— Ты разве не слышала, что я сказал? Твой дом не собирались грабить. Тому убийце нужна была только ты, Гвинет. Ты, и больше никто.

Лицо Гвинет заметно побледнело.

— Нет, — прошептала она, качая головой. — Тот человек явно ошибся. Теперь он об этом знает. И ему была нужна не я, а портрет. Маленький портрет, которого у меня нет.

— Портрет? Что за портрет? Чей?

— Он не сказал, а я, — Гвинет хрипло рассмеялась, — а я, как ты сам понимаешь, не спрашивала.

Джесон ненадолго задумался, а затем сказал:

— Тебе должно быть что-то известно, Гвин. Думай. Быть может, кто-нибудь показывал тебе портрет или говорил с тобой о каком-то портрете, или…

— Нет же! — крикнула она. — Как ты думаешь, почему я уверена, что тот убийца пришел не по адресу?

— Послушай, Гвин, — веско заговорил Джесон, стремясь донести до Гвинет всю серьезность ситуации, в которой она оказалась. — За последнее время произошло немало странных вещей, и каждый раз оказывается, что ты так или иначе связана с ними. Когда мы с тобой виделись в первый раз, ты говорила, что за тобой следят. В тот же вечер ты чудом не становишься жертвой убийства на лестнице в доме Сэквилла. Наконец, на тебя нападают в твоем собственном доме. И это не случайное, а обдуманное нападение. Марк рассказал, что этот Гарри уже заходила утра в ваш дом и при этом задавал множество вопросов. Мэдди подтвердила это. Убийца побывал в каждой комнате, очевидно, искал тот самый портрет, но не нашел и вернулся тогда, когда, по его расчету, вы с Марком должны были быть в доме совершенно одни. Теперь ты видишь, как опасно тебе оставаться в своем доме? По крайней мере до тех пор, пока мы не найдем этого Гарри. В Хэддоу ты будешь в полной безопасности и сможешь спокойно поправляться. А там посмотрим.

Гвинет приложила руку к виску. Она хотела стереть из памяти все детали того страшного вечера, но не смогла и задрожала от запоздалого страха. Она чувствовала себя такой беспомощной!

Увидев слезы, вновь подступившие к глазам Гвинет, Джесон вздохнул и сказал, обнимая ее за плечи:

— Ну-ну, успокойся. Быть может, я и преувеличиваю опасность.

— Гарри… Он грозил расправиться с Марком, — всхлипнула Гвинет. — Я думаю, что даже если бы он и получил тот портрет, он все равно убил бы меня, а быть может, и Марка.

Джесон ясно увидел перед собой эту картину — развороченная кухня, пол, усыпанный осколками посуды, и Гарри, наводящий на Гвинет ствол револьвера, и снова почувствовал холодок под сердцем — точно такой же, как в ту секунду, когда грянул выстрел.

— Ничего этого не случится, если ты будешь не одна, — запальчиво сказал Джесон. — Ты должна вернуться в свою семью, к людям, которые о тебе позаботятся. Иначе, черт побери, твоя проклятая гордость сведет тебя в могилу, Гвин. Одинокая женщина…

Гвинет резко отшатнулась от него, и Джесон тут же замолчал.

— Это не такая уж редкость, — прошептала Гвинет. — И в том, что женщина живет одна, нет ничего предосудительного.

— Гвин, — сказал Джесон, раздражение которого утихло, а вот страх и возбуждение остались. — Давай не будем переводить разговор в область предположений. До тех пор, пока все не уладится, ты не можешь жить одна, как ты этого не понимаешь?

Джесон пылко обнял Гвинет. Ему не хотелось сейчас ни спорить с ней, ни пугать ее, а просто хотелось обнимать горячее упругое тело и знать, что никакие силы ада не посмеют тронуть Гвинет, пока она остается в его объятиях.

Гвинет придвинулась ближе к Джесону. Так она всегда делала еще в детстве, когда кто-то обижал ее, а Джесон начинал успокаивать. Правда, на этот раз их роли поменялись, и теперь уже Гвинет успокаивала Джесона.

— Все в порядке, — прошептала она и погладила Джесона по спине. — Все в порядке, — она поцеловала его в щеку, в подбородок. — Все в порядке, — и она поцеловала его в губы.

И с этого момента все резко переменилось.

Всего лишь мгновение его губы оставались мягкими, но затем напряглись, раздвигая губы Гвинет, а затем между ними проскользнул кончик его языка. У Гвинет перехватило дыхание, а Джесон принялся целовать ее долго, страстно, и его поцелуи помимо желания пробуждали в Гвинет воспоминания о прошедших днях. Да, это был Джесон, ее Джесон, по которому она так соскучилась!

Он положил Гвинет на подушки, обхватил ладонями ее щеки, до сих пор не веря тому, что произошло. Ведь он и не думал соблазнять Гвинет, это она первой поцеловала его. Кровь бешено гудела в жилах Джесона при мысли о том, что Гвинет, возможно, сама не желая этого, в одну секунду изменила все правила игры. Конечно, воспитанный мужчина должен был бы дать Гвинет время на то, чтобы проверить, права она или нет. Пропади он пропадом, этот деликатный джентльмен с лягушачьей кровью! Джесон мечтал о Гвин, когда был еще мальчишкой, и с тех пор ничего не изменилось. И самой Гвинет времени на раздумье он не даст.

Сквозь тонкую накидку и ночную рубашку он нежно коснулся губами раны на бедре Гвинет и хрипло прошептал:

— Я едва не потерял тебя.

Затем он поцеловал царапины на щеках Гвинет, синяки на ее горле и снова припал к ее губам. Джесон знал, что не имеет права заходить слишком далеко — по крайней мере до тех пор, пока Гвинет не окрепнет настолько, чтобы выдержать вторжение в себя его мужской плоти. Но в то же время он хотел сжечь за собой все мосты и не оставить Гвинет шанса изменить свое решение.

Оторвавшись от губ Гвинет, он приподнялся на локтях и посмотрел на ее лицо сверху вниз. Глаза Гвинет были прикрыты, влажные полные губы немного припухли, грудь округлилась и высоко поднималась и опускалась с каждым новым вдохом.

Пальцы Джесона принялись расстегивать одну за другой перламутровые пуговицы на ночной сорочке Гвинет. Она открыла глаза и затаила дыхание.

— Тсс, тихо, — прошептал Джесон. — Я хочу погладить тебя, — его рука скользнула на грудь Гвинет. — Смотри, что я сделал с тобой. Твое сердце колотится так же сильно, как и мое. — Он взял руку Гвинет и приложил ее к своей груди. — Видишь, что ты со мной делаешь? Я хочу тебя. Скажи, ты тоже меня хочешь?

Она облизнула губы.

— Скажи!

— Да, и ты это знаешь, — чуть слышно прошептала Гвинет.