Граф небрежно пожал плечами.

– Как насчет пятисот фунтов за роббер? – с вызовом произнесла Дейрдре.

– Меня бы заинтересовала ставка в тысячу.

Дейрдре попыталась не выдать своего замешательства. Ей нужна помощь Армана. Не обнаружив его позади своего стула, она быстрым взглядом окинула зал и заметила его с миссис Дьюинтерс. Вместе они вышли за дверь. Дейрдре почувствовала, что впадает в панику. Ее нервы были напряжены до предела. Рэтборн смотрел на нее прищурившись, и она взяла колоду в руки, щелкнув ею как хлыстом.

– Идет! – бросила она ему в лицо.

За эту бесшабашность ей предстояло дорого заплатить. После двух робберов Дейрдре пришла к заключению, что аристократичный и изысканный граф Рэтборн отъявленный мошенник. Других объяснений у нее не было. Она не знала всей подоплеки. В науку, в которой ее инструктировал преподобный Стэндинг, не входило мошенничество. Но для нее было совершенно ясно, что карты меченые.

– Удваиваем или нет? – услышала она вопрос Рэтборна. Дейрдре показалось, что он донесся откуда-то издалека.

Вокруг их стола собралась толпа зевак, однако Армана среди них не было. Если прерывать игру, то сейчас для этого самое подходящее время.

– Не угодно ли вина? – предложил Рэтборн с оскорбительной небрежностью, и прежде чем Дейрдре успела сообразить, как наилучшим образом сразить его отказом, он поднял руку, стараясь привлечь внимание одного из лакеев, разносивших на серебряных подносах хрустальные бокалы с шампанским.

Дейрдре с равнодушным видом приняла бокал и принялась мелкими глотками пить шампанское, обдумывая ситуацию. Похоже, она неотвратимо идет ко дну. Она проигрывала и понимала, что граф это знает.. Но если бы ей удалось выиграть в следующем роббере, тогда она смогла бы пресечь мошенничество Рэтборна и покинуть игру с приличным выигрышем.

– Мне нужна новая колода; и, кажется, сейчас моя очередь сдавать? – Дейрдре вызывающе посмотрела на своего презренного партнера.

Это было самое большее, что она могла сделать: намекнуть ему, что догадывается о его нечестной игре. Рэтборн ответил ей улыбкой.

Карты оказались у Дейрдре, и она тщательнейшим образом оглядела их. Однако это принесло мало пользы. Она не имела ни малейшего понятия о том, что следует искать. Если бы только рядом с ней стоял Арман, он мог бы дать ей совет. Дейрдре не могла поверить, что брат бросил ее, не имея на это веской причины. И если это было так, она спустит с него три шкуры. Внезапно на нее снизошло озарение. Она бросила на графа уничтожающий взгляд, но этот беспринципный человек, будто прочитав в ее глазах досаду, только вопросительно поднял густую черную бровь и любезно сказал, что, если леди желает начать игру, он готов.

Забыв об осторожности, Дейрдре принялась тасовать и сдавать карты с ловкостью, вызвавшей определенный интерес и домыслы среди любопытных зрителей, предположивших, что эта женщина родилась и выросла в игорном доме. В толпе, окружавшей их стол, уже стали делать ставки, высказывались предположения о личности таинственной незнакомки, имевшей дерзость сесть играть с графом.

Дейрдре скоро поняла, что сумела разрушить сомнительную игру Рэтборна, потребовав нераспечатанную колоду, но ее торжество длилось недолго. Граф не был тем беспечным игроком, которого она обыграла пять лет назад. В последующие годы он кое-что усвоил и стал весьма опасным противником. Теперь Дейрдре поняла, что ее успехи в начале игры – всего лишь часть хитроумной комбинации, разработанной графом с целью усыпить бдительность. Дейрдре решила, что снова он ее не обманет.

Она выиграла при первой сдаче. Былая уверенность вновь вернулась к ней, и она заметила насмешливо:

– Я вижу, сэр, что союз с Веллингтоном положительно сказался не только на вашем умении танцевать на балах, но и на сноровке в карточной игре. Хотела бы я знать, где вы находили время, чтобы принимать участие в военных действиях при такой занятости.

Рэтборн открыл табакерку.

– За такую дерзость, – проговорил он с несокрушимым спокойствием, – я потребую от вас безоговорочной капитуляции. А теперь будьте любезны сдать карты.

В толпе раздался громкий смех в ответ на реплику графа. Дейрдре присоединилась к общему веселью, сознавая, что показать свое возмущение значило бы только польстить графу. Но она поняла намек.

И с этого момента у нее не было ни минуты передышки. Игра продолжалась в полном молчании, напряжение с каждой минутой нарастало. Казалось, от успеха игры зависели судьбы мира. Никогда за всю свою жизнь Дейрдре не играла лучше, однако это мало помогло ей. Она проиграла в двух робберах подряд, и граф хотел, чтобы она признала свое поражение. Мысль о том, что игра близится к концу, не была особенно утешительной.

Дейрдре с ужасом смотрела на пометки, которые Рэтборн Делал надоске, подсчитывая выигрыш и проигрыш. Он поднял голову и сказал без всяких эмоций:

– По моим подсчетам, шесть тысяч фунтов. Желаете продолжить?

Дейрдре с трудом могла осознать масштабы своих потерь. Ее глаза обратились к графу с молчаливой мольбой. Она поняла, что разбудила в нем какие-то чувства, но, увы, не те, па которые рассчитывала. В его глазах было столько злорадства, а губы кривились в усмешке, не предвещавшей ничего хорошего. Нет, в случае победы графа Дейрдре не следует рассчитывать на его благородство. Но Дейрдре не была трусихой, а потому решила, что не позволит этому человеку, поступавшему с ней так гнусно, запугать себя.

– Вы желаете продолжить? – повторил граф. Дейрдре посмотрела на карты.

– Разумеется, – ответила она как можно спокойнее.

Рэтборн поднялся с места и подошел к Дейрдре. Она чувствовала его спиной, но не могла заставить себя посмотреть на него. Он грубо отодвинул ее стул, заставив Дейрдре подняться, и властно обнял за талию. Послышался смех зрителей, собравшихся вокруг стола. Алый румянец окрасил лицо Дейрдре. Ни у кого не оставалось сомнений насчет того, как ей придется оплатить свой карточный долг. Милорд Рэтборн собирался потребовать его погашения.

Он решительно повел ее к выходу из зала.

– Не обсудить ли нам условия, мадам Икс? – спросил он негромко и насмешливо.

Появился лакей с ее плащом, и Дейрдре, стоя с ледяным выражением лица, позволила графу набросить его себе на плечи.

Рэтборн довольно долго смотрел на нее с мрачным видом, а затем тихо спросил:

– Вы в порядке?

В ответ Дейрдре гневно сверкнула глазами, и Рэтборн похлопал ее по плечу, как ребенка:

– Так-то лучше. А то я за вас испугался.

Он крепко держал Дейрдре за локоть, и она нехотя шла вперед. Заметив у подъезда экипаж графа, она повернулась к Рэтборну и спросила дрожащим от едва сдерживаемого гнева голосом:

– Что вы сделали с моим братом?

– Не беспокойтесь о нем, – ответил граф немного развязно. – Я уложил его в постель. Когда он проснется, то ничего не будет помнить. Я не причинил ему вреда, Дейрдре, если вас беспокоит именно это.

Кучер распахнул дверцу коляски, и Дейрдре проскользнула внутрь. Когда граф сел рядом, она отшатнулась от него и забилась в угол, намеренно приподняв юбки, чтобы не дотронуться ненароком до Рэтборна, будто боялась осквернить свою одежду соприкосновением с ним. Это был всего лишь небольшой, хоть и вызывающий знак неприязни, и Рэтборн не обратил на него внимания. Они будто заключили молчаливое соглашение воздерживаться от сцен до тех пор, пока не окажутся одни, без свидетелей.

Вскоре коляска остановилась перед небольшим домиком с террасой.

– Почему мы остановились? – Дейрдре с удивлением подняла на графа глаза.

– Вы забыли, что нам предстоит кое-что обсудить? Голос Рэтборна звучал мягко, и Дейрдре не почувствовала в нем угрозы.

– Или в вашем ридикюле есть шесть тысяч фунтов, которыми исчисляется ваш долг?

Дейрдре ничего не ответила и позволила графу помочь ей выйти из экипажа.

– Где мы? – спросила она, делая над собой усилие, чтобы говорить спокойно.

– В Ричмонде. Я подумал, что здесь мы будем в полном уединении. Это дом, который я собираюсь сдать.