На Переднем Востоке истребили сначала мелкую форму африканского слона: примерно в девятом тысячелетии до н.э., одновременно с мамонтом. С 6–5 тысячелетий до н.э. Передний Восток заселяет индийский слон. Уничтожают и его. Для получения слоновой кости – к середине второго тысячелетия до н.э. К первым векам н.э. истребляют туров в лесах Ливана, львов и дикую лошадь в саванне, носорогов и азиатских буйволов к западу от Инда. Азиатский лев уцелел только в Индии. Ареалы распространения других диких животных сокращались и разрывались на протяжении всей истории цивилизации. Газель, воспетая в персидской поэзии, в Персии истреблена; в Аравии встречается, но очень редко. Крайне редки и орикс, и тигр, и медведь, и азиатская полосатая гиена, и дикие ослы, и леопарды, и бараны, и дикие козы (предки домашних).

Кедровые леса в горах Ливана сегодня представлены отдельными деревьями.

Гибель Индской цивилизации Мохенджо-Даро (XXVII–XV вв. до н.э.) в Западной Индии связывают обычно с экологической катастрофой и с нашествием ариев, погнавших ее создателей на юг Индии. В эти века нет никакого ухудшения климата, вообще никаких изменений. Экологическая катастрофа, вероятно, имеет рукотворное происхождение. Растущее население региона не перешло к ресурсосберегающим формам ведения хозяйства. Государственный аппарат проигнорировал эту угрозу, не считая нужным отступать от удобного для себя традиционного способа управления страной. Появившимся в разгар кризиса ариям не составило большого труда захватить и уничтожить потерявшую чувство самосохранения цивилизацию.

Деградация культур Шумера и Аккада вызвана таким фактором, как сознательное уничтожение плодородия почв. Многократно мятежные княжества карались через засоление их полей и садов. Через некоторое время эти примитивные коммунистические культуры57 оказались в ситуации перманентного голода и стали легкой добычей в полном смысле слова «спустившихся с гор племен». Впрочем, последним захват Шумера и Аккада дал только разовый доход – в виде грабежа ранее накопленного богатства. Основная ценность, основной биосферный ресурс – богатейшие почвы – был невосстановимо уничтожен благодаря «мудрым» управленческим решениям правителей Шумера и Аккада.

Для объяснения засолонения почв придумано было множество причин, вплоть до неразумной египетской царицы, приказавшей изменить течение каналов Вавилонии58. А дело-то намного грубее и проще. Аналогично Рим расправился с Карфагеном – одержав победу и засыпав солью поля зерновой житницы империи, он подписал себе отсроченный смертный приговор.

В античное время и средневековье деградировала природная среда Средиземноморья и Европы. Исчез тюлень-монах в Средиземном море. Исчезла мандрагора – женьшень Европы. С X в. до н.э. нет львов в Южной Европе, с VI в. н.э. нет зубров в Галлии, с X в. нет туров и диких лошадей в Галлии и Британии, к концу Средних веков исчезают крупные ящерицы, послужившие источником легенды о драконах и львы в Причерноморье; ареалы всех животных, включая белку и барсука, разрываются и уменьшаются.

Общим правилом можно считать, что развитие земледельческой цивилизации менее губительно для биосферы, чем цивилизации охотников, но, в конечном счете, и то, и другое всегда ведет к оскудению биосферного продукта. Вопрос в степени этого оскудения.

Биоресурсное управление в первых государствах бронзового века осуществлялось принципиально так же, как в первобытных племенах: через традицию. Она изменялась, общество приспосабливалось к новым условиям, но авторов у традиции не было. В том числе, у традиции землеустройства и землепользования.

Первые кодексы писаных законов Египта и Вавилонии, в том числе знаменитый «Кодекс Хаммурапи», не содержат никакой регламентации экологического поведения. Государства существуют с XXXII–XXX вв. до н.э., но до II в. до н.э. нет даже попыток законодательного регулирования использования и сохранения ресурсов биосферы.

К началу железного века относятся первые попытки регламентировать природопользование и попытки создания заказников и заповедников.

Создание первых заповедников принято связывать с деятельностью императора из династии Маурьев, Ашоки Великого (273–232 гг. до н.э.).

В раннем средневековье Европы парки высшего дворянства и королей становились заказниками, где жили туры, зубры, олени. На обитавших там диких животных могли охотиться только владельцы заказников. В некоторых запрещалось охотиться на любых животных, ловить рыбу, собирать хворост, т.е. природоохранный режим приближался к режиму полного заповедника.

Похожим по смыслу были и парки Запретного города в Пекине, выстроенного в 1421 году императором Чжу Ди из династии Мин, который перенес свою столицу из города Наньцзин в Пекин. Именно в этих парках, за стеной высотой в 10,4 м, жило стадо оленей милу, открытых миссионером Армандом Давидом в XIX в. Олень милу прекрасно плавает и ныряет, его широко расставленные копыта позволяют ходить по болотистой почве. Типичный вид для болот Великой китайской равнины, олень Давида с XVII в. не встречается в дикой природе. Для него не осталось ландшафтов.

В точно таком же положении рано или поздно оказывается всякий вид, если населяемые им дикие ландшафты можно превратить в антропогенные и использовать для сельского хозяйства.

Для аграрных государств неизвестны никакие договоры о совместном запрете на добычу любого биологического вида или разработку полезных ископаемых, не говоря о регуляции загрязнения природной среды.

Экологическая дипломатия сводится к получению государством, буквально любой ценой, контроля над биосферными ресурсами. Речь идет или о запрете вывоза их из страны, или об обеспечении ввоза необходимого ресурса.

Запрещали вывоз из Китая шелковичного червя. В VI веке н.э. его коконы вывезли из Китая византийские монахи, спрятавшие их в полые трости-посохи.

Хеттское царство оберегало секреты металлургии железа. Китай – тайну фарфора и фаянса. Византийская империя – тайны механизмов, «греческого огня» и украденного в Китае шелкоткачества.

Египет времен фараонов и государства Месопотамии обеспечивали себе ввоз металлов, древесины, поделочного камня.

Для достижения этих целей государства никогда не останавливались перед прямой угрозой войны или войной.

Создание империй преследовало цель поставить ресурсы разных земель на потребу определенного государства, объединенного определенной династией. Дипломатические средства обеспечивали расширение границ государства, поставку необходимых ресурсов, привилегии купцов – и не более.

Самыми «экологичными» договорами можно считать те, что обеспечивали неприкосновенность купцов и их имущества на территории договаривающихся государств. Но это скорее вопросы охраны видового разнообразия торговцев, нежели биосферных ресурсов.

Римляне вели их не менее жестоко, чем люди Древнего Востока. Большая часть будущих колоний и провинций не рассматривалась в качестве подлежащего уничтожению конкурента. За исключением Карфагена.

В Риме сложилась целая школа «геополитических ястребов», чем-то напоминающая взгляды сенатора Джозефа Рэймонда Маккарти, президента Джорджа Уокера Буша, советника по национальной безопасности Збигнева Казимежа Бжезинского или министра обороны Роберта Стрейнджа Макнамару. Очень похожие навязчивые идеи о необходимости не просто победить, а полностью уничтожить конкурента и противника.

Широко известно выступление в Сенате сенатора- демократа Гарри Трумэна (с 1944 г. вице-президента США, с апреля 1945-го по январь 1953 г. – президента США): «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях»59.