреную тайну.

– Тебе изменила память, девочка! – воинственно затоптался Тибор. – Как раз вчера я и мать Дани обменялись между собой мнениями. Да, по-моему, это было вчера.

– А сегодня совсем не вчера! – стараясь запутать старика, воскликнула с загоревшимися глазами Беата.

Но Тибор был в боевом настроении.

– Это я знаю прекрасно, милая. Сегодня же воскресенье.

– Да, конечно…

– При чем же тут «да, конечно»? Я ведь говорю о другом.

– Дядя Тиби, послушай! В воскресенье у Зебулона экзамен.

– В воскресенье? – неуверенно спросил Тибор, потому что с временем он был в неладах постоянно.

– Конечно. В будущее воскресенье.

Вот тут-то Беата и просчиталась – Тибор снова попал в колею верного времени. По лицу его разбежались хмурые морщины, и он обратился к Керекешу:

– Тамаш, не верь, что в такой поздний час Дани выпустят из дома на улицу. Вчера я разговаривал с его матерью, и должен тебе сказать, что Дани такой свободы не предоставляют…

– Разумеется, – сказал Керекеш, любуясь розово-белым личиком Беаты.

– В каком это смысле? – спросил Тибор.

– В каком я сказал.

– Тамаш, я удивлен. Мальчик бродит допоздна неизвестно где и вовсе не с Дани. Если бы с Дани, куда ни шло. Дани прекрасно воспитанный, совершенно нормальный мальчик…

Тишина. Магда включила фен. Беата следила за лицом Керекеша. Он пристально и задумчиво смотрел на светлый круг, который отбрасывала лампа. Беата, пожалуй, знала, о чем думал отец.

Он думал о том, что Дани нормальный воспитанный мальчик, а вот Жолт…

Беата выключила жужжащий фен и с непривычной резкостью вдруг заявила:

– Дани всегда ходит вместе с Жоли. Даже когда его не пускают.

– Вот как? – сказал Керекеш, с усилием овладев лицом, чтоб не дать ему расплыться в улыбку.

– С чего ты это взяла? Он тебе это сказал? – спросила Магда, ободряюще обнимая Беату за плечи.

– Конечно! – с горячностью сказала Беата. – С Жоли все пойдут. Кто угодно.

– Ну да! – презрительно сказал Тибор. – Потому он и бродит с собакой один.

– Не потому. А потому что со всяким Жоли ходить не станет!

– Вы мальчика страшно избаловали! Слышишь, Тамаш? – возвестил Тибор, тыча в воздух костлявым указательным пальцем. – Мальчик хороший и умный, тут ничего не скажешь, но воспитывать его надо тверже. Да, тверже.

Магда придумывала предлог, как выпроводить Тибора прежде, чем муж утратит терпение. Но ото оказалось невозможным – Тибор умолкать не желал.

– Вы говорили, что мальчик болен. А по-моему, Тамаш, твой друг доктор Амбруш несет невесть что. Мальчик говорит прекрасно! Вот на днях он стал меня обучать стихам, и я чуть не сломал язык. Я их уже не помню… погодите… Ну вот: «Ехал грек через реку…»

Все засмеялись.

А Беата продолжала:

– Бесценный мальчик, – нерешительно оглядываясь, вдруг сказал Тибор. – Привет, милая, – махнул он Беате, – спокойной ночи!

Он пошел к двери, устало волоча ноги и растроганным голосом отклоняя предложение Магды прислать для массажа Жолта, как только он вернется.

– Да я совсем не желаю массажа, – говорил Тибор.

Магда проводила старика в его комнату, потом отвела в детскую Беату.

– Ложись спать, Беата.

– Я лягу, но спать пока что не буду.

Керекеш погасил свою электропушку.

Магда вернулась и попыталась завязать непринужденный разговор:

– Тибор просто чудак и день ото дня становится все рассеяннее.

Керекеш поморщился и промолчал.

– Беате десять лет, и она прекрасно все понимает, – продолжала Магда.

– Ах, Беата пристрастна. Критическое отношение и обожание просто несовместимы.

– Но она, без сомнения, знает, за что любит Жолта, – сказала, маневрируя, Магда.

– Мы говорим не о Беате. Мы всегда говорим только о Жолте. Тебе это еще не надоело?

– Мне – нет.

Несколько минут оба молчали. Керекеш стоял перед книжной полкой.

Он взял книгу, в нерешительности ее раскрыл, потом резко захлопнул.

– Все вздор!

Магда поняла, что спора не миновать.

– Пока Амбруш забавлялся тестами, я искал. Искал и наконец нашел. У мальчика определенно скачущее давление, – сказал Керекеш.

– Прежде ты никогда об этом не говорил.

– Не говорил, потому что стабилизировал давление. Но я еще не знаю, симптом это или уже заболевание.

– А… что он означает? Амбруш…

– Амбруш! Тот, у кого прыгает давление, болен. И его надо лечить, а не копаться в его душе.

– Я хотела сказать, что Амбруш добился потрясающих результатов.

– Прекрасно. Допустим, что это так. Два месяца назад расстройство речи исчезло.

– Не только расстройство речи…