– Орел, я Беркут. Отбой.
А спустя несколько секунд:
– Понял.
И удалился, ступая очень тихо. Да и вообще, двигаясь так, словно видел вокруг замечательно. В темноте!
А Петр Сергеевич пытался унять дико стучащее сердце. В эти секунды ему казалось, что оно так громко колотится, что его вполне могут услышать эти странные существа. О том, что ЭТО всего лишь люди, мыслей у него в голове не промелькнуло. Ночью в древнем храме не каждый день встречаешь таких… такое…
Ни малейшего желания продвигаться дальше у него больше не имелось, как и сомнений, что свидетели тут никому не нужны. Поэтому Савичев со всем радением и осторожностью пробрался к выходу из подвала. И в блаженстве растянулся на каменных плитах храма, наконец-то позволив себе дышать по-человечески, полной грудью…
Как он добирался до снимаемого помещения – Петр Сергеевич не помнил. Все как в тумане. Но больше он не предпринимал попыток совать свой нос куда не следует. Слишком от всего этого дела пахло смертью…
Двадцать первого декабря в городе вновь объявился Владимир Ильич Ульянов. Свежий, бодрый и совершенно невозмутимый. А оставленное Савичевым оцепление из мальчуганов, днем и ночью наблюдавшее за храмом, поставило Петра Сергеевича перед пугающим фактором – Ульянов безусловно вышел из храма, причем рано утром и хорошо выспавшимся. «Но… он туда не заходил в последние дни. Значит…» Мысли сотрудника жандармерии путались и прыгали, как пьяные зайчики…
Сев на нанятый винтовой пакетбот, лейтенант Российского Императорского флота направился полным ходом в Бомбей. Опаздывать из увольнительной ему не хотелось, как и давать поводов командиру корабля для неловкостей. Да и площадку для портала они с ребятами подготовили в подвале отличную. Так что теперь он в любое время сможет попасть туда из XXI века.
Однако Петр Сергеевич не последовал за ним. В ближайшую же ночь он вновь отправился в храм, дабы все осмотреть. Теперь он не чувствовал опасности. Но и интересного ничего узнать не удалось. Все выглядело донельзя обычно и рутинно. Даже пыль казалась не тронутой. Поэтому, сделав зарисовки ночного гостя, он постарался расспросить служителей храма, ссылаясь на то, что заснул рядом и видел странный сон. Но те лишь разводили руками. С тем и отбыл.
Глава 3
15 апреля 1891 года. Японская Империя. Нагасаки
Угодив командиру корабля тем, что вернулся вовремя, Владимир серьезно поднял свой рейтинг в его глазах. Тем более что и сувенир, который молодой человек купил в нашем времени на Арбате, в отличие от местных, оказался весьма любопытный. Из-за чего отношения их заметно потеплели. Что, в свою очередь, позволило активнее пользоваться своим положением на стоянках. И Владимир всячески демонстрировал свою пытливость, любознательность и непоседливость. При любой возможности уходил в увольнение на берег и изучал местные достопримечательности, как природные и архитектурные, так и женские. Да и сувениры всем офицерам корабля доставал с таких вылазок непременно. Уникальные… из XXI века. И, само собой, без ущерба для работы. Кони, как говорится, стояли пьяны, а хлопцы – запряжены. Так что никто не удивился, когда незадолго до прибытия крейсера в японский порт к Цесаревичу обратился командир корабля Николай Николаевич Ломен. Ему очень тяжело дался этот поход, он серьезно болел большую часть пути, а потому был самым искренним образом благодарен своему старшему вахтенному офицеру за все. Считая, что если бы не он, то этот переход мог бы стать его позором.
– Ваше Императорское Высочество, – тихим голосом обратился уже серьезно занемогший командир корабля. – Разрешите обратиться с личной просьбой?
– Слушаю вас, Николай Николаевич.
– Мой старший вахтенный офицер, лейтенант Ульянов, проявляет особый интерес к жизни людей в далеких странах. Первый раз в таком путешествии. На каждой стоянке, если есть возможность, тратит свободное время на изучение достопримечательностей…
– Наслышан, наслышан, – перебил его Цесаревич. – Очень толковый молодой офицер. Так что же? Вы хотите попросить за лейтенанта Ульянова?
– Да, ему очень хотелось бы посмотреть на жизнь в Японии изнутри, а не с витрины портовых городов. Но иностранцев в глубь страны не пускают…
– Понятно, – кивнул Николай. – А что же он сам не попросит?
– Стесняется. Считает, что недостоин такой милости. Он и меня не просил к вам обращаться, просто поделился сожалением. Но… он столько сделал для корабля и команды в этом походе.
– Хорошо, Николай Николаевич, – мягко улыбнулся Цесаревич. – Я с удовольствием выполню вашу просьбу…
Так Вова попал в делегацию.
На самом деле он уже отчаялся и даже не пытался. Постоянное кольцо сопровождающих Цесаревича людей затрудняло ведение даже тех разговоров, которые Николай Александрович начинал сам. Монополия на информацию. О ней тут если и не знали, то догадывались. Ведь короля играет свита. И эта самая свита плотно крутилась вокруг Цесаревича. Да и подходящих моментов не получалось подобрать. Смешно сказать, но даже намеченный разговор о Георгии не вышел. Сразу оттерли врачи и советчики, как от Николая, так и от его брата… Но командир корабля выручил. Совершенно неожиданно. Благо что Владимир продолжал реализовывать просчитанную модель поведения. На всякий случай. По принципу «делай что должен, и будь что будет».
Глава 4
29 апреля 1891 года. Японская Империя. Оцу
Япония Владимиру не понравилась сразу и решительно. Он прямо чувствовал плохо скрываемое напряжение за маской формальной вежливости просто потому, что плелся в глубоких тылах делегации. Из-за чего регулярно замечал, как меняются взгляды местных чиновников, когда они думали, что на них не смотрят.
Была бы его воля – свалил бы на первом же пароходе. А то и на простой шлюпке, загребая руками. Но вежливость заставляла его улыбаться и восхищаться удивительным миром Японии. А вот дело не двигалось вперед совершенно. Делегация смирилась с фактом присутствия странного лейтенанта в своем составе, но не пускала его к Цесаревичу совершенно. Ситуация стала еще хуже, чем раньше. Теперь они не только подозревали, нет – они открыто ревновали.
И как в такой обстановке спасать Николая? Узкие улицы. Толпы народа. И где-то далеко впереди мелькающая искомая коляска. Стрелять в такой обстановке было безумием даже в том случае, если удалось бы заметить момент нападения, что само по себе казалось нереальным. Даже занять второй этаж со снайперской винтовкой бесшумного боя дублеру было нельзя. Они все находились под неустанным контролем местной полиции.
Поэтому Владимир выбрал единственный возможный вариант…
Воспользовавшись желанием «заносителей хвоста» всячески оттеснить лейтенанта от «тела», Ульянов решил отстать от делегации и полюбоваться видами местечка, пока Цесаревич и греческий принц Георгий катались на пароходе по озеру. После чего Владимир Ильич направился как раз к тому месту, где должна была разыграться трагедия. Нашел Цудо Сандо, благо у того имелась фотография, свободно размещенная в Интернете. Осмотрелся. Покрутился. Прикинул расстояния между полицейскими. Все верно, как и в материалах, найденных в будущем, – восемнадцать метров. Просто охренеть! Как при таком оцеплении можно что-то контролировать, Владимир так и не понял. «Потемкинская деревня» во всей своей красе.
Он встал в пяти метрах от Цудо Сандо, избегая встречи взглядов с ним, и стал ждать. Само собой, заняв позицию на той же стороне, что и искомый полицейский, дабы во время нападения ничто не перекрывало линию огня.
Потекли минуты томительного ожидания.
Ужасно хотелось проверить то, как легко выскакивает из кобуры его штатный револьвер «смит-вессон» офицерского образца и двойного действия. С ним он несколько лет и тренировался. На него и надеялся. Но внешне это волнение удавалось пока скрыть. Даже кобуры не коснулся, да и вообще держался неплохо и довольно непринужденно.
