В школьные годы Наташа увлекалась многим: литературой, языками, астрономией… А свой профессиональный выбор остановила на… биологии. Почему? Ей показалось страшно важным заняться проблемой интенсификации человеческих возможностей. Лишь сотую часть нервных клеток и клеток мозга использует человек за свою жизнь. Разве это допустимо?
Так думает Наташа Бартенева и поступает соответственно. Пожелаем ей успехов в разгадке «тайны времени», в поиске путей ускорения стартовых сроков и более полного проявления людьми активных творческих начал. По крайней мере, собственным примером она уже что-то доказала в этом направлении.
Хотелось бы сразу опровергнуть предположение об исключительности подобных случаев. Представление о том, что «перешагивание» через школьные ступени доступно немногим, лишь избранным, — неверно. Академик Николай Михайлович Амосов, страстный пропагандист энергичного, ускоренного ритма жизни, в качестве веского аргумента в обоснование своих идей привел однажды пример из собственной родительской практики. Он рассказал, что не видит в дочери особых талантов, но приучил ее — подчас и принуждением! — к систематическому, напряженному труду, постарался дать ей всестороннее раннее развитие. Итог: в пятнадцать лет она стала студенткой университета и не уступала в силах старшим по возрасту сокурсникам. Значит, многое зависит от самостоятельного, но руководимого (здесь — родителями) накопления знаний и умений.
В «Литературной газете» не столь давно был приведен многофамильный список двенадцати-, четырнадцатилетних студентов высших учебных заведений. Проанализировав обстоятельства жизни каждого из них, автор статьи, учитель из Перми Александр Иванович Новиков, пришел к идентичному выводу:
«Есть все основания предполагать, что все обыкновенные психически здоровые дети могут выполнять программу школы за более короткие, чем теперь, сроки, без перегрузок и при этом получать более прочные знания. Путь для достижения этой цели — р у к о в о д и м о е с а м о о б р а з о в а н и е».
То есть и он ратует за определенную самостоятельность школьников в изучении учебных дисциплин, за развитие у них потребности обходиться без излишнего разжевывания учителями учебного материала, а больше полагаться на свой собственный мыслительный аппарат, развивать его работой.
Не следует, однако, понимать эту часть главы и приведенные примеры, какими бы заманчивыми и доступными они ни казались, как призыв к спешному форсированию учебной программы и досрочному завершению школы. Главное, обязательное — не в том, чтобы обогнать естественный, узаконенный ход школьной жизни. Речь шла об огромных потенциальных возможностях самовоспитания, самосовершенствования, которые следует использовать, реализовывать на практике. А способы и варианты воплощения в жизнь этих возможностей могут быть самыми разнообразными — применительно к каждому конкретному случаю.
Вот еще пример. Сидят на одной парте два старшеклассника. Оба хотят стать радиоинженерами. Но первый даже и не пытается как-то проверить свои силы на живом деле. Мечта и ее исполнение у него оказываются на большом расстоянии друг от друга. Второй знает о будущей профессии много и не понаслышке:
— Я понимаю, что мне придется долго и упорно учиться, и не хочу откладывать это «на потом». Уже сейчас надо приближаться к своей будущей работе. Несколько месяцев назад я получил разрешение на право работы в эфире и за это время установил немало дальних радиосвязей… Я постараюсь сделать все, чтобы в будущем быстрее и лучше овладеть облюбованной профессией.
Кто из них раньше достигнет цели, кто быстрее станет высококвалифицированным специалистом, настоящим мастером своего дела? Вот где лежит выигрыш во времени, даже если из школы и института ребята выйдут вместе, рядом.
Для людей, достигших в жизни чего-то значительного, сполна раскрывших свои дарования, чувство времени, умение распоряжаться им — черта характерная, обязательная. Говорит знаменитый летчик Герой Советского Союза Михаил Михайлович Громов:
— Горжусь тем, что на аэродром я всегда являлся точь-в-точь. По мне проверяли часы, порой даже сердились: слишком дисциплинированный. Нет, ощущение времени — это, может быть, и есть наше шестое чувство, внутреннее, а часы существуют лишь для того, чтоб уточнять…
А вот что рассказывают об известном советском публицисте и общественном деятеле, политическом обозревателе «Правды» Юрии Александровиче Жукове. Ему за семьдесят, но отличается он фантастической работоспособностью: одержимость Юрия Жукова помножена на организованность. Подлинно самозабвенное отношение к делу, ненасытная жажда познания сочетаются в этом человеке с железной самодисциплиной и педантичностью в лучшем смысле этого слова. Жуков столь же безукоризненно владеет своим временем, как хороший гимнаст владеет свои телом. А это отнюдь не дается само собой.
Обратите внимание, среди многих похвальных слов в адрес выдающегося мастера журналистики Юрия Жукова промелькнуло и восхищение его педантичностью, хотя в это понятие нередко вкладывается критический или хотя бы настороженный смысл. Педант-де — излишне рациональный человек, зарегламентировавший все и вся в жизни (ни шагу от буквы правил), скучный, холодный. Но вот ведь и Громов не без гордости говорит о себе: «Я педант». А далее добавляет: «И романтик». Значит, могут прекрасно сочетаться в характере личности эти, казалось бы, разнородные качества — «лед» и «пламень»?
Могут и должны сочетаться! Педантизм в отношении использования своего и чужого времени — есть рационализм самого положительного свойства.
Надо сказать, что в условиях социализма вопрос о лучшем, наиболее эффективном использовании времени каждым членом общества превращается из личного, частного дела в дело общественной, государственной важности. Еще на заре Советской власти, в двадцатые годы, в нашей стране была создана массовая организация — лига «Время». Один из ее основателей, видный деятель партии и государства Платон Михайлович Керженцев очень точно сформулировал задачу лиги:
«Через борьбу за время и за научную организацию труда — к коммунизму».
Он же весьма четко и впечатляюще раскрыл особый характер категории «время»:
«Мы должны понять, что время является для нас материальной ценностью, и притом ценностью совершенно особого рода. Другие ценности мы можем скапливать и сберегать, время беспрерывно течет и ежесекундно ускользает из нашего опыта. Время неиспользованное — время погибшее безвозвратно».
В своих трудах П. М. Керженцев не ограничивался пропагандой идеи борьбы за время, а и подсказывал направления этой работы, ее методы.
«Чтобы научиться ценить время, — писал он, — надо отдавать себе ясный отчет, как именно время расходуется, когда что происходит».
В числе различных подсобных средств для подобного анализа он рекомендовал пользоваться хронометражем личного времени, вести хронокарты, раскрывающие истинную картину соотношения полезных и малосодержательных трат энергии, сил, помогающие правильно ориентироваться в обстановке и поправлять дело в направлении лучшей рационализации труда, повышения самодисциплины и самоорганизованности.
Это весьма полезный совет, однако, о чем приходится говорить с сожалением, еще мало кто применяет его в трудовой практике, определенно проигрывая при этом. А ведь окружающая жизнь дает достаточное число убедительных доказательств эффективности такого, казалось бы, немудрящего средства, как хронометраж трудового дня и его планирование. Вот одно из них:
…Жил-был такой человек — Александр Александрович Любищев. Более полувека трудился на поприще науки. После его кончины состоялся вечер, посвященный памяти ученого. Докладчиков было много. Но, удивительное дело, все они говорили о Любищеве так, будто вспоминали не одного и того же человека, а очень многих, часто непохожих друг на друга людей. С точки зрения специалистов в области точных наук, Любищев был талантливым математиком. Другие считали, что математический дар служил ему лишь в качестве основы для разработки глубоких философских идей. Биологи доказывали свое: Любищев был и остается прежде всего представителем их области знания. Некоторые докладчики отстаивали мысль, что Александр Александрович более всего преуспел как историк науки. А кто-то называл его литературоведом…
