Попариться наедине с Медвяной Росой в родовой бане "белохвостых" Павлову не пришлось. И не потому, что у них так не было принято, а потому, что в парилку, чтобы посмотреть на его жену, а заодно и помыться набилось столько молодых женщин и девушек-подростков, что Павлов выскочил оттуда, как пробка из бочонка с забродившим пивом.
— Не переживай, Сорока, то есть Тибул, как состарится Медвяная Роса, так, глядишь, лет через двадцать попотчуешь ее березовым веником, а она — тебя, — хохотал Ерофей.
В первой ознакомительной прогулке по окрестностям Красных Камней Медвяную Росу и Сару Гудвин, кроме Павлова, сопровождали старший сын Ерофея Гарегин по прозвищу Плотник и его жена Фиалка. Они были, примерно, на три года старше его двойника Сороки, но вели себя весьма учтиво, без зазнайства. Медвяная Роса и Сара Гудвин получили перед прогулкой летнюю домашнюю одежду: украшенные вышивкой сарафаны из беленого холста и халаты из тонкой кожи с широкими рукавами. Переобулись же они в легкие летние сапожки. Фиалка попросила на кухне немного продуктов, а Гарегин прихватил с собой кожаную флягу с медовухой.
За ними было увязалась вся стая собак приюта Белохвостого Оленя, но после грозного оскала Грома в составе собачьего эскорта остались только Гром и Зорька. Во время этой прогулки Павлов вполне мог бы попасть впросак, если бы Медвяная Роса обратилась к нему с вопросами. Поэтому он заранее попросил Фиалку, чтобы она поддерживала разговор с Медвяной Росой, а то он, дескать, не хочет выглядеть перед своей женой болтливой сорокой. Во время прогулки он все-таки допустил одну ошибку — взял Сару Гудвин за руку, — чем еще больше добился ее благодарности и расположения. И, кстати, тем труднее потом ему пришлось убеждать ее в том, что он ей не муж, а приемный отец, так как по обычаям черных аратов вести девушку за руку может либо ее мать, либо жених.
Первая прогулка Павлова, Медвяной Росы и Сары Гудвин по Красным Камням запомнилась им надолго. Потом их перемещения в пределах урочища были уже связаны с какими-то делами и заботами, а в тот раз они просто любовались окружающей их природой. Фиалка оказалась женщиной разговорчивой, но не глупой. Она даже попыталась объяснить Медвяной Росе, почему на Красных Камнях такой необычный климат и столь разнообразный растительный мир. По ее словам, это происходит из-за множества пещер, из которых летом беспрерывным потоком струится холодный воздух, приносящий свежесть, а зимой из тех же пещер дует теплый ветер, и у входа зеленеет трава и даже вызревают некоторые ягоды. Ее рассказ живо напомнил Павлову известные ему описания пещеры во Французских Альпах вблизи городка с оригинальным названием Лекало.
Подходя к Главному Причалу, они заметили большое скопление народа. С одной из прибывших лодок вынесли окровавленное тело мужчины.
— Хунхузы! — пронеслось в толпе.
Это и впрямь было дело хунхузов, которые незаметно подплыли к лодке охотника Аверьяна из рода Красной Лошади и попытались ее опрокинуть. В лодке, кроме Аверьяна, находилась его жена, сын и золовка. Аверьян мужественно вступил в бой сразу с тремя мерзкими тварями, сородичей защитил, а сам жестоко пострадал. Сородичи бережно положили Аверьяна на носилки и понесли к родному приюту.
Люди в толпе были явно расстроены. Многие из них каждый день приходили к Главному Причалу в надежде на то, что кто-то из их сородичей прибудет с зимних промысловых лагерей. Из-за наводнения на Красные Камни до сих пор не вернулась половина семей. Кто-то действительно погиб, но многие просто не решались отправляться в опасное плавание по забитым "расческами" рекам. Из рода Белохвостого Оленя на Красные Камни до сих пор не прибыл средний сын Михея Корней со своей семьей.
Вторая проблема, которая волновала людей, это — продовольствие. Ловить рыбу сетями было практически невозможно. Прибрежные леса были залиты водой, и звери из них ушли. Запасов съедобных желудей едва хватало до нового урожая. Все говорили о том, что надо вскапывать землю под новые огороды и высаживать как можно больше гороха, фасоли, капусты и моркови. Единственное, чем наводнение оказалось полезным, так это обилием проплывающих мимо Красных Камней деревьев. Их вылавливали, обрубали сучья и сбивали в плоты. Вырубка леса на территории урочища была строжайше запрещена, можно было только собирать хворост и валить сухостой.
Двойника Павлова на причале многие узнавали, здоровались, а, отходя, с удивлением и завистью обсуждали красоту Медвяной Росы. Не могли не обратить внимания на его жену и бывшие друзья и приятели Сороки. Один из них по прозвищу Кудлатый отпустил в адрес Павлова и его жены какое-то ехидное замечание, но его быстро одернули, показав на пожалованное Агатой ожерелье из медвежьих когтей. Предводительницу амазонок побаивались и предпочитали с ее людьми не ссориться.
С причала они отправились в реликтовую рощу, где произрастали удивительные дубы, с которых орланды каждый год собирали урожай съедобных желудей. Фиалка объясняла Медвяной Росе, как происходит сбор урожая, как потом его делят между родами, отрядом воинов и семьями Верховного вождя и Верховного жреца. При этом она не без сожаления заметила, что аппетиты племенной знати растут быстрее, чем созревают сами желуди. Так как разводить костры в реликтовой роще не разрешалось, они остановились на пикник на высоком берегу реки неподалеку от пустующей Разрушенной башни, перекусили, отведали (кроме Сары Гудвин) медовухи и направились в сторону резиденции Верховного вождя.
По утоптанной тропинке они вышли к подножию живописного холма, на вершине которого в окружении хвойных и лиственных деревьев находилось серое здание высотою в два этажа, в виде приплюснутой сферы, подобной капле ртути, лежащей на столе.
— Это — постоянное место жительства нашего Верховного вождя Гонория, — объяснила Фиалка.
— Это — самое, наверное, старое сооружение на Красных Камнях, — высказал Павлов свое предположение, чтобы дать Фиалке повод для более пространных уточнений. Фиалка пожала плечами и вопросительно посмотрела на своего мужа Гарегина, который, собравшись с мыслями, ответил так:
— Люди разное говорят. Никто ведь толком ничего не знает. Михей и некоторые старики считают, что это — жилища древних богов, от которых произошли наши предки и многие другие племена, за исключением хунхузов. Жрецы же утверждают, что это сделал их бог Один, когда, однажды, посетил эту землю в образе одноглазого старика. С ним, якобы, были два волшебных ворона. У одного в клюве были желуди, а у другого разноцветные камушки. Из желудей выросли дубы в Священной роще, а из камушков — башни. И еще этого Одина сопровождали два волшебных волка, которые сделали на причале лестницу и вымостили брусчаткой дорогу. Только не верю я этим сказкам. Как может, скажите, волк удержать в своих лапах топор или какой-то другой инструмент?
Далее их разговор перешел на другие темы. Пока Павлов раздумывал над рассказом Гарегина, восхищаясь и мысленно аплодируя его здравомыслию, Фиалка рассказывала Медвяной Росе о Верховном вожде Гонории и его семейном положении. По имеющимся данным, у Гонория в настоящий момент четыре жены. Старшая из них — Алсу по прозвищу Черная Лиса — из племени кайяпо, но с ней вождь не живет, так как давно к ней охладел. Другие жены — дочери вождей племен далматинцев, тунгусов и белых аратов. Со всеми этими племенами у орландов дружеские отношения и даже существует обычай не удерживать друг друга в плену, хотя, например, кайяпо и белые араты не всегда с этим считаются, особенно, если это касается женщин. У вождя шесть сыновей (двое взрослых, четверо малолетних) и шесть дочерей (три замужние и три незамужние). Малолетние сыновья и незамужние дочери проживают в резиденции вождя. Там же проживают их слуги из нездешних племен: рабы (сюнпуны) и рабыни (гермегоны).
Фиалка также сообщила, что у Верховного вождя орландов есть три брата: Кочубей Беллерофонт и Капуцин. Кочубей проживает неподалеку от причала в просторной рубленой избе, в которой семья вождя за вознаграждение принимает на постой проезжающих или проплывающих мимо Красных Камней купцов, монахов и паломников. Беллерофонт и Капуцин живут в "фактории", что находится на высоком берегу Припяти у места слияния ее с рекой Еленой.
