Леди Адель не могла знать, что скромный вид Брайони в этот вечер совсем не соответствовал ее предпочтениям. Это Рейвенсворт настоял, чтобы его жена убрала в пучок свои непокорные локоны и оделась в стиле, который он любил называть «добродетельная леди». То, что он был готов позволить в будуаре, где он был единственным зрителем, – это одно, но выставлять свою жену напоказ перед распутными мужчинами он категорически не мог. Он с отвращением замечал в провокационных взглядах Адель открытое приглашение, обращенное к каждому мужчине. Вне всякого сомнения, она намочила свои нижние юбки, чтобы ее шелковое лавандовое платье облегало фигуру, как вторая кожа. Ему было странно думать, что когда-то он находил ее нарочитую красоту соблазнительной. Брайони безвозвратно изменила его вкус к женщинам. Когда у него будут свои дочери, он даст им кое-какие подсказки из собственного опыта, подумал его светлость, задерживаясь нежным взглядом на жене. Вдруг осознав, что мысленно раздевает ее, он заставил себя завязать разговор с достопочтенной мисс Браун на замечательную тему о капризах не по сезону теплой погоды.
– Неужели я слышала слово «Ньюгейт»? – поинтересовалась леди Адель у Брайони и ее соседа по столу мистера Гая Соммервиля. Брайони подняла глаза и испугалась, увидев, что все взоры обращены на нее.
– Господи, да! – воскликнул юный мистер Соммервиль, его глаза горели от восхищения Брайони. – Леди Рейвенсворт знакома с миссис Элизабет Фрай, квакершей, которая подняла вопрос реформы уголовного права.
– Никогда не слышал о ней, – протянул лорд Графтон.
– Еще услышите, – лаконично ответила Брайони.
– Леди Рейвенсворт лично посещала Ньюгейт, – вставил Соммервиль, вызвав удивленный ропот у нескольких гостей. Брайони украдкой взглянула на Рейвенсворта и с удивлением заметила, что в его взгляде больше интереса, чем недовольства.
– Это правда, Брайони?
– Да. Миссис Фрай была подругой мамы. Естественно, когда я приехала в город, я возобновила знакомство. Когда она пригласила меня лично проверить нечеловеческие условия, в которых содержатся женщины в Ньюгейте, не говоря уже об их невинных детях, я сочла себя обязанной согласиться. Мама сделала бы не меньше, и многие квакерские дамы с тех пор занялись этой работой.
– Едва ли подходящее занятие для светской дамы, – неодобрительно заметила леди Адель.
Глаза Брайони были холодны как лед, когда она смотрела на хозяйку дома.
– Знаете ли вы, что сегодня я уже во второй раз слышу эти слова, обращенные ко мне? К счастью, я не стремлюсь стать светской дамой, поэтому такие высказывания не трогают моих чувств.
– Что ж, я думаю, что леди Рейвенсворт и так занимает высокое положение, – воинственно заметил Соммервиль.
– Я думаю, – сказала леди Адель, раздраженная столь очевидным намеком, – что их нужно запереть и выбросить ключи. Они нарушили закон и должны поплатиться за это.
Брайони совершенно вышла из себя и отказывалась обращать внимание на предостерегающий взгляд мужа.
– Законы! – зло выпалила она, ее голос дрожал. – А какие законы защищают несчастных? Эти женщины крали, чтобы накормить своих голодных детей, а мы клеймим их как преступниц.
– Пусть их мужья и отцы кормят их, если они у них есть, – пробурчал мужской голос с противоположного конца стола.
Брайони нетерпеливым жестом отбросила нож и вилку.
– Ну вот, сэр, ваша эрудиция совершенно потрясла меня, потому что вы вольно или невольно, что тоже может быть, вскрыли самую суть вопроса. Если бы эти мужья и отцы просто дезертировали из британской армии, проблема была бы менее острой. Они должны были быть дома и заботиться о своих семьях.
– Дезертировать из армии? – Даже мистер Соммервиль был ошеломлен.
Рейвенсворт бросил на Брайони испепеляющий взгляд.
– Леди Рейвенсворт просто шутит, – нарушил он молчание. – Скажите им, моя дорогая!
Ну, Брайони и сказала:
– Война – самый нелепый способ решения наших проблем. Возьмите бедного Наполеона, к примеру. – Она проигнорировала шокированные восклицания гостей. – Подумайте, сколько хорошего он сделал для Франции, – более мягкие налоги, справедливые законы, школьное и университетское образование для народа. Даже наши союзники в Америке восхищаются им. Я не хочу сказать, что он эталон добродетели, но он не так плох, как нас убеждают. У этого человека есть сердце. Нам нужно было подружиться с ним, а не запирать на Эльбе как обыкновенного преступника.
– Мадам, вы забываетесь, – заметил Рейвенсворт, жалея, что не может свернуть ей шею.
– Перестаньте, Рейвенсворт, – вставил лорд Графтон. – Мы здесь все друзья. Даже лорд Байрон выражается практически такими же словами. Признаюсь, я во многом согласен с Брайони, особенно относительно американцев. Я никогда не понимал природу нашей вражды с ними. Они такие же британцы, как вы и я. Чертовски неудобно, скажу я вам. Некоторые из моих родственников американцы.
Слова лорда Графтона раздули пламя гнева Рейвенсворта.
– Могу я напомнить вам, сэр, и всем присутствующим, что некоторые люди могут посчитать такие замечания изменническими? Как пэр королевства и верный подданный его величества, я знаю, в чем состоит мой долг. Мы находимся в состоянии войны с Соединенными Штатами Америки. Поэтому нам следует говорить и действовать осмотрительно. В этот самый момент огромная британская армия может быть атакована американскими силами. Если мы проиграем эту войну, вас это обрадует? Вы хотите, чтобы американцы аннексировали Канаду?
Лорд Графтон пожал плечами, выражая свое равнодушие, но Брайони еще не закончила.
– Конечно, я не хочу никакого вреда Канаде. Но кто первым спровоцировал эту вражду? Ганноверская династия...
– Брайони! – взревел его светлость, не зная, что делать. – Помолчите об этом! – Это был приказ, а не просьба, и Брайони, заметив опасный огонек в глазах Рейвенсворта, уступила свирепости его взгляда.
После ужина Рейвенсворт перехватил ее, перед тем как дамы удалились, чтобы оставить мужчин с их портвейном.
– Умоляю вас, Брайони, следите за своим языком. Если вы не думаете о себе, позаботьтесь хотя бы о моем положении. Малейшее сомнение в моей лояльности короне может погубить меня. – Он сжал ее руку, чтобы дать понять, что его ярость больше показная, а не личный упрек. – А теперь будьте хорошей девочкой и пойдите поговорите с дамами о детях, свадьбах или других незначительных предметах.
Разговор дам в гостиной был довольно скучным и бессвязным, пока Брайони не обнаружила, что мисс Браун разделяет ее интерес к выращиванию лекарственных трав. Леди, уроженка Йоркшира, которая выезжала в свет вот уже третий сезон, имела обширные познания в лечебных свойствах трав. Брайони была очарована, сравнивая свои заметки с познаниями такой же, как она, поклонницы садоводства. Леди Адель постояла около них минуту или две, убедилась, что разговор не представляет для нее никакого интереса, подавила зевок и отошла к другой группе дам. В отсутствие мужчин леди Адель не старалась скрыть скуку и не делала никаких попыток развлечь своих гостей.
– Вы очень понравитесь герцогу, – мимоходом заметила мисс Браун Брайони. – Ваш свекор знает толк в травах, насколько мне известно. Его сады в Далбрек-Холле славятся на весь Йоркшир. Но ваш муж наверняка рассказывал вам о страсти своего отца к садоводству.
Брайони навострила уши.
– Я вообще ничего не знаю о герцоге, кроме того, что он довольно суров.
– Суров? Герцог Далбрек? Что за вздор! Кто-то разыграл вас, моя дорогая. Да он кроток, как ягненок. Спросите лорда Рейвенсворта.
– А вы знакомы с ним?
– Не очень хорошо. Он не бывает в свете, после того как умерла его жена. Он не любит покидать свое насиженное место в Йоркшире. Мне говорили, что его часто принимают за садовника. Как и для нас с вами, для него нет ничего лучше, чем надеть какое-нибудь старье и поработать в саду.
– Правда? – удивилась Брайони, мысленно изменяя сложившийся у нее образ его милости. – Но все же человек его положения должен быть разочарован, что его сын не подыскал себе жену более высокого ранга. – Она слишком поздно поняла, что высказывает вслух свои мысли.
