Он покачался на стуле, а затем снова заговорил, указывая на грудь Джесона своим корявым пальцем:

— А, теперь я все понял! Она успела потратить те пять сотен фунтов, которые получила, и теперь хочет еще. Ничего не выйдет! Если она опять сидит на мели, никто ее стаскивать с нее не станет, пусть обо всем думает сама. А мы, Бэрри, не должны ей больше ничего, ни единого пенса.

Джесон тяжело вздохнул и ответил с холодной яростью:

— Вы лжете. Гвинет была девушкой, и Марк — ее сын от вашего брата. Что касается ваших денег, то они ей не нужны, можете не волноваться. И знайте, если вы еще хоть раз повторите кому-нибудь ту ложь, которую только что сказали, я вас убью, клянусь честью.

Бэрри молча оглядел Джесона с ног до головы, криво усмехнулся и процедил:

— Вот оно что. Значит, она теперь вас подцепила, мистер. Ладно, желаю удачи. Для постели эта девка хороша, могу подтвердить, я-то знаю. Только не повторяйте ошибку Найджела, господин хороший, и не вздумайте жениться на этой стерве, а то окажетесь, как он, — с носом и чужим ублюдком на руках.

Внешне Джесон оставался спокойным, хотя внутри него все кипело от ярости. Больше всего на свете ему хотелось сейчас обхватить руками толстую шею Сэма и придушить его — медленно, чтобы тот успел помучиться перед тем, как испустить свой поганый дух.

То, что говорил Бэрри, не было, не могло быть правдой. Просто он совсем не знал Гвинет.

— Откуда вам известно, что ваш брат не был отцом Марка?

— Он сам мне об этом сказал, — ответил Бэрри, наклоняясь вперед и понижая голос. — А Найджел узнал об этом сразу после свадьбы. В доме Рэдли жили тогда два кузена Гвинет. Молодые, нахальные. Наверняка отцом Марка был один из них, больше некому. Найджел тоже так считал. Он и у Гвинет это выпытывал, да только она ни в чем не созналась. Так что, если она собирается требовать денег, пусть подкатывает к отцу своего ублюдка.

В ушах Джесона зашумела кровь. Сердце его то останавливалось, то вдруг начинало биться под ребрами, словно кузнечный молот. Мысли в его голове сменяли одна другую с такой бешеной скоростью, что Джесону не удавалось зацепиться ни за одну из них.

— Так чего же все-таки нужно этой потаскухе? — спросил Бэрри. — И знаете что, мистер, не больно-то вы похожи на адвоката, вот что я вам скажу.

Наконец мозг Джесона выбрал из рассказа Бэрри одну, но ключевую фразу, которая помогла ему представить всю картину целиком, и он спросил, стиснув зубы:

— А ведь ты пытался изнасиловать ее, мерзавец. Отвечай, пытался?

Бэрри внимательно посмотрел на Джесона, и то, что он увидел, казалось, понравилось ему. Сэм медленно поднес к губам кружку, сделал из нее долгий глоток, вытер рукавом губы, криво улыбнулся и ответил наконец:

— Разве можно изнасиловать шлюху?

Рука Джесона стрелой просвистела в прокуренном воздухе пивной, и кружка с элем, которая была в ней зажата, с хрустом врезалась в челюсть Сэма Бэрри. Он свалился на пол вместе со стулом, на котором сидел, пару раз судорожно дернулся, негромко простонал, а затем затих.

В «Черном монахе» стало тихо, как в склепе. Чувствуя на себе взгляды десятков глаз, Джесон встал из-за стола, аккуратно перешагнул через распростертое на полу тело Сэма Бэрри и спокойно пошел к выходу.

— Это вам за причиненное беспокойство, — сказал он, проходя мимо стойки и кладя на прилавок золотую монету. — И дайте мне с собой бутылку вашего лучшего бренди.

Один из посетителей опустился тем временем на колени рядом с Бэрри и пощупал у него пульс.

— Ну, что, он жив? — спросил, бармен.

— К сожалению, да, — раздался ответ.

А вслед за этим зашевелился и сам Бэрри. Он медленно поднялся на четвереньки, сплюнул на пол пару выбитых зубов и прошепелявил:

— Он шломал мне шелюсть! Шелюсть мне шломал!

Джесон ничего не ответил и покинул пивную под аплодисменты ее завсегдатаев.

В Брайтон они приехали, чтобы навестить Джуди, а затем, захватив ее с собой, отправились гулять по городу и ходили до тех пор, пока Софи не остановилась как вкопанная перед витриной одной из лавок на Шип-стрит, увидев в ней шляпку, пройти мимо которой было просто невозможно. Рассмотрев как следует это чудо, они принялись обмениваться мнениями.

— Мечта, — восторженно выдохнула Софи.

— Волшебно, бесподобно, — вздохнула Джуди.

Только Гвинет не сказала ничего, хотя и сгорала от желания стать обладательницей этого шедевра. Шляпки всегда были ее слабрстью, еще с детства, но стоит лишь представить, сколько за нее запросят!

А шляпка и впрямь была хороша, словно сделана специально для Гвинет — из цветной соломки, не совсем синей, но и не совсем зеленой. Поля широкие, искусно прошитые по краю витым шнурком, а на тулье — ленты, атласные, яркие, струящиеся, словно вода. Божественная шляпка!

— Я должна ее примерить, — решительно заявила Софи и толкнула застекленную дверь лавки. Вслед за ней устремилась Джуди, а Гвинет вошла третьей. Спешить ей было некуда.

Последним, и с еще большей неохотой, чем Гвинет, в лавку протиснулся Брэндон, который выполнял сегодня роль телохранителя. Протестовать он даже не пытался, зная, что нет на свете силы, способной удержать женщину от соблазна завернуть в модную лавку.

Сегодняшнюю поездку в Брайтон он считал делом вполне безопасным, хотя и неизвестно, что сказал бы по этому поводу Джесон. Но Джесон был сейчас далеко, и потому Брэндон имел полное право самостоятельно решать все вопросы, связанные с безопасностью Гвинет.

Уезжая, Джесон сказал, чтобы Брэндон не подвергал риску жизнь Гвинет. Лучше бы он сказал, как ему справиться с тремя леди, захотевшими пойти по магазинам! Хорошо еще, что Триш передумала ехать в Брайтон — буквально в последнюю минуту! — иначе их было бы четверо. А где женщины, там и проблемы.

С одной из таких проблем Брэндон уже столкнулся и даже знал ее имя — Джуди Дадли. Он до сих пор не мог прийти в себя от разговора, который состоялся прямо у него на глазах сегодня утром между Джуди и ее матерью. Пока они все вместе спускались с крыльца и шли к коляске, эта древняя ящерица только и говорила, что о предстоящей свадьбе ее доченьки. Она даже дату захотела уточнить.