Они были правы. После смерти Агриппины, в 59–60 годах, многие провинции получили новых наместников. И при этом подобранных умело и разумно. Правительство явно стремилось продемонстрировать, что будет продолжать прежнюю политику заботы о провинциях. Более того, хотело доказать, что только уход коварной Агриппины позволяет юному императору распространить в полном блеске свою доброжелательность на весь род человеческий.

Правда, одно из первых назначений, вероятно, было вызвано не заботой о провинциях, но желанием убрать из Рима неугодного человека. Им был Отон. Поговаривали, что Нерон намеревался сослать его на какой-нибудь остров. Однако в защиту бывшего мужа Поппеи выступил сам Сенека. Добился только одного: Отон уехал из Рима с почестями, как наместник Лузитании, или нынешней Португалии, и Западной Испании. Назначение было необыкновенным, ибо обычно наместничество получали бывшие консулы или бывшие преторы, и то через несколько лет после того, как оставляли эту должность. А тем временем юный Отон занимал доныне самую низкую должность, не дающую прав на наместничество, — был квестором. У него не было никакого ни административного, ни военного опыта, его считали повесой, мотом, человеком, лишенным каких-либо моральных принципов. Все в Риме знали, какова истинная причина столь необыкновенного назначения. По столице кружили стишки такого содержания: «Ты интересуешься, почему Отон отправился в почетную ссылку? Потому что спал с собственной женой!»

Однако выбор оказался удачным. Вдали от утех и удовольствий столицы Огон сделался как бы другим человеком. Был работящим и энергичным, не запятнался вымогательством и злоупотреблениями. И управлял Лузитанией долго, почти десять лет. Помнил ли он, что сто двадцать лет назад именно эту провинцию получил некий Гай Юлий Цезарь, второразрядный в ту пору политик, известный соблазнитель, смутьян, несостоятельный должник? Помнил ли, что именно наместничество в Лузитании открыло Цезарю путь к блистательной карьере? История подчас повторяется.

Год спустя вслед за Лузитанией и соседняя провинция, Тарраконская Испания, или нынешняя Восточная и Северная Испания, встречала нового наместника Сервия Сульпиция Гальбу. В отличие от Отона это был пожилой человек, шестидесяти с лишним лет, опытный военачальник, искушенный политик, отличный юрист. Он успел уже побывать на самых высоких должностях, был одним из богатейших людей в империи.

Молодым человеком Гальба снискал расположение Ливии, вдовы императора Августа. Она завещала ему по духовной записи пятьдесят миллионов сестерциев. Поскольку сумма эта была вписана не словами, а цифрами, император Тиберий посчитал, что речь идет лишь о пятистах тысячах. Правда, это не имело значения, так как Тиберий аннулировал все завещание Ливии. Сделал он это, впрочем, не из алчности, но из-за неприязни к матери, с которой постоянно ссорился в последние годы ее жизни. Лично к Гальбе Тиберий относился скорее хорошо. Он позволил ему начать служебную карьеру в более юном возрасте, чем это было принято. В качестве претора Гальба устроил игры во время майского праздника богини цветов Флоры. Римский люд помнил о них долго, ибо тогда увидели слонов, танцующих на канатах! Потом в течение года Гальба был наместником провинции Аквитания в Галлии. В 33 году стал консулом. Пятью годами позже, уже при Калигуле, управлял Верхней Германией. Подтянул расшатавшуюся военную дисциплину и положил конец набегам германцев из-за Рейна. Когда на границу прибыл сам цезарь, готовившийся к большому походу против германцев, до которого, впрочем, никогда так и не дошло, внешний вид воинов Гальбы ему понравился. Тот мог многого требовать от своих солдат, так как сам подавал пример выносливости. Муштру перед властителем он проводил, держа все время щит, а непосредственно после этого пешком отшагал двадцать миль за императорской повозкой!

Клавдий высоко ценил Гальбу, причислял его к своим советникам и друзьям. Он якобы передвинул на несколько дней поход в Британию только потому, что беспокоился о здоровье Гальбы. В 45–46 годах Гальба был наместником провинции Африка, или нынешнего Туниса. Эту страну беспокоили равно как набеги кочевников, так и распри среди оседлого населения. Твердой рукой Гальба быстро восстановил порядок. В награду за это получил триумфальные отличия и титул члена трех жреческих коллегий.

Однако, когда Клавдий женился на Агриппине, Гальба отошел от общественной жизни. У него имелись известные основания опасаться этой женщины. Ведь после смерти первого мужа, Домиция, Агриппина пыталась женить на себе именно Гальбу! Ее мало волновало, что он женат и у него двое сыновей. От своих намерений она отступилась только после активного и публичного вмешательства тещи Гальбы. Вскоре после этого он овдовел, потерял также и обоих сыновей. С тех пор жил уединенно на своей семейной вилле около Фунди или в Тускуле. Он сторонился Рима, справедливо считая, что лучше не попадаться на глаза женщине, некогда отвергнутой, а ныне столь могущественной. Он не изменил стиля жизни и при Нероне, хотя Агриппина уже утратила влияние. Вероятно, опасался, что ему вменят в вину дружбу с Клавдием, которого ненавидел и Нерон, и его советник Сенека. О Гальбе говорили, что, даже когда его несли в лектике на прогулку, сзади всегда ехала повозка, нагруженная деньгами. Для подстраховки: если бы внезапно последовал приговор об изгнании, средства для жизни — под рукой. А тем временем он удостаивается неожиданной чести — наместничества в важной испанской провинции!

Гальба управлял ею восемь лет. Поначалу он очень рьяно взялся за наведение порядка. Банкиру, который обманывал при обмене денег, приказал отрубить обе руки и прибить их к столу. Судебного опекуна, который отравил сироту, чтобы завладеть его состоянием, приговорил к распятию. Несчастный защищался, восклицая: он — римский гражданин, ссылаясь тем самым на свое право апеллировать к императору. Гальба вежливо обдумал этот протест: приказал поставить крест выше всех других и выкрасить его белой краской. Позже, однако, Гальба меньше заботился об административной четкости и законности, повторяя:

— За безделье к ответу никого не привлекают!

Флавий Веспасиан отстранился от политической жизни почти в одно время с Гальбой и по той же причине: боялся Агриппины. Он знал, что та его ненавидит, так как он был другом Нарцисса. От Нерона тоже ничего хорошего не ждал, поскольку держал своего сына подле Британника — вплоть до трагической смерти мальчика. Несмотря на это, в 59 или 60 году при жеребьевке провинций в сенате Веспасиану выпала Африка! Конечно, эта традиционная жеребьевка наместничеств уже давно была фикцией. Счастье, как правило, шло в паре с благосклонностью властителя. В момент, когда Веспасиан принимал провинцию, ему было около пятидесяти. Опытный полководец и администратор, он прекрасно справлялся со своими задачами. Хроники зафиксировали лишь одно событие, достойное внимания: во время беспорядков в местечке Адрумет кто-то ловко угодил в наместника репой. Ничто так хорошо не свидетельствовало о порядочности Веспасиана, как факт, что через два года он вернулся из Африки беднее, чем до отъезда гуда. У него даже возникли финансовые сложности. Часть владений он вынужден был передать брату и даже взяться за торговлю мулами. Отсюда прилепившаяся к нему кличка «mulio», ибо так называли погонщиков этих работящих животных.

И Гальба, и Веспасиан принадлежали к ближайшему окружению Клавдия. Так же, как и Юлий Вестин. В 48 году Клавдий предложил сенату проект постановления, признающий за римскими гражданами из Южной Галлии право добиваться высших государственных постов. Перечисляя города и заслуженных лиц, он сказал: «Вот замечательная и могущественная Виенна. С давних пор она поставляет нам сенаторов! Из этой колонии происходит Юлий Вестин, гордость эквитского сословия. К немногим я питаю такие дружественные чувства, как к нему. Ныне я поручил ему свои имущественные дела. Прошу, чтобы его дети могли занимать первые ступени жречества, а потом, с годами, перемещаться на все более высокие должности».